Онтологические прогулки

1

Имя, овеянное легендами столь плотно и прочно, что подлинную биографию носителя и восстанавливать не стоит: хотя известно о ней достаточно: и Светоний – вечный источник знания о древних, тут как тут, и масса сплетен и слухов, постепенно слагавшихся в легенды, сыграли свою роль.

Цезарь красив.

Цезарь – поэт истории, пишущий её железными ритмами своей судьбы.

Цезарь, опровергающий собственное свободолюбие диктатурой, чью правомочность готов был отстаивать: если бы не отточенные клинки оппонентов.

Цезарь, готовый умереть, как подобает римлянину – без рефлексии, как должно воину.

 …патриций, растущий в своём доме в Субуре – районе, имевшем репутацию неблагополучного; обучающийся греческому языку, читающий классиков, грезящий подвигами героев.

Сам чувствующий, как героическое начало зреет в нём жилой золотоносной руды.

 Возглавляющий семью, прошедший обряд инициации, потерявший отца – умершего, когда наклонился, чтобы завязать обувь.

 Фламин Юпитера: жрец, связанный множеством ограничений; по Цезарю ли такая роль?

Какой он жрец…

Если только – государственности, предельной власти, великолепия языка: ведь «Записки о галльской войне» исполнены художественно, и – исполнены художественностью: однако, и сухость отдельных мест подчёркивает реализм реальности, столь отличавшейся от нынешней, что и восстановить её можно только по литературе.

 Мастер ораторского искусства – совершенствующий свой дар на Родосе: скажи речь волнам, Цезарь: вечно величественным, монотонным, равнодушным волнам.

Толпа не была равнодушна к твоим речам.

…Цезарь – и красавица красавиц с точёным лицом Клеопатра; помпезный американский фильм едва ли донесёт атмосферу времён, никому теперь неизвестную, но покажет историю любви на острие пламени и с использованием всех возможностей кинематографической техники.

 Заговор Катилины не удался.

Цицерон скажет речь, вошедшую в века.

 …лицо Цезаря – сгусток интеллекта и сухой воли.

 Постепенно стягиваемая к себе власть: всё больше её, и законы возможно опровергнуть, играя по правилам судьбы, которая выносит наверх, выше и выше.

 Сакрализация Цезаря: реформы, проводимые с определённым, математически точным расчётом, подавление оппозиции, и – храм божественного Юлия, сквозящий стройностью колонн, играющий золочёной крышей.

 Идут мартовские иды.

Мерцали знамения – недобрые, как кошмары.

…Кимр, рванувший тогу с Цезаря, Сервилий Каска, наносящий первый удар в шею диктатора: он отбивается, опытный воин, мог бы он устоять?

Но видит – Брута, играющего кинжалом, и в восклицании, попавшем в века: И ты, Брут? – звучало нечто отеческое, недаром ходили слухи о тайном отцовстве…

Цезарь, исколотый кинжалами, как распотрошённая кукла валится на мозаичный пол.

Но кровь его – вовсе не кукольная, живая, льющаяся, знаменующаяся закат владычества и судьбы, столь мощно вписанной в историю, что будет завораживать ещё много поколений.

2

Суров и прям, скуден и мускулист быт легионеров, описанный Цезарем в знаменитых Записках, где изложение суховато: какими должны быть тела, готовые к смерти.

И к победе…

В схематической форме, не менее интересной, однако, говорится и о друидах, и о земледелии, необходимом кормильце, и об отличие галлов от германцев: сведения наслаиваются друг на друга, книга углубляется, делается более объёмной, и читается легко, будто писано в современности…

Недаром европейская литература вышла из латинской – в том числе той, что предложил Цезарь, легко справлявшийся с тремя делами одновременно, и враставший в легенду ещё при жизни.

Впрочем, ведя галльскую войну, едва ли представлял грядущее: включая собственный финал, с телом своим, распростёртом на мозаичном полу сената…

 Тактика легионов будет описана соответствующе: бесценный материал для военной истории раскрывается, сияя определёнными главами; и снова выступает быт солдат, котлы кипят, каша варится; а потом повествуется об устройстве тогдашней Европы…

 Восемь книг, исполненных в энергичной, точной, скрупулёзной, сжатой манере; восемь документов истории и произведений литературы.

 Аттическая соль – и образец аттической прозы: образец лаконичности, точность формулировок, как языки огня, поглощающие хворост будущего.

 Всё подчинено цели – победе, цель же книги – донести былое до грядущего, исключая сантименты, пространные описания...

Исключая ненависть к врагу.

Бои описываются ясно, точно.

Свежее современное чтение, и – многому можно научиться в стилистическом плане, читая Цезаря.