Комментарий |

Бумеранг не вернется №7: МЖ как отсутствие границы

Евгений Иz

(70-летию)

Михал Михалыч Жванецкий, 1934 года рождения (Одесса),
писатель-сатирик, популярный исполнитель своих произведений; в 1963 году
начал сотрудничать с А. Райкиным, с тех пор — дела все лучше и
лучше. Поразительная информационная адаптивность,
по-человечески понятный и непобедимый стиль. Лирическое дарование и
сатирическая гениальность борются в тени большой философии
житейской мудрости. МЖ как мудрость житейская.

О Жванецком можно говорить долго, длительно, протяженно. И можно
говорить разное. Вот, например, Александр Архангельский
считает, что «смотрят на него не просто как на отличного
сатирика; смотрят на него как на писателя с большой
буквы»
(в данном случае большая «П» выглядит слишком
амбивалентно).


Д. Бавильский в «Топосе», «Знаки препинания №51. Симптомы этого
литературного года» (25 декабря 2003) писал: «Если у нас
Жванецкого все писателем называют, то почему бы не называть
сериалы книгами? Точнее, симулякрами книг, потому что они
только внешне используют литературные дискурсы, сами изнутри
оказываясь полыми»
. Это достаточно сложная мысль,
развивая которую, я пришел к образу МЖ как симулякра
писателя, а далее просто потонул в шизодискурсивной иллюзии
заполнения всеобщей пустоты.


Жванецкий — писатель, и все же не писатель; сатирик — точно, а если
и писатель, то какой-то особый; поэтому условно —
писатель-сатирик, но не такой, как прочие (вспоминается Семен Альтов,
также всенародно любимый, но занимающий некую более
локальную по сравнению с МЖ нишу). Автор четырех книг: «Встречи на
улицах» (1982), «Год за два» (1987), «Моя Одесса» (1993),
«Собрание произведений» в 4-х томах (2001). Поэтому — явно
писатель. Но для тех, кто в жизни никак не пересекался с
Московским театром миниатюр, художественным руководителем которого
давно является Жванецкий (МЖ как движение к драматургии),
Михаил Михайлович — из телевизора. А это уже не совсем
писательство, не слишком драматургия, уж скорее — эстрада. Однако,
для эстрады Жванецкий обладает чересчур узким визуальным
форматом: не пляшет, старается не петь, запомнился
костюмом-портфелем-пачкой испещренных чем-то листов. МЖ как
медийно-социальная фигура. Все же помнят, как в январе 2002 г всё СНГ
сопереживало Жванецкому, у которого преступниками с большой
дороги был угнан джип «Мерседес», похищены документы, деньги и
сумка, в которой находились рукописи (ну
конечно же сумка с рукописями!).


И вот еще одна новость. Журнал «Октябрь» №3, 2004. М. Жванецкий
«Верлибры»
. К 70-летию МЖ. В предисловии В.
Краснопольского читаем: «Читатель, прочитав заглавие
«Верлибры», скорее всего не поверит своим глазам. Жванецкий —
верлибрист? Может, еще скажете, что он поэт? Жванецкий пишет вроде
бы доступным языком, правда, умея «высекать» из него
философские парадоксы... Конечно, мало кто читал его произведения
с листа... Книг его не достанешь, да и зачем читать, если
слушать приятней и смешней?»
. Насчет «высекать» — да,
афористичности и житейской мудрости МЖ мы уже касались.
Насчет «мало кто читал» — согласиться трудно. В конце 80-х
журналы выписывались и читались особенно рьяно, а в журналах
Жванецкий публиковался; навскидку можно назвать хотя бы
ленинградскую «Аврору», частями дававшую роман-фельетон МЖ «Жизнь
моя, побудь со мной!» и иные произведения. Книги и журнальные
публикации — серьезный вклад в популярность и акутальность
МЖ, отрицать который было бы недальновидно. Насчет «зачем
читать, слушать приятней» — оно, конечно, так, страна у нас по
способу восприятия преимущественно акустически-слуховая
(Вечная Женственность и т. п.), а не визуальная, но фигура МЖ и
здесь нарушает форматность границ; на прилавках магазинов
можно найти красочно оформленный бокс-сет с собранием
выступлений Жванецкого на восьми, кажется, видеокассетах. На что
там смотреть? — костюм-портфель-рукописи, меняются только
сцены и прическа с очками — ан, видимо, востребован МЖ весь,
совокупным образом, а не только лишь в виде фонограмм.


МЖ как верлибрист и поэт, кстати, не вызывает ожидаемой
Краснопольским истерики. Напротив, возникает ощущение, артикулируемое
как «ну да, что-то такое всегда в нем было». На слух это и
воспринималось весьма ритмически, с характерными синкопами, как
различные ответвления полиметрии, а то и виршевая поэзия.
Очевидно, что МЖ — особенно, когда записать его тексты
соответствующим образом построчно — представитель современного
русского свободного стиха. А многое у него написано в виде
плотной прозаической укладки — наверное, в целях экономии
бумаги, как у А. Белого.

«Человек может работать потрясающе и бесконечно.
От рассвета до заката. Становясь еще красивее...
Один в бесконечном труде.»


«Крикни на любом базаре: «Встать! Смирно! Руки за голову!» — посмотри, что будет.
Половина сидит, половина охраняет, потом меняются.
А те, что на свободе,— те условно, очень условно.
На синем женском теле прекрасные голубые слова:
«И если меня ты коснешься губами, то я умерла бы, лаская тебя!»
Это о любви.»

Чувствуете подлинную белизну стиха? На самом деле, процент иронии у
меня в данном случае не так уж и велик. Но без этого —
никак, поскольку, во-первых, речь о юмористе-сатирике, а
во-вторых, не о юмористе-сатирике, а о феномене, размывающем границы
назойливых определений. Но позволим МЖ побыть еще немного
закоренелым верлибристом.

«Ходи один. Одному все живое раскроется.
Одному написанное раскроется. Один — размышляет.
Двое — размышляют меньше.
Трое совсем не размышляют.
Четверо поступают себе во вред.»


«Ветер колышет мою паутину.
Пусто.
Раскачиваюсь.
Тку еще.
Без пищи нет паутины.
Без паутины нет пищи.»

Это красиво — о паутине. Что-то очень восточное... Не собираясь
составлять никаких внимательных комментариев к поэзии МЖ, замечу
все же, насколько весома у нашего автора тема и проблема
еды, пищи, провианта, пропитания (вот и в вышеприведенной
«Паутине» в виде метафизического парадокса сконцентрирована тема
пищи).


Текст Жванецкого «Была еда. (Зима 91-го)» — практически мемориальная
поэма о провианте. Много об этом и в главах об Америке.
Тема еды, безусловно, важна и неотменима. Но этот пищевой пункт
в творчестве МЖ, на мой взгляд, несколько занижает планку и
затмевает оптику, хотя, допускаю, способствует популярности
в народе. И это, на мой субъективный взгляд, темы
озабоченности хлебом насущным и порой возникавшие в период
перестройки и послеперестройки интонации местечковости и самобичевания
(в текстах о посещении Америки) были минусом для МЖ-стиля,
а фактически все это не убавило, но добавило Жванецкому
актуальности и народной популярности (как-никак кавалер ордена,
президент клуба, лауреат премий, член союза, почетный
гражданин, народный артист, заслуженный деятель, дежурный по
стране).

«Критика сверкала: «Вечно пьяный, жрущий, толстомордый, 
все время с бокалом» — это я.
А я всегда с бокалом, потому что понимал: ненадолго.»

А вот есть и ударник:

«Сам капризен и витиеват.
Сути не имею. Любовью не болею.
Слов не держу. Звоню, когда хочу.
Когда хочу немею.
Когда хочу, когда могу,
Когда могу — жалею.»

Вообще же, взять хоть верлибр, хоть поэмы в прозе, МЖ — это в первую
очередь стиль и интонация. С одной стороны, как обычно это
бывает, автор становится рабом своей интонации и своего
узнаваемого за километр стиля, с другой же — стоит почитать МЖ
достаточно долго или много, и сам становишься на некоторое
время рабом его стиля-интонации. Дело тут, думаю, не только в
одной Одессе. Наверное, штука в том, что обладая в сравнении
со всякими задорновыми и арлазоровыми меньшей
агрессивностью, тексты МЖ транслируют при помощи неплохого чувства стиля
гораздо большую витальность, даже когда говорят о вещах
безрадостных.


«Среди реклам и объявлений, среди танцев и музыки ты не
можешь понять, что так мешает насладиться.
Сбылось все,
о чем мечтал, но мешает собственная жизнь.» —

— Характерный для МЖ размер. Но было и такое:

«Тут в голову пришло,
что людям, может быть, каким-то
слова мои нужны и годы,
проведенные в поисках семьи.»

В том же предисловии Краснопольский сравнивает верлибры Жванецкого с
верлибрами Хармса («Страшная смерть») как с близкими по
духу.— ???! Это удивительный оборот дела; при всей абсурдности
сравнения, можно вычленить в нем одно рациональное зерно:
подобное сравнение может добавить всенародной любви как МЖ,
так и Хармсу (если прирост оной им еще действительно нужен). И
данное сравнение, кстати, лишний раз подчеркивает,
насколько МЖ характеризуется в умах читателей, зрителей и критиков
отсутствием четкой жанровой границы, особым размыванием
предполагаемого формата.


Отчего бы, например, не отнести ряд его произведений к чистому
нон-фикшен? Вот процитирую чуть-чуть — очень мне нравится этот
кусок:

«Небоскребы, как сказала Татьяна Толстая, страшно
сексуальны. Америка торчит. Города торчат кверху, твердо и длинно»
(«Жизнь моя, побудь со мной!» 1988)


У МЖ есть свой сайт приятного синеватого
оттенка, там много интересного и много знакомого. Сайт этот
достаточно жестко структурирован, но тем не менее определить
границы деятельности Жванецкого от этого не становится
легче. Может быть, так: что-то неуловимо литературное?


« — Как жизнь?
— Хреново.— И улыбнулся прославленной
отечественной однозубой улыбкой.»



Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка