Проза

одесское «полный идиёт» вовсе не имеет в видy ни восклицательность и ослепительность, ни злобность и ярость, а только грyстнyю констатацию факта, что, вот, еще один человек показал, насколько своей выгоды не понимает...

Огyльная романтика всегда начинает с абсолюта и всегда кончает пшиком, капитyляцией, закостенелым морализмом, дyxовной смертью. Но тот, кто начинает с понимания, насколько относительны человеческие возможности, тот терпеливо платя свою ценy, может, если повезет, несколько продвинyться на пyти к абсолютy.

Доктор, выслушав меня в первый день, сказал: «Авангард в башке!» – и выставил сразу два диагноза: неврастения и сотрясение мозга.

... Наутро, перед тем, как было решено разойтись по домам, приснился мне лабиринт.

Мне представился необитаемый остров, где я живу в теле совсем другой девочки и одновременно туда попадает после кораблекрушения отец. Мы говорим с ним и – ни одного контраргумента.

Вернулась из России Таня, подруга моя, покинувшая нас семь лет назад из-за того, что начались плохие времена, а на руках у нее – годовалый сынишка.

Я долго вспоминал, как же его зовут. Год в армии отшибает память начисто. Иногда не помнишь, как и тебя-то зовут.

– Как странно, друг мой Пшикуй … . Выходит, для того, чтобы идти грудью на русские штыки и пушки, нужно меньше храбрости, чем для того, чтобы отказаться от опасного набега.

Все лето котельная была на амбарном замке, а оставленное на произвол дождей хранилище угля облюбовали ленивые голуби. И вот сюда, в грязь и пыль, занесло наших симферопольских влюбленных в поисках уединения.

Я прижал ее к решетке и наконец-то поцеловал. А сзади, из вольеры напротив, к нам тянули свои хоботы слоны…

В этом было что-то ребяческое, сидеть в одиночестве, положив ногу на ногу, отпивать маленькими глоточками невкусный по тем временам для меня напиток, вдыхать морской воздух, улыбаться бармену.