Литературная критика

/Уильям Гибсон «Распознавание образов», М.: АСТ:Ермак, 2005/

И снова короли киберпанка на русских ментальных просторах. Предельная
виртуальность конкретики и беспредельная абстрактность условности.
В том смысле, что очень много слов.

Рецепт Гибсона таков: взять героиню с необычным, вернее, уникальным
расстройством, поместить в ультраактуальный модный контекст (напрасно
мы ожидали фантастики о ближайшем мрачном будущем), наградить
перманентной неадаптируемостью к текущим контекстам, окружить
сонмом персонажей, навязать ей (и читателям) интригу, заставить
всех действующих лиц войти в круг ее (и читательской) паранойи,
чтобы все плясали под классическую дуду Агаты Бриллиантовны Кристи,
сделать большой-большой страничный объем, а потом, не перегибая
палку, прокатиться по рельсам реальности наступившего 21-го века
до самого финала, который и есть единственное рациональное зерно
романа с аутентичным названием «Pattern recognition». Это в самых
общих чертах.

Король киберпанка обратился к повседневной крутизне, и она в его
интерпретации оказалась ничуть не слабее ближайшего будущего мрака.
Брюс Стерлинг, которого сами мы-то считаем еще большим королем
киберпанка, уже показал дорогу товарищам в своем «Духе времени».
Теперь вот Гибсон даёт. Даёт он, правда, умеренно, спокойно, с
дальнобойным расчетом; нет здесь уже панка, а «кибер» вряд ли
превышает ныне принятый (с учетом реальности «Гугля») лимит. Минимум
трупов, крови, да и со зрелищами не так чтобы очень. В основном,
богатый внутренний мир. А то!

Но сделан роман с рукодельной дотошностью вышивания крестиком.
Мало того, что все извивы и обертона насажены на проверенную спицу
так называемого «комплекса Электры», еще и крайне осторожно, политкорректно
так протянута леска таинственного и никем недоказанного коннекта
между мирами живых и мертвых. Припорошено (очень помалу, без перебора,
чтоб специалистам не показалось смешно) французскими постструктуралистами
и магическими вытяжками из CNN. И очень выверено, даже красиво
учтена и подверстана история с катастрофой ВТЦ 11 сентября. Гораздо
ажурнее и интеллигентнее, чем это смог себе позволить любимец
славянских девиц Бегбедер в своем последнем провальном хите. Итого
вышел коммерческий Гибсон в почти 400 страниц, с отставанием от
первоисточника всего в три года. Не шедевр, не бомба, не скандал,
но крепчайшая литературная штука. Впрочем, вновь с оговорками.
Стиль письма – невянущая ветвь Нового Романа, каким его теперь
вряд ли бы хотел видеть Роб-Грийе. Настойчивые «инговые» окончания
глаголов все же не актуализируют «священный момент», но производят
переиzбыток информации. Беда в том, что вездесущий и всезнающий
Автор ничуть не готов умирать в угоду всяким бартам, напротив
– он добавляет и добавляет любопытных подробностей, тонкостей,
мелочей, фактур и текстур. В результате читатель натурально «распознает
образы», чуть ранее распознанные прихотливым писательским умом.
(Но как Гибсон ни старайся, а до Балларда – топать и топать.)

Героиня по имени Кейс (не чемодан, и этот факт также уточняется
Гибсоном в начальных диалогах) обладает, можно сказать, достаточно
редкой аллергией – аллергией на торговые марки и брэнды. Поэтому
она работает в модном бизнесе – угадывает спонтанно зарождающиеся
(а такое бывает!) на улицах тенденции. Кроме того, она – член
особого интернетного комьюнити, отслеживающего в глобальной сети
некие кусочки неких загадочных минифильмов, так называемых «фрагментов»
– штуковин покруче Бергмана с Тарковским. Путь героини, которую
используют в своих интересах темные закулисные силачи, пролегает
из родного NYC в детально и вдохновенно описанный London, затем
– в чуть менее уверенно и поэтично описанный Tokyo, после наступает
черед вполне вдохновенно, но все-таки смешно нарисованной Moscow.
Русские фамилии не грешат обыкновенным в таких авантюрных романах
идиотизмом. Интрига тугая, примет времени навалом, кое-где щедро
закопаны яркие метафоры (в виде социополитического бисера). Что
еще? Прекрасный продукт для замкнутого загорания на пляже. Также
для замкнутого сидения дома в период осенних дождей и неурядиц.
Также для поездки по Транссибирской магистрали в оба конца.

Что хорошо в романе, если сравнивать с темами, принятыми за официальные
в русской литературе авантюрно-популярного жанра: вместо пошлятины
под маркой «творец и власть» Гибсон дарит народам и человечеству
тему «болезнь – подлинное творчество – бизнес». Именно финал,
где прорастает цветок этой тематики – подлинная Клумба и честный
Пафос книги. В этом автор достоин своих прежних лавров.

От себя хотелось бы добавить одно: Гибсон со Стерлингом вполне
еще живы как иконы, но закономерно вянут и дряблеют как авторы.
Третий закон термодинамики воистину ужасен, ибо в самом деле превращает
имидж в ничто, хотя это вещи будто бы из разных опер.

«– Сердце – это мышца. То, что вы называете «чувствую»,
происходит в лимбической части вашего мозга, которая досталась
в наследство от млекопитающих. Глубокий древний уровень, не признающий
логики. Уровень, на котором работает реклама. А кора с извилинами
тут не при чем. То, что мы привыкли называть рассудком, – не что
иное, как самоуверенный нарост, который совсем недавно появился
на зверином мозгу. А тот в свою очередь насажен на доисторический
земноводный стержень. Современная культура пытается нас убедить,
что все наше сознание заключено в коре, в этом тонком наросте.
Но при этом забывают, что под наростом покоится здоровенный шмат
звериного мозга – могучего и молчаливого, занятого своими древними
делами. И именно там рождается желание покупать. Когда я создавал
«Синего муравья», это было определяющим правилом. Хорошая реклама
должна быть нацелена на древнюю, глубинную часть мозга, минуя
речь и логику. Люди, которых я нанимаю, должны уметь работать
на этом уровне, сознательно или бессознательно. Это главное условие.
И такой подход себя оправдывает.»

«Из эркера открывается панорамный вид на Москва-реку и город на
противоположном берегу. В отдалении сверкают купола большой церкви,
а на небольшом островке торчит какое-то немыслимо уродливое сооружение.
Путеводитель поясняет, что это памятник Петру Великому, который
необходимо охранять, чтобы местные эстеты его не взорвали.
Больше всего монумент напоминает старомодный фонтан шампанского,
заказанный для пролетарской свадьбы.»