Рейтинг публикаций

Мы настолько привыкли к абсурду вокруг нас, что, порой, перестаем замечать, что причины творящегося вокруг беспорядка кроются внутри нас самих. Доля иррационального присуща всему, что в меру нашего частичного или полного непонимания остается для нас необъяснимым. Можно сказать, фундаментальная наука тоже несет определенную ответственность за культурную деградацию, наблюдаемую в обществе. Многие факты, выявленные, но не объясненные наукой, используются для утверждения позиций агностицизма, идущего рука об руку с насаждением лжегуманизма и распространением деструктивных представлений: «для каждого существует своя правда», «истина не доступна сознанию», «все имеет свою цену» и т.д.

Было в нем и еще что-то, что не участвовало в реальных событиях, с интересом следя за его судьбой со стороны. Может, потому он еще и не надорвался, вовремя умея отключиться от всего вокруг, отвлеченно анализируя свои поступки и безучастно наблюдая за ними, нисколько не ассоциируя себя с тем, кто совершал их.

Сегодня наша группа в последний раз выйдет на боевые и больше не вернется сюда. И все, кто знал нас в этом селении, будут считать нас погибшими. Кто-то с печалью воспримет эту новость, а кто-то, может, и с радостью. Но как это относится ко мне?

Вкус прививается помимо воли человека. Невозможно любить что-то иное, если заложен особый образец. Ощущение красоты формируется рано, и остается незримым фоном оценки именно то очертание, которое привили с детства. Оно никуда не девается.

Зачем бездне Абсолют, она и так Дома, тихо смотрит в окна, может выйти на онтологическую прогулку, побыть Диогеном в бочке или учителем Македонского, поесть грибов или стать мухомором, вернуться, попить чайку, зачитаться очередным романом и снова оказаться в песочнице со своей зелёной лопаткой.

Бывают времена, когда от любви рождаются боги, бывают времена, когда от любви рождаются дети, бывают времена, когда от любви рождаются книги, чего уж тут удивляться? Такова магия вечной любви.

Жизнь, словно красный напиток белых людей, горька на вкус и ароматна на запах, кружит голову и веселит дух, блаженна до тошноты и боли, навязчива и холодна, её хочешь ещё и забываешь всё. Она, как грибы шамана...

Я стоял у сгоревшего БТР и думал, что я даже не видел лица этого человека, прикрывшего наш неистовый бег от смерти. Стоял и крутил в руках пулю, пробившую тело моего неживого щита и застрявшую в тяжёлой броне, чуть не сломав мне лопатку. Прости солдат…

Вечноживущие боги отличаются от людей постоянством мудрости, к сожалению, жизнь человека слишком коротка, чтобы судить, что временно, а что постоянно. Мудрец Гераклитос по прозвищу Темный сказал, что никто не входит в одну реку дважды. Кратил утверждал, будто даже единожды нельзя войти в одну и ту же реку, потому что в космосе нет ничего постоянного и каждое мгновение неповторимо.

Войны никакими категориями и нормами права не описываются и уж тем более не регулируются. Справедливость тут самое большее – мера неизбежного зла, а она всегда задается ситуацией, балансом сил, да временным уговором. По-другому – сделкой, потому что единственное, что по силе равно войне, это выгода.

Когда я бываю пиренейской овчаркой, мой сосед со своими охранниками на улицу носа не кажет. Боится. Он – спившийся банкир, укравший собственный банк. Он пришёл с канистрой бензина и сжёг мой первый дом. Тогда тоже шёл дождь. Выгоревший дом как раздавленное насекомое укрывал свои дымящиеся внутренности полуобрушенными стенами, поворачивал ко мне обгоревшую шею почерневшей дымовой трубы.

«Как, блин? Пройти по нашей территории через российские блокпосты. Через пятьдесят российских блокпостов! Не через лес скрытно. А явно и по дороге на грузовиках. Войти в Буденновск. Захватить заложников. Четыре дня, блин, четыре дня в захваченной больнице. И беспрепятственно уйти обратно в Чечню. Что это было? Как это было? Кто-нибудь за это ответит? Или снова найдут стрелочника?»