Эффективность в философии: Плотин как гениальный дизайнер теории
Константин Фрумкин (14/08/2025)
204/205 от Р.Х.
Плотину – третьему, после Платона и Аристотеля великому философу античного мира – посвящены фундаментальные монографии, но все же я позволю себе небольшие «заметки читателя» об этом великом мыслителе, в которых выскажу свое восхищение - как можно сконструировать идеальную теорию, прекрасно и впечатляюще отвечающую на любой вопрос.
- Философия Платона была вдохновлена восторгом от открытия идей (они же – эйдосы). Хорошим ключом и камертоном к его философии является диалог «Гиппий Большой», демонстрирующий те интеллектуальные усилия, которые позволяют понять, что кроме прекрасных девушек, прекрасных лошадей и прекрасных горшков есть еще Прекрасное само по себе. Плотин делает радикальную экстраполяцию этого интеллектуального хода, говоря, что выявление эйдосов отдельных вещей может идти дальше вплоть до эйдоса эйдосов – и далее до трансцендентного и божественного Единого – оно же «Благо».
- В философии Платона онтологический статус идей был несколько двойственным, идеи можно было понять и как абстракции, и как мистические реалии, доступные лишь богам – у Платона уже содержаться корни дискуссии средневековых номиналистов и реалистов. Плотин преодолевает эту неоднозначность, делая решительный выбор в сторону реализма, мир идей – «Ум» (он же «Дух») и «Благо» возвышаются над миром как высшие реалии.
- Получив такую картину мира, Плотин закономерно указывает для нее ключевую науку – диалектику, определяемую как «способность в мысли о каждом сказать, что оно есть и чем отличается от других вещей, какова общность с ними» – то есть наука обобщать, выявлять эйдосы всех вещей, и, следовательно, восходить по путях абстрагирования к высшим божественным реалиям. Очевидно, что в таком мировоззрении диалектика куда важнее физики.
- Превратив платоновские идеи в высшие реалии, Плотин не мог оставить их только порождениями абстрагирования – наоборот, они оказываются первоначалом мира; соответственно мы имеем два противоположных движения: Единое изливается («эманирует»), создавая, последовательно Ум (он же Дух), (мировую) Душу и мир, а навстречу этому излиянию человеческий разум восходит по ступеням диалектики, приближаясь к Единому в созерцании.
- Платон был моралистом, но связь его метафизики с его этикой не вполне однозначна. Плотин сделал еще один радикальный шаг, резко упростив эту связь. Я бы сказал, что Плотин выдвинул гениальное в своей простоте решение: он взял многочисленные разработки по моральной гигиене, какие к тому времени уже были сделаны эпикурейцами и стоиками, и снабдил их ключом, объясняющим смысл всех усилий по достижению счастья и добродетели: добро есть то, что двигает вверх, вдаль от материи к нематериальному миру эйдосов и через него – к духовному Благу, зло есть все, что опускает от эйдосов к материи. Революция была примерно такой же, какая произошла в 19 веке, когда общественная гигиена соединилась с микробиологией Пастера: гигиенисты наконец поняли, борьбе с кем подчинены все их усилия. Физическая гигиена воюет с микробами, моральная гигиена – с телесностью и материей.
- Эта связь метафизики и этики в философии Плотина усиливается за счет еще одного важного отождествления: индивидуальная душа, то есть психическое начало человека, будучи тоже, по мнению Плотина (и не его одного) нематериальной, вписывается в эту же историю высших, нематериальных реалий, душа оказывается одной из фаз или проявлений духовного (эйдетического) мира. Благодаря этому, использование метафизических истин в моральной работе над собой оказывается куда проще: если призыв к созерцанию эйдосов мог показаться слишком отвлеченным и умозрительным, то теперь он является лишь фазой в призыве сделать вашу душу независимой от тела и материальных стремлений. Аскетизм Плотина во многом пересекается с христианским, но отличается от него подчеркнутой дружественностью аскезы и абстрактного мышления, поскольку умозрительные идеи по Плотину родственны душе своей бестелесностью, они – вехи на пути движения вверх.
- Упорядочив этику метафизической осью координат, Плотин тем самым придал этическое измерение всему мирозданию. Это было в духе эпохи – пытаться в любом травинке и камне увидеть соотнесенность с добром и злом. И это был тоже сильный и эффективный ход: этика, хорошо развитая на основе анализа человеческой жизни, распространялась на весь космос, и таким образом мы легко и сразу получаем очень содержательную космологию. Все мироздание оказывается выстроенным иерархически: нематериальные реалии выше материальных, одушевленные тела выше неодушевленных, среди материальных вещей выше те, что в большей мере дали себя подчинить духовным реалиям (мировой Душе и имеющейся в ней Принципу разума). Ниже всех – просто материя, не подверженная влиянию духовных реалий. В этом пункте Плотин подкрепляет философию Платона аристотелевской теорией гиломорфизма, согласно которой эйдосы придают материи форму, но поскольку Плотин – мистический реалист, то это предание формы – активная, хотя не всегда одинаково удачная деятельность Мировой Души. Активность формы и формотворчества подчеркивается, материя же всячески унижается как вечная нужда и небытие. Таким образом, Плотин разом упростил и этику, и физику.
- Предсказуемо, Плотин смешивает метафизику не только с этикой, но и с эстетикой, поскольку высшее Благо является источником всего прекрасного и поскольку добродетельные поступки, нравы и души также воспринимаются как прекрасные. Соединив истину, добро и красоту, Плотин получает еще один замечательный выигрыш: метафизическое познание получает эмоциональное подкрепление, поскольку открытие высших реалий сопровождается восторгом и восхищением ими как в высшем смысле прекрасными. Представьте, насколько удобнее было бы физикам, если бы созерцание истинных уравнений, или открытие частиц вызвала бы у них восторг – так что по наличию этого восторга даже модно было бы судить об истинности (хотя, как известно, какие-то разговоры о роли красоты в физическом познании некогда шли). Представление о нематериальной душе как родственной нематериальным эйдосам очень помогает этой гносеологической и в тоже время психологической теории, и при этом подкрепляет плотиновскую этику: увидеть прекрасный объект может только прекрасный субъект, увидеть и оценить нематериальные эйдосы и прочие высшие реалии (Мировую душу и Единое-Благо) может только достаточно очистившееся от телесных страстей душа, очищение от материального помогает познанию духовного, а познание духовного- через восхищение прекрасными и тягу к нему – мотивирует дальнейшее очищение.
- Таким образом, все важнейшие вопросы онтологии, космологии, этики, эстетики структурируются через напряженное противопоставление духовного и материального.
Последние публикации:
Пространство-время-смерть: Метафизика Иосифа Бродского –
(20/05/2024)
Аналитика порабощенного сознания в «Войне и мире» –
(14/03/2024)
Почему развитие биотехнологий пугает гуманитариев –
(22/05/2023)
Несколько мыслей о творчестве Тургенева –
(15/11/2022)
«Отчаяние»: роман В.В. Набокова и фильм Р. Фассбиндера –
(06/06/2022)
Культурное разнообразие, убегающее от рационализации –
(14/02/2022)
Проблема тождества личности и достоверность воспоминаний –
(22/03/2021)
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы