Рейтинг публикаций

Корреспондент одной скандальной газеты, бравший у нас интервью – это произошло уже после того, как нашего мальчика увезли в Сорбонну заспиртовывать, – высказал предположение, что это ветхозаветный иврит.

Краткое содержание предыдущих глав. Неудачник и дилетант Фёдор Викентьич Котомкин обнаруживает странное письмо, которое, после некоторых сомнений, распечатывает. Из него он узнает, что его приглашают работать предсказателем будущего. Для этого следует покинуть Москву и уехать в некое Туганово. Куда к нему на выходные смогут приезжать жена и ребенок. Но не более того. Ограниченность свободы компенсируется фантастической суммой заработка...

У меня разбегаются глаза от всего этого сабельно-пистолетного изобилия. Даже не представляю, что сейчас может чувствовать Мишка. Я продолжаю держать его за руку, а он тихонько льнёт ко мне. Наверное, блеск парадных витрин, заставляет его вести себя здесь по-особенному – ведь здесь всё серьёзно – хоть и декоративное, но на первый взгляд самое настоящее оружие – не какие-то там плюшевые зверушки!

Я продолжал смотреть на портрет мертвого японца. Он стал мне почти товарищем.

Как настоящая провинциалка, она знала о венских кафе больше, чем сами венцы.

Там, где люди исчезают, слова встают на их места.

Миры соприкасаются самым неожиданным образом – на подъезжающий автобус она не обратила внимания. Набитый глазами автобус проехал мимо и она почувствовала внутри себя сквозняк, обдувающий кости скелета, ее даже не раздели, а обглодали. Она запахнула расстегнутую короткую шубку; в этой стране чувствительной девушке нужны не калоши, а танк или шенгенская виза

Помогите нам. Используйте, израсходуйте наши жизни. Расточите. Возьмите бессрочно – в аренду, прокат, залог. Но спасите жажду противоестественности, утолите алчную противочеловечность. Дайте возможность рассчитаться, чтобы заполнить место, освободившееся в нас, нами, – прийти в себя.

Это случилось в конце тридцатых. Шеншин жил в Ленинграде, работал слесарем на заводе имени Кирова. Одну комнату в большой коммуналке, где он жил, не лучшую, кстати говоря, комнату, занимал товарищ из НКВД, некто Чуйков, очень молодой человек с веселыми карими глазами

Одежда, любая, сидела на Карамазове как сшитая. Небрежность ему тоже очень шла, и казалась нарочитой. Любимые сигареты были «Прима»; закуривал он всегда от спичек, и как-то это шумно у него выходило. Спичка трещала, откидывала в сторону шипящий кусок, Карамазов чертыхался

Мы заканчиваем публикацию репортажных заметок Вадима Темирова о 40-м кинофестивале, проходящем в Нью-Йорке. Конкурсные состязания здесь заменены широкой панрамой тенденций и лучших фильмов. В предыдущих выпусках можно было прочитать о таких важных фильмах, как "Сын" или "Улыбка моей матери". Теперь мы дополняем рецензионный список ещё двумя кинофильмами.