Проза

державное гудение программ РТР, похожее на чуть расстроенный орган из зала Чайковского. Его перебивало заносчивое, вибрирующее «у-у-у» канала ОРТ, напоминавшее чуть приджазованный армейский духовой оркестр.

А я, ребята, над Христом-человеком плакал. Мне Его жалко было, честное революционное! Тогда-то я и сообразил, что в каждом человеке есть что-то крошечно-божественное!

макияж ее старил, превращал в пресытившуюся театрами богемную даму.

рассекая океан, смеясь, славя и являясь

Тем более Он сам обещал, что позволит человечеству пережить все формы правления, чтобы в конце человек сам понял, что счастливо и вечно он сможет жить только под одним правлением.

Рассказывают ведь, что воробьи прокляты Богом, мне ещё бабка рассказывала.

Татьяна Анатольевна сидела передо мной в простеньком бирюзовом платье, степенно благоухая незнакомыми духами, такая загадочная, привлекательная, но почти чужая

Часами я бродил по холмам, испещренным узенькими тропинками. Иногда, потеряв ориентировку, садился на упавшее дерево и прислушивался к говору леса, сдержанному и немногословному.

Вернейшее средство не быть несчастным – не требовать большого счастья, и главное – не желать его.

Красота – это не свойство, это предмет, она быстротечна и бывает святой или порочной.

Я узнал, что в полотнах Тициана восемнадцать оттенков красного (в моих лишь четыре), что кисти нужно отмывать от краски сразу после работы, что в композиции должно быть две перспективы, что краплак нельзя смешивать с ультрамарином, а водку – с портвейном.

Очень многие вещи о физической любви в то время узнавались в подворотне и на базаре, где из-под полы можно было купить порнографические журналы и открытки.