Рейтинг публикаций

– Молчи, молчи, – Он навис надо мной и произнёс шёпотом. – Тебя, тварь, передадут под юрисдикцию чеченской прокуратуры. Там по-другому разговаривать будут. Запоёшь, как миленький. Говори! Твои, чтобы остаться под Российским законодательством уже сознались, слёзно расписывают все ваши злодеяния. А тебя будет судить мой народ. Говори!

Детство, почему оно всегда «солнечное»? Не потому ли, что гулять выпускали только в хорошую погоду?

...стоя один, в колючем снегу, в глуби безучастного леса, ожидаю зло отовсюду. Но бежать некуда: из-за любой сосны может опять выйти этот же самый старик; и их много, и они в монашеских рясах отовсюду идут ко мне по сугробам меж сосен. И я не знаю способ, как принять их образ и раствориться в их массе, чтоб они не распознали меня. И вдруг беспричинная, безумная радость!

Объект: разрушенная каменная церковь в центре. Брошенный посёлок. Жителей нет. Предположительно: подходы заминированы и наличие снайпера. Захват будем проводить в пять утра. Цель – умыкнуть ящик со спецоборудованием и доставить в точку возврата на эту поляну к вертушке. Количество противника не известно.

...он знал, что около семи часов утра обязательно приедет мусоровоз и начнет, гремя, поднимать и опустошать контейнеры. Эта процедура, повторяющаяся с какой-то фатальной неизбежностью, доводила Балаганова до белого каления. Ему всякий раз казалось, что он находится не в новом дне, а в очередной раз возвращается в предыдущий, известный уже до мельчайших деталей.

Прибыл я в город Глупов и увидел жителей в тучное состояние приведённых, но в законах встретил великое оскудение. Да такое, что никто никакого различия между законом и естеством не знает. И так, без светильника в тёмной ночи бродят.

...он затопил камин и сделал себе крепкий кофе, решив этой ночью осилить давно от него ожидаемую рецензию на книгу французского путешественника Д.
Внезапно кто-то сильно и настойчиво забарабанил в дверь, затем не менее властный стук раздался в окно. Ардов прикрыл абажур пледом и тихо, на цыпочках, подошел к темному стеклу.

Слон, Дрон – все! Бетон на дорогу! Лейтенант, тревога! Занять позиции, приготовится к бою! – Старик отдавал одно распоряжение за другим, поторапливая нас ором, рвущим мышцы и сухожилия, стараясь перекрыть подъезд к посту бетонными блоками.

«Я обязательно должна их полюбить», — снова и снова думала она о каждом встреченном ею человеке, и чем страннее звучали эти слова, гулко отдающие эхом и пульсом в ее голове, тем больше она была уверена, что именно это она и должна сделать. Принять и полюбить.

Прежде всего, страшный хищник прошёлся по стоявшим автомобилям и раздавил их, легко проглотил один из фургонов и завопил ещё громче. Выплюнул задний мост, помятый бидон и прокушенную кастрюлю. Народ оцепенел. Никто из людей не двигался и не кричал, заворожённые увиденным…

МАГЕЛЬ: Мы – русские люди, Летягин. Ментальность. Всякая борьба, а также нытье по сему поводу не имеют перспектив.

Роман перевели на пять языков и напечатали в двенадцати странах, но не здесь. Здесь его самого, автора, начали выслеживать, вынюхивать, выкуривать из норы анонимности, чтобы прикончить. Но он не дался. Взял имя Евграф – «пишущий хорошо» – и залёг на дно. Кто он, где он, зачем он, сам порой не помнил.