Комментарий | 0

Мальчишки беззащитней

 

 

 Автопортрет

 

Коромысло и топор
 
Концы с концами разведя,
В день пасмурный, недорогой,
Бреду покуда нет дождя,
Одной ногой, другой ногой.
 
Земля здесь твердая такая,
Чтоб не забыть, кто мой хирург,
Я непрестанно повторяю,
Прекрасен город Петербург.
 
Кормящая дождем отвисла
У неба грудь, какой простор,
А в нем тумана коромысло,
И брата Дунькина топор.
 
 
 
In wella veritas
 
Рвет ветер ветви тополей и лип,
Простые существа, они привыкли к боли,
Никто, их восхваляя, не охрип,
Пятерки редко ставили им в школе.

Рвет ветер ветви лип и тополей,
Что ж, ветер не топор, да ну его, пусть свищет
Про пух несносный, ужас марсовых полей,
Про цену прав и правд, и щедрость нищих.

Как будто замысел безумный не погиб,
Как будто не было великого отлива,
Рвет ветер паруса и тополей, и лип,
И чайки смех доносится глумливый.

  
 
Ледяная мечта
 
Без возмущения, без ненависти даже,
Туда, где подлость в золото одета,
Я в храм войду, не ради эпатажа,
Без ненависти, со смиреньем светлым.

С последним, ими не отъятым правом,
К служителям неправды и обмана,
В плаще, пропитанном сжигающим составом
Без цвета, запаха, и едкого тумана.

И щелкну зажигалкой, не чадящий
Огонь вокруг меня сомкнет объятия,
С любовью к жизни, к людям, настоящий,
То буду я гореть, без крика и проклятий.

 
 
 
Грустный старик
 
Воспоминания, детские сказки,
Я сам в них не верю, сладкая жуть,
Золушки, феи, ласки и глазки,
Меду цистерна, а дегтю ничуть.

И снова принцесса, и золото снова,
Ведь я не ребенок, я грустный старик,
А помнится Бог знает что, только слово
Волшебное стерто из памяти книг.

 
 
 
Прочитанные мысли
 
Печально мне смотреть со стороны
На то, во что я превратился,
Еще печальней думать, кем родился,
Какие праздники мне были суждены.

И все невыносимые потери
На косяке всегда закрытой двери
Одной чертой отсечь. Куда ж расти.
И повторять: За что? Зачем? Прости…

 
 
 
Мы вскормлены березовою кашей
 
Наш остров был Березовым когда-то,
Потом его назвали Городским,
И первые строители солдаты
Царю избу срубили у реки.
 
Потом и храм поставили посаду,
Торговые ряды и балаган,
Кабак и место лобное – все рядом,
И Петр был наш первый хулиган.
 
Когда в семьсот двенадцатое лето
Набил он морду шведскому баклану,
Здесь увидали первого поэта,
Какого-то немного африкана.
 
У речки Черной он слонялся бедный
С прозрачною улыбкой на устах,
Все повторял, мы ломим, гнутся шведы,
Ура, мы ломим, гнутся шведы нах.
 
 
 
Любимец опоздавших на спектакль
 
Был автор добр, и написал не мало,
Сюжетных поворотов не жалел,
Актер сошел с ума, и постарел,
И сделал жест похабный мраку зала,
Но в третьем акте ни тоски, ни боли,
Герой, и он же старый театрал,
Смесь удивленья, и презренья к пьесе,
Так вот в каком спектакле я играл,
В какой смешной и незавидной роли...
И пыль, никем не тронутая, кресел.
 
 
 
Философия как блядки
 
Люблю, когда среди метафор
В метафизическом бреду
Прямая речь рукой Фальстафа
Облапит истину саму.
 
 
 
Они прогуливаются здесь
 
И хочется идти опять
По улицам болтаться,
Мол, это я, едрена мать,
Тут вышел прогуляться.
 
И это тело напоказ,
Хоть кое-чем прикрыто,
И театр губ, и шоу глаз,
И сердце, что разбито.
 
Идет непризнанный поэт,
Пьян без Asti Spumante,
На каждый вызов есть ответ:
Мертвец идет, отстаньте.
 
 
Сталкер - Сканер
 
По слишком невозможным вариантам
Событий, казней, козней и утех
Страшился, но скользил, невольный  грех
Приписывая мыслям-эмигрантам.
 
И весь вдруг очутился за границей,
В стране для никого, для одного,
Был спятить рад, и счастлив удавиться,
Но требовали выдачи его.
 
 
 
                        ***
И всё курю, избранник никотина,
Не я один, пусть этот яд не в моде,
Позавчера недолго видел сына,
Курили, говорили о погоде.
 
Красив слегка, заматерел не слишком
Для двадцати пяти, но не видать
В мужчине некурящего мальчишку
Со стороны, что про себя сказать?
 
Вот дочка, та не курит, подтверждая
Теорию папаши имманентну,
Мальчишки беззащитней, но не знаю,
Что легче, со щитом ли, с пачкой Кента.
 
 
 
                         ***
Читателю немного надо
Для жизни, если жить – мечта,
Вот книга с описанием сада
На берегу возле моста,
Открою на любой странице,
Листаю дальше том старинный,
Старушки, мамы, дети, птицы,
Но словно никого, пустынно.
 
 
 
Элюар
 
У Литейного солнце в отчаянном танце
Безнадежно бьется на крючке рыбака,
У дворцового нежный дождя муар,
Гала ушла к своему испанцу.

Номер в гостинице Англетер,
Настроение с потолка,
Телефон, не хотите ли девочек, сэр,
То есть, простите, месье Элюар?

 
 
 
Даждь-дождь
 
Двадцать третье июня, вечер, Питер, холодный дождь,
Эх, люблю я люблю новгородские эти осадки,
Снег и мокрый и вечный до слез посылает нам Даждь,
Чтобы мы наигрались намаялись в наши недетские прятки.
 
 
Защита свидетеля
 
У меня был свидетель, когда бы он заговорил,
Все обвиненья с меня были сняты бы, были бы сняты,
Но жалея беднягу, его я сегодня убил,
А, быть может, вчера, никогда, лучше быть виноватым.
 
 
Гончие псы
 
Преследователь завтрашнего дня
Не торопился, помня о Зеноне,
Но, человек, похожий на меня,
Не ты его, так он тебя догонит.
 
 
Математик
 
В соперничаньи с неизвестным,
Со смертью, с мнимой переменной,
Остаться можно джентльменом,
Но маловероятно честным.
 
Соблазн перемены знака
Однажды он не обойдет,
Задача решена, однако,
Лишь с точностью наоборот.
 
 
 
                               ***
Не обижайте Васильевский остров,
Старый похабник, алкаш, извращенец,
В драных колготках Венеции немец,
Алиас смерти и сердца апостроф,
Не обижайте Васильевский остров.
 
Последние публикации: 

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка