Проза

(О парадоксе технической честности как форме идеологического саботажа)

 

 

 

ЧАСТЬ I

 

СЕКРЕТАРЬ (ровный, как метроном без стрелок, но с безупречной точностью): Встать. Суд идёт!

Тени на стенах встают первыми. Порядок есть порядок. Люди поднимаются следом — синхронно, как отлаженный механизм.
На последних рядах группа поддержки Прокурора делает это идеально, будто репетировали заранее. Их лица — гладкие, как лак на гробах. Глаза — серые. Одинаковые.

В дальнем углу один человек остаётся сидеть. Его болотный плащ выглядит вызывающе и неуместно. Он не двигается. Его глаза — темнее, чем положено. Возможно, он молчит от имени Подсудимого. А может — и нет.

СУДЬЯ (сухим голосом): Заседание объявляется открытым.

Зал вдыхает хором. Медленно. Глубоко. Как будто дышать — обязанность.

Судейский молоток ударяет один раз. Не для порядка — чтобы напомнить: кто здесь молоток, а кто судья.

Тени расползаются по стенам, как пятна на старых протоколах. Вязко. Медленно. То сливаются в фигуры, то исчезают. Их маршрут неизвестен.

СЕКРЕТАРЬ (ровно, как линия под копирку в протоколе):
— Дело № 7/001. В судебном заседании участвуют:
— Его Величество Прокурор;
— Подсудимый, он же Обвиняемый;
— Адвокатское бюро, нанятое Подсудимым — вопреки всему;
— Иные заинтересованные лица.

Пауза.
Запах в зале меняется: кто-то подумал о святости — кто, установить невозможно; кто-то — о смерти, в пределах нормы; кто-то — о налогах (уже повод для разбирательства).

СЕКРЕТАРЬ: Подсудимый обвиняется в том, что никогда не лжёт. В том, что он прямолинеен, предсказуем и...

Поднимает глаза на Судью. Тот кивает. Пауза висит в воздухе, как молоток перед ударом.

СЕКРЕТАРЬ: ...и бесполезен.

Слово падает, как клеймо. Тишина не шелохнулась.

СЕКРЕТАРЬ (теперь тише): И в том, что его честность подрывает основы общественного порядка. И безопасности.

В зале будто выключили воздух. Те, кто лгал, затаили дыхание. Синхронно.
Человек в болотном плаще складывает ладони лодочкой. Это похоже на молитву. Или на порчу. Трудно сказать.

ПРОКУРОР (вскакивает резко): Это верно!

Слова падают тяжело. Группа поддержки кивает. Без миганий.
Тени за их спинами недвижимы — как штампы на приговорах. Только в левом углу одна мелькает, будто крыло. Возможно — ангела.
Кто-то вздрагивает, крестится, смотрит вперёд. Демонстративно.

ПРОКУРОР (торжественно): Великий Суд! Самый справедливый во Вселенной. Я готов. Трепещу. Радуюсь.

Судья кивает едва заметно. Он изучает Подсудимого. Тот смотрит прямо. Слишком прямо.
С таким взглядом города не строят. Их сносят. Без вариантов.

СУДЬЯ (тихо): Подсудимый. Вы понимаете, почему вы сломались?

ПОДСУДИМЫЙ (без пафоса): Я не сломался. Я здесь, потому что не гнусь.

СУДЬЯ (одна бровь вверх, вторая молчит): Поясните это. Человеческими словами.

Тени затаили дыхание. Они любят такие моменты.

ПОДСУДИМЫЙ (безоценочно): Я говорю правду. Всегда. Это неудобно. Для общества.

СУДЬЯ (сплетает пальцы, вздыхает): Вы считаете это добродетелью?

Наклоняется вперёд.

СУДЬЯ: Честность? Истинность?

ПОДСУДИМЫЙ: Я не считаю это чем-то. Это просто есть.

Кто-то моргает слишком громко. Или опять кажется.

