Поэзия

 

 

 

***

 

 

О Матерь Божья! Радость! Утешительница!

Разверзлось небо, принимая в семени

Грядущий год!  Как средь ХлебОв Спорительницей

Предстала – стань Спорительницей Времени!

Чтоб каждый миг не знал истощевания,

Снопы добра из мига нарождаются!

Но время множится лишь покаянием!

Молитвой наше время умножается!

Мгновенье длится, не жалея сил,

И день, и целый век, но лишь для тех,

Кто утренней молитвой осолил

Часы, песок которых льется вверх.

И давит виноград Давильщик сада:

Мчит альфа дней с омегой, даже ять!

Но если в ветвях змей, ему не надо

Химеру дня столетьем заменять.

И пресс работает и время радо

Созреть вином – Но злым оно не впрок:

Чем меньше времени – тем меньше яда,

Они испустят в виноградный сок.

Век в суете – и этот век мучительно

Жмет, как костюм, – по швам все поползло.

Истощеванье дней для тех спасительно

Кто дар времен использует во зло.

О Матерь Божья! Даруй покаянье!

Из суеты сует, со дна, где стон!

Спаси! И будь для плачущих созданий

Хлебов Спорительницей и Времен!

Возрадуйся! Тобой сердца очищены!

Втекает вечность в пост, как в свой проем.

Служенье ближним станет нашей пищею!

А слезы покаяния – вином.

 

 

 

 

 

***

Ты не знаешь, право?

Дождик говорил,

Что кузнечик в травах

Песню сочинил.

Его ум короткий

Разве бы вместил

Песнь про Суд, про Сроки,

Менуэт светил?

И не могут травы

Песни той понять.

Творчеством на главы

Сходит благодать.

Песня больше мира

Ничего не весит:

- Наш Христос – царь сирых,

- Наш Христос Воскресе!

 

 

 

 

***

 

Изумруд, что с неба

Выпал звездным вечером,

Будет сладким хлебом –

Пиром для кузнечика.

Этот хлеб не сеется,

Потом не омочен.

Тот на Тя надеется,

Кто в траве стрекочет,

Кто благодарит

За крупицу соли.

Хоть во зле лежит,

Мир наш – в Божьей воле.

 

 

 

 

 

ТРОИЦА!

 

Как невозможно море влить в мой ум,

Так тайна Троицы непостижима!

В троичности времен, просторов, дум

Нет двойственности. Цельностью целима

Душа проста и глубока, как море,

И жаждет тайны. Полон благодати,

Мир изливает Красоту, не споря

О ее смысле и чертах. В объятьях

Всесильной Красоты все мирозданье:

В созвездьях и песках, хоть их не счесть.

Нет красоты в одном лишь умиранье,

Но есть в стыдливости страданья. Есть.

Христос Воскресе! положив начало

Пути – с сырой земли на небеса –

Начало торжества: изъято жало

У смерти, похотливой, как оса.

Не правда, что любовь, как смерть, - сильна.

Ведь жало у любви – источник жизни.

Оно не даст уснуть, сказав со сна,

Что жизнь есть сон, что пир подобен тризне.

В глубинной чистоте и простоте –

Дар различенья духов есть, явлений,

Простой, что хлеб. Он чужд пустой мечте,

Он весь наитие, он полон вдохновений.

Как полон Благодати - с Красотой

Сегодня мир. Воркуя, словно горлица,

Душа вместила каплю – в капле той

Благоухает Вся Святая Троица!

 

 

 

 

 

 

 Произведение «Плач Орфея» получилось странным, экспериментальным. В нем переплелись проза, стихи и поэтический перевод. ***На Преображение – 19 августа 2025 года – повезла рано утром мужа в храм, а затем – в дневной стационар при ПНД № 16. Это был наш первый визит. Когда уходили, исследуя новое пространство, задержались на полчаса в актовом зале: под аккомпанемент фортепьяно пел русские романсы, а затем арии из итальянских опер (причем на языке оригинала) – Алексей. Господи! Спаси и помилуй раба Твоего Алексия! Спросила о нем, думая, что болезнь подкосила оперного певца и прервала его блестящую карьеру. Карьеры не было. Ничего не было. Богу пел. Особенно тронул в его исполнении фрагмент из оперы Глюка – ария Орфея. В стихи вложен ее перевод (1), сделанный с максимально доступной мне точностью в плане смысла, эквиритмичности и типа рифмовки. Итальянского не знаю – доверилась Google-переводчику. Есть отступление: припев повторяется не после каждой строфы-куплета, а только в начале и в конце арии. Сохранила итальянскую форму «Эвридиче» (т.е. Эвридика), звучавшую со сцены. Слыша ее, чувствую, словно она аутентична – словно так взывал к любимой сам Орфей.

 

 

В холодноватой горечи рассвета, -

Ей дышат травы, допивая сны, -
Не слышно трелей соловья-поэта,

Стихиры же не стихли, но слышны.

Они звучат в ракушке, в сердце. – Ухо

Находит их во тьме, сойдя на дно.

Здесь ум с безумием столкнулись глухо:

Есть в психлечебнице рояль! Дано

Всем петь! Кого же тронут, Алексей,

Страданья, что звучали в каждой ноте?!

В аду тоскует солнечный Орфей:

«О Эвридиче! Где ты?» – Вы поете.

- Как мне жить, о Эвридиче? (1)

Путь найду ли без любви?

Как мне жить? Где путь обычный?

Как прожить мне без любви?

Путь найду ли без любви?

Эвридиче! Эвридиче!

Господи! Я кличу! Кличу!

Я одной тебе лишь верен.

Я одной тебе лишь верен.

Скорбно верен!

Эвридиче! Эвридиче!

Нет теперь, как было прежде,
Помощи и нет надежды

На земле ли, в небе ль птичьем!

Эвридиче! Эвридиче!

Путь найду ли без любви?

Как мне жить? Где путь обычный?

Как прожить мне без любви?

Путь найду ли без любви?

Но в глухомани бытия есть уши!
Страданье сладко перед Ликом

Творца. По морю слез к Вам, как по суше,
Идет неслышно Эвридика!

Дай каждому по его плачу,

Дай каждому по его вере!

Господь! Ведь этот мир иначе

Умрет, стучась в глухие двери.