Недавнее
Не декорация
Скит города в степи
Поставил точку
И отпустил грехи мне
А меня не отпустил.
Танка Зима
Верлибр прозрачный
Пустых и страшных песен
Белого стиха
Стежки до горизонта
Я не готов еще как быть?
Целым была моя большая часть,
И узнал я во всем объеме
Жизни над смертью циничную власть.
В остальных по 7.
Танка Сын
Пришел сын мой мне
Великое притяжение
Слабость и сила
В равновесии стали
Влажные рукава ветер.
Танка Образ
Стыдно и страшно
Ветер смирен мелькнувшим
Душе защита
Образ за дверью стальной
Верности чудо тайна.
Окурком жжет улыбку Олоферна,
Безумцы все такие мудаки!
Обратное, вообще говоря, верно.
Еще раз,
Я бы не начинал все сначала,
Я бы не говорил тебе, что люблю Вас,
Да и ты бы ничего не сказала,
Может, на мгновение бы ты замерла,
Словно бы споткнулась, проснулась, запнулась,
А потом бы медленно пошла, и ушла,
Но не удержалась бы, и оглянулась.
Это в данном месте и в данное время я,
Собственно, загадка само уравнение,
Которое надо сформулировать честно.
Без всяких "извини", "наплевать", "обойдется",
"Сами виноваты", и "я больше не буду",
Честно, хоть соврать один раз и придется,
Сделав вид, что больше не надеешься на чудо.
Собаке собачий нюх! Как кто-то скажет нежно.
Хочется для себя, и для родной страны
Доброй, хотя бы не последней, надежды.
Как у ребенка, укравшего сливу,
Он умеет писать, и поэтому пишет
Что-то важное, нервно, и торопливо.
Все не то, и рвет, и снова каракули
Гонят как мяч по листу наискось точку,
Только как написать, чтобы все они плакали,
Он не знает, и просто кладет на стол косточку.
Двадцать секунд полета и всем привет,
И летел я себе летел, а фильм крутился,
Все мои двадцать восемь с небольшим лет.
Но не странная моя жизнь, сплошные обломы,
Глупости, подлости, стыдности, затраханность злом,
Отвращение всех, кто со мной хоть немного знакомы,
Бесконечных малостей сумма, страшный полином.
То есть, именно эта, все та же, но только заново,
Чистая, честная, обыкновенная, и прекрасная,
И все тот же безумный икс в точке, заданной
Уроду-неудачнику, и я рванул запаску.
Оголенных, опаленных,
Наполняет душу стоном,
Выдающим в ней боязнь.
Словно первый в жизни ветер
Пробует посадче плети
Для нее, а на рассвете
Казнь.
И можно пытаться
Что-то писать
Для тебя, и зачеркивать, и понимать,
Вновь прожить не удастся
Эту жизнь, которая является частной,
И поэтому всем баснословно давно
Резюме заготовлено кем-то одно,
Что в нем? Жизнь кого-то другого,
Хоть сейчас, хоть потом, хоть любой, хоть любого,
Догадавшись, в улыбке расплылся я весь,
Нет, не весь, так я еще все-таки здесь.
Даже не знаю, что вам завещать,
Дети, разве единственный признак здоровья
Душевного – способность прощать.
Не смотри на часы,
Они встали
В тот самый момент,
Когда ничего не стало,
Настоящее чудо,
И пропажа стрелок едва ли
Не лучшая из твоих потерь,
А их было немало.
И бессмысленно,
То мы верим в Ничего
Воистину,
И мы любим Ничего,
И ему молимся,
И боимся, с Ничего
Мы обломимся,
Нет, не может быть того,
Дети что ль,
Что после нас не хоть потоп,
Вероятность ноль,
Не такая мы и шваль,
Этот вот,
Два часа вчера не врал,
Ничево.
Жизни до этой жизни, заходи и смотри,
Кстати, когда-то все это обязательно было,
Только снаружи, а теперь изнутри, изнутри.
И все пейзажи, изредка натюрморты,
Зябко, и пахнет грибами, не надышаться,
Хочется водки, но художник опять со своим тортом,
Из уважения к реализму приходится подчиняться.
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы