Рейтинг публикаций

Авторский замысел становится понятным, если ты добираешься до конца текста. Или, хотя бы, до его середины. Поэтому прочи-тать следует хотя бы половину. Мы растягиваем публикацию романа на три больших куска, поступая против своих правил (обычно я стараюсь вывешивать тексты небольшими порциями) только лишь для того, чтобы замысел Негина проступил во всем своем первозданном великолепии. Это странный роман «из новых», постсорокинских текстов, ма-нифестирующий не только внешнюю (формальную), но и внутреннюю свободу. Однако же, важно почувствовать за этой независимостью и манипуляциями, нешуточную авторскую боль, делающую «Кипарис во дворе» особенно ценным. Роман начина-ет работать там, где в авторском замысле возникают прорехи, когда текст, на какое-то пространство, теряет своё самодовольное лицо. Это это очень искренняя книга, читатель.

Ну, пошли ловить байбака. Как стали его ловить – много-то наловили! Сорок три штуки. Или даже больше. И такие всё матёрые байбаки – любо-дорого! Посадили их каждого на пенёк – любуются. Но смотрят – видют: что-то ложных-то байбаков многовато.

Я хочу знать

В Мюнхене – вскоре после того, как я перевёз Терри, мы начали получать письма без обратного адреса, который в общем-то был и не нужен, потому что всё это были письма от жильцов нашего же подъезда.

Как бы ты взорвал вагон,- спросил однажды Михаил Ивана.

Мир давно уже держится на трех слонах – интернет, телефон, телевизор. По крайней мере, тот мир, который я могу назвать моим.

Ведь это только кажется, что песок всегда одного цвета - желтого.

Прошли мимо небольшой спортивной площадки, на которой герои армий Ирака и Ирана играли в волейбол. Я позавидовал им: они, казалось, вообще никогда ни о чем не думают и не беспокоятся. Мне бы такого Аллаха!

И голоса соловьев в музыке двадцати свирелей

Я спустился в подвал, в зал, где хранились ноты и книги о музыке. Там было тихо и малолюдно, ничто не отвлекало. Лампы там испускали мягкий оранжеватый свет. Я нашел свободное место и принялся за чтение. Книга была с картинками, представляла собой этакий комикс о коммунизме, с юмором разъяснявший внутренние противоречия капитализма, диктатуру пролетариата, и будущий переход к настоящему коммунизму.

Мы - средство общения вещей с вещами

Однажды Микеланджело сидел без денег. С ним это часто случалось - заказчики платили крайне нерегулярно, а то и вовсе норовили кинуть. В мастерской было темно и сыро. У окна, за которым туманилась серая флорентийская осень, стоял Миланези, пристально разглядывая последнюю работу - крепко спящего купидончика из белого каррарского мрамора.