Литературная критика

/Кен Кизи “Песня моряка”, “Амфора”, Спб.: 2002/

По правде говоря, писать об этой книге мне тяжело. Тяжело потому,
что проза Кена Кизи мне всегда нравилась, а случай с последним
его романом “Песня моряка” несколько особенный, хотя,
вероятно, для литературной традиции и не оригинальный.
Особенность здесь в том, что сам писатель, его мотивы и его манера мне
по прежнему импонируют, а само произведение не оказывает
соответствующего воздействия. Между письмом и автором
противоречия не наблюдается, и это радует, но между письмом и
произведением в целом образуется некая дистанция или разрыв, и это
огорчает.

В принципе, если бы у подобного романа оказался какой-то иной автор,
не Кизи, то книга воспринималась бы куда бледнее, но в то
же время и естественнее. В таких случаях обычно считается,
что автор “исписался”, либо просто постарел. Может быть и так,
хотя мне кажется, что Кизи просто несколько натянуто
инсталлировал тему в контекст времени; роман написан в начале
девяностых, а его действие разворачивается в недалеком на тот
момент будущем - практически в наши нынешние дни. Причем,
практически с самого начала эти “девяностые” обрастают у автора
сугубо негативными эпитетами. Далее речь ведется о
надвигающемся конце света, наблюдаемом на краю этого “света” -
Аляске. Для данного варианта эсхатологического повествования
выбрана наиболее маргинальная территория американской демократии
и американской же мечты. Но Кизи - в последнюю очередь
фантаст, он слишком прочно стоит на земле, и наверное поэтому его
апокалипсис изощрен в деталях, но малоубедителен в общем
виде. Безусловно, автором двигали благие тенденции, однако,
надо признать и то, что в своей последней работе он сильно
переоценил возможности избранной медиа-структуры - а именно
литературы. Возможно, апологией ему может служить его давнее
высказывание о том, что литература - не его призвание.

Вот так и получилось, что можно порекомендовать прочесть последний
роман знаменитого Кена Кизи, но не торопить с чтением “Песни
моряка”.

Кизи, конечно же, для большинства людей - это автор “Кто-то пролетел
над гнездом кукушки” (1962), романа столь же эпохального и
яркого, как “Над пропастью во ржи” Сэлинджера. Затем - и для
меня это важно - он герой “Электропрохладительного
кислотного теста” Тома Вулфа, фигура, на которой Вулф обкатывал
новые приемы своей “новой журналистики”, и личность, явно
превосходящая все рамки новожурналистского дискурса. Как ни крути,
а Проказники с их расписными музыкальными автобусами и
душеочистительным прорывом в неизведанное - неповторимый и один
из важнейших эволюционных пунктов двадцатого века. История
Проказников - это одиссея, не вмещающаяся в литературу, но
использующая канал письменности, чтобы эхо звучало. Еще Кизи -
это экранизация “Над гнездом кукушки
”(1975), но не Милош
Форман, “урезатель” и “опопситель”, а оскароносец Джек
Николсон (честно говоря, не представляю, как Макмерфи играл в
театральных постановках Кирк Дуглас и все прочие). А после этого
- перевод на русский второго романа “Иногда нестерпимо
хочется” (1964, в оригинале - “Времена счастливых озарений”). Так
случилось, что второй роман Кизи занял в моем сознании
место едва ли не лучшего образца современной американской прозы.
И именно в “Счастливых озарениях” в полную силу раскрылся
эпический и художественный дар Проказника. То, что называется
“яркий, неизгладимый след”. Позже были какие-то путевые
заметки, киносценарий “Пересекая границу” и натуральная
американская ферма со скотиной в Орегоне. С 1982 года Кизи
вынашивал замыслы относительно романа о жизни моряков Аляски. Десять
лет. Но, видимо, действительно в 90-е что-то стало
происходить со временем. В “Песне моряка”, кстати, часы первыми
возвещают о конце света. Уходящее время автор называет
исключительно “веком анархии”, попирающим жизнь.

“Песня моряка” - это все та же романтическая сага, разворачивающаяся
подальше от цивилизованного городского улья и происходящая
в среде людей с чистыми эмоциями и сильными характерами.
Главный герой романа - бывший летчик, бывший экотеррорист,
бывший заключенный, нынешний моряк Исаак Соллес - фигура строго
романтическая. Кизи просто не пишет романов иначе. Соллес -
это такая кочка, возвышающаяся над болотами постмодернизма.
Кизи подчеркнуто равнодушен к постмодернистским играм, даже,
когда понемногу использует их формальные приемы. В романе
имеется еще одно альтер-эго автора - старый морской волк
Кармоди, который, собственно, и поет песню: “О шиповник, куст
терновый, разодрал мне в клочья душу, дай лишь выбраться
наружу, не войду в тебя я снова...”. Прочее пространство
заполнено невероятным количеством необычайных персонажей и их
сложных сюжетных взаимодействий. Видно, что не в последнюю очередь
старик Кизи стремился просто-напросто удивлять читателя, не
позволяя ему расслабиться и отвлечься от почти “комедии
положений”. Здесь и свирепая алеутка Алиса, и природная
шаманка-кинозвезда Шула, и православный отец Прибылов, и
инцестуальное дитя/порочный альбинос/голливудский монстр Николай
Левертов (русской тематики вообще-то хватает), и пародия на
демократическое общество - клуб “Законопослушный Орден Бездомных
Дворняг”, и сверххаризматичный черный христианский
фундаменталист, и невообразимый метис-растаман Эмиль Грир, и еще Бог
знает сколько затей. Есть и ходульные персонажи, вроде
квазирежиссера, 90-летнего моряка Стебинса. И заметно, что в
некоторых местах Кизи тяжело удерживать столько нитей сразу -
тогда и проступает некоторая схематичность. Схематичность все
же хоть как-то камуфлируется тем, что автор практически
перманентно помаленьку издевается над всеми героями и
персонажами, над ситуацией вообще. Именно это и не позволяет
искушенному читателю издеваться над самим Кизи. “Никогда не верь
Проказнику” - как же, помним.

В итоге получается 600-страничный эпос о противостоянии
романтических личностей и грязной и мстительной машины цивилизации,
олицетворенной в образе Голливуда, рыщущего в поисках
неизгаженных мест. Также в итоге видно и то, что многие сюжетные ходы
и линии оставлены автором, по большому счету, на произвол
судьбы. И это как раз огорчает, поскольку с самого начала
такой диссоциации вовсе не предполагается, а происходящая в
финале катастрофа никак не оправдывает расползание текста по
швам. После действительно сильных, ярких и полных
нетривиального юмора эпизодов, как например побег на старой дрезине без
тормозов по древней горной узкоколейке из тоталитарной
христианской секты, в “Песне моряка” встречаются искусственно
пригнанные куски. С одной стороны, где-то в середине книги
возникает желание, чтобы повествование это длилось бесконечно, -
например, начать чтение летом на даче и так, читая, войти в
бесконечность, - с другой стороны, о финал ударяешься, как
лбом о шлагбаум.

Но все же роман этот хорош именно своими спорадическими
“включениями”, моментными яркими всплесками. Приятно удивляет напрочь
лишенный всякого романтизма и экзотичности, скорее
сатирический портрет аутентичных аляскинских аборигенов. “Однажды
Кармоди спросил у Папы-Папы, как тому удалось лишиться зубов. Тот
ответил вопросом на вопрос: “Тебе рассказать про каждый в
отдельности?” - “Думаю, я обойдусь без подробностей. Можешь
набросать мне общую картину.” - “Одни из-за конфет и
пирожных, другие - благодаря алкоголю и спорам.” А теперь Большой
Беззубый Вождь рыскал на задворках таверны, согнувшись, как
толстая обезьяна с измазанной задницей - вероятно, плюхнулся
во что-то. Не только плюхнулся, но еще и порвал, как заметила
Алиса: когда он поворачивал за угол, сквозь широкую прореху
бессовестно мелькала кофейного цвета попа. - “Делает честь
всему голозадому племени”, - вслух произнесла Алиса и,
вспомнив о собственной голой заднице, поползла искать свою
одежду.”

Кизи умер в 2001г, прожив 66 лет и став культовой фигурой без
фанатических признаков культа. “Песня моряка” может быть в
определенной степени вымученным, композиционно конвульсивным
текстом. Однако, при желании и заинтересованности, это преодолимо
- перевод М.Ланиной вполне благоприятствует тому - и тогда
становится очевидным то, что Кизи не растерял ни остроты ума,
ни наблюдательности, ни светлой памяти “счастливых
озарений”. Он прекрасно знал, что пока человек “способен смеяться”,
он в безопасности. И Кизи так же прекрасно знал, насколько
изменчива и хрупка человеческая безопасность. Ну как можно не
верить проказнику?

Кен Кизи проекты, информация, фотографии