Литературная критика

Елена Петровская "Непроявленное". Очерки по философии фотографии. "Ad marginem" 2002

"Непроявленное" - третья книга Елены Петровской, выпущенная модным радикальным издательством. В нём нос держат не то, чтобы по ветру, но даже и пытаются опередить его, ветер. Тем интереснее эволюция, которую Елена Петровская продемонстрировала на протяжении этих трёх сборников: каждый из них, как в зеркале, отражает определённые этапы развития самого издательства.

Е л е н а    П е т р о в с к а я

Главным персонажем первой книги Петровской "Часть света", посвящённой образу Америки, была назначена Гертруда Стайн - железная леди американской литературы. Тогда же, параллельно "Части света" вышел первый и последний "Ежегодник" издательства "Ad marginem" (жалко, что выпуск его оказался тут же приостановлен. За ненадобностью?), где большой блок исследований и переводов, так же подготовленный Петровской, был так же посвящён Гертруде Стайн.

Литература, претендующая на первородство, философия, создающая новые возможности для литературы - вот что волновало тогда идеологов "Ad marginem". Постмодернизм ограничивал сюжетные (какие угодно) возможности fiction. Все 90-е прошли под знаком борхесовского концепта о квартете, к которому сводятся все сюжеты, и под увлечением фильмами Квентино Тарантино. Последний попытался выйти из этой самой сюжетной ограниченности через манипулирование готовыми информационными блоками, взрывной эффект использования которых возникал из "актуализации высказывания" и "вскрытия приёма": сюжет, де, есть проявление авторского своеволия, назначающего жеста.

То, что Д. А. Пригов сделал (показал) для поэзии, для прозы исполнил в своём творчестве В. Г. Сорокин. Единственной возможностью преодоления кризиса художественных средств оказался крен в эссеистику: приключения мысли - вот что предсказать или пересказать практически невозможно. И в этом "
Ad marginem", как это и должно было быть, оказались впереди процесса.

Постсруктуралистская философия (эссеистика) тем и интересна, что она не ищет, не взыскует истины. Самое важное здесь не результат, не сухой остаток, но сам процесс, голая процессуальность чтения ради чтения. Так, таким образом, философская коллекция, собранная издательством по краям дискурсов и жанров оказывается занимательным, живительным, развивающим чтением. Чем-то вроде экспериментального "нового романа", где главные события не выносятся вовне, все главные события здесь происходят на уровне письма. Именно поэтому так символично и важно было обращение Елены Петровской к фигуре Гертруды Стайн.

"Глазные забавы", второй сборник Елены Петровской, вышел в серии "Паспарту", посвящённой актуальным художественным практикам. Именно здесь появляются статьи и эссе, посвящённые фотографии. Однако, основное место в книге занимает описание творчества современных художников. Впрочем, для нынешних передовиков художественного перепроизводства границы между живописью и фотографией давно и безнадёжно размыты.

И в этом, как мне кажется, художества значительно опережают в развитии современную литературу, всё ещё достаточно замкнутую на своих тараканах. Справедливости ради надо сказать, что в "Глазных забавах" литература всё-таки периодически, но возникает - как иллюстрация к визуальным высказываниям: Петровская подробным (развёрнутым) образом (в литературоведении подобный приём называется "http://www.topos.ru/articles/0206/03_16.shtml ">экфраксис") описывает одну из картин Вермеера Делфтского. Не просто так, но в связи с эпопеей
Марселя Пруста. Поэтому, снова сложно определить, что в этом виртуозном письме оказывается важнее, книга или картина.

Современное российское искусства (лучшие его представители, такие как, скажем,

Олег Кулик, чья работа помещена Еленой Петровской на обложку своей третьей книжки) обращено к самым широким массам, ему необходим прямой и непосредственный отклик. Долгое время современное российское искусство, находясь в подполье, вынужденно считалось и считало себя элитарным. Теперь ситуация повернулась прямо противоположным образом: успеха не существует без массового признания, без медиального напряжения вокруг выставок и артефактов. Вот и литература медленно, но верно поворачивает оглобли в сторону нормальных рыночных отношений и массового признания. Нормальная литература, конечно.

Именно в такой момент издательство "Ad marginem" и выпускает "Непроявленное", третью книгу Елены Петровской, целиком отданную осмыслению фотографии как самостийного вида искусства. Всё это идеально ложится на новый поворот в истории издательства, задвинувшего философию и художественные практики на периферию собственных интересов. Теперь здесь выпускают модную прозу, пытающуюся так или иначе, отобразить специфику текущего общественного момента; прозу, (если вспомнить фотографическую теорию Ролана Барта) состоящую из одних только "пунктумов".

Не случайно "Непроявленное" начинается с предисловия ("Время фотографии"), выступающего в роли манифеста, в нём осознанно (неосознанно?) проговариваются тенденции, которые ныне ложатся в основу литературной стратегии издательства: "Стать фотографом, то есть "оператором", сегодня почти также легко, как и стать писателем - тем, кого одно лишь складывание букв в слова наделяет идентичностью... Заостряя этот тезис, можно сказать, что фотография сегодня воплощает (или замещает) некий эгалитаризм, действуя как демо-кратическое установление..."

Теперь мы проходим моменты для западной теории и практики очевиднейшие. Там-то фотография уже давно введена в пантеон, разработана мощная философская база, Ролан Барт и Сюзан Зонтаг со товарищи премного постарались. Вот Петровская и хочет стать нашей Сюзан Зонтаг, поэтому я не удивлюсь, если следующей её книгой станет беллетризованная биография или какой-нибудь толстенный роман.

В центре "Непроявленного" рассуждения Петровской о странной дуальной фотографической паре - русско-украинском мастере Борисе Михайлове и культовой американке Синди Шерман (лично мне больше нравится похожая на неё Джойс Теннисон), которых объединяет то, что оба они отрабатывают (или извращают) всяческие разнообразные массовые стереотипы. Ну, и разумеется, прочерчивается пунктир развития и осмысления фотографии, разбираются главные (не только для искусства) вехи развития - Фрейд, Беньямин, Барт, Бодрийар, Лотман. Отдельные эссе возникают из соблазна феерической фонетики: Жанлу Сиеффа, Диана Арбус. Манки пустых означающих: "Жорж Брак, движением рук имитирующий летящих птиц. Характерная гримаса... Коко Шанель. Джакометти, весело выпускающий целое облако табачного дыма. Мари Лорансен за письмом с манерно выгнутой ребром ладонью..." непроявленное ускользает, отпечатываясь в слепых копиях. Отдельного текста заслужили альбомы эротической фотографии немецкого издательства "Ташен" (интересно, возможно ли появление его российского аналога?).

Интерес к фотографии оказывается метафорой демократических процессов, происходящих ныне в издательстве "Ad marginem". Психоделические видения, трешевая проза, построенная по принципу "что вижу, то пою", приносит удачу, только если оказывается востребованной рынком. "Фотография, - пишет Елена Петровская, - это разглядывание. Но не история, какую с помощью её пытаются рассказать. Сказано только то, что видимо. Сказано на другом языке" ("Война, которая не состоялась"). И, тем не менее.

Нынешние бестселлеры "Ad marginem" словно бы сканируют реальность, выдавая плоские, лишённые философических складок, картинки. "Рефлексивное использование фотографии - явление по-прежнему редкое. Значительно более распространёнными представляются насилие над ней, попытки включить фотографию в движение посторонних информационно-зрительных потоков."

Всё дело в том, что фотографическое искусство развивается теперь в России мощно и интересно, технический уровень его таков, что оно определяет особенности в том числе и литературного мастерства.

Что ж там дальше?