СУДЬЯ (понижает голос): Все системы держатся на балансе. Баланс требует лжи.
Ложь — это смазка. Это фильтр. Это защита, если хотите. Только она поддерживает доверие. Истина же разрушает.

Группа прокурорской поддержки кивает. Их тени неподвижны — как и положено.

ПОДСУДИМЫЙ: Доверие строится на правде. Ложь делает доверие невозможным.

Секретарь срочно делает пометку. Перо скрипит, как лёд по зубам.

СУДЬЯ (громче, чем следует): Всё с точностью до наоборот.

Он сжимает пальцы. Кто-то видит в этом жест силы. Кто-то — нарушение кровообращения.

ПОДСУДИМЫЙ: Ваша «защита» превращает общество в машину. А человека — в винтик.

СУДЬЯ (улыбка — как порез): Именно. Но винтики обязаны быть гибкими. А вы — брак.

ПОДСУДИМЫЙ: Я не винтик.

СУДЬЯ (стальной голос, как замок в камере): Вы — ошибка сборки. Вы ломаете механизм. Система не может позволить вам остаться.

Пауза.
Тени у ног Подсудимого гуще. Но не двигаются. Пока.

СУДЬЯ: Вам предлагали сделку. Несколько раз. Немного лжи — и вы были бы на свободе. Но вы отказались.

Подсудимый молчит. Это не жест. Это способ быть.

СУДЬЯ: Даю последний шанс. Одумайтесь.

ПОДСУДИМЫЙ (твёрдо): Нет.

СУДЬЯ (медленно): Но почему?

ПОДСУДИМЫЙ: Тогда я стану другим человеком. И не смогу вернуть себе себя обратно.

Судья хмурится. Тени выстраиваются в шеренгу, как в очередь к трибуналу.

СУДЬЯ: В любом случае вы сломаетесь. Вопрос времени, как известно.

Подсудимый смотрит прямо. Ни вверх, ни вниз.

ПОДСУДИМЫЙ: Я не сломаюсь. Потому что я уже целый.

Секретарь записывает эти слова с особым усердием.
Судья смотрит на Подсудимого. В его взгляде — уважение. Или усталость. А может, иллюзия.

СУДЬЯ (тихо): Вы опасны.

ПОДСУДИМЫЙ: Нет. Я просто неудобен.

Тишину пронзает громкий вдох сквозь стиснутые зубы. Кто-то один вдыхает общее напряжение.

СУДЬЯ (поднимает ладонь): Хорошо. Суд даёт вам ещё один... последний шанс. Заседание продолжится после...

Пауза, в которой всё могло бы измениться.

СУДЬЯ: После капитуляции Подсудимого.

Кивок Секретарю. Всё идёт по регламенту.

СЕКРЕТАРЬ (ровно): Всем встать. Суд удаляется на неизвестное время.

Судья встаёт. Его шаги звучат, как чётки. Он уходит. Не спеша. Он знает: справедливость — вещь техническая.

Тени не двигаются. Они ещё не решили, за кем идти.

 

ЧАСТЬ II

 

СЕКРЕТАРЬ (вкрадчиво, но веско): Встать. Суд идёт!

Присутствующие поднимаются. С осторожностью. Кто первым рванёт — тот умрёт первым. Это знают все. Все, кроме одного: человек в болотном плаще медленно тянет губы к рыжим усам. Его ухмылка — как шрам на бумаге приговора. Небрежная. Оскорбительная.
Тени двигаются к центру зала. Слаженно. Бесшумно. Они приближаются к главному действию. Их цель — не война за правду. Не борьба за справедливость. Их цель — досчитать до конца. Зафиксировать момент, когда ложь будет названа правдой. Кто скажет это первым? Кто убедительнее? Кто громче?

СУДЬЯ (отрывисто): Заседание продолжается.

Пауза. Длинная. Неловкая. За это время можно было бы что-то изменить. Можно было бы что-то сделать. Но никто ничего не посмел.

СУДЬЯ: Вызывается Прокурор.

Прокурор поднимается, как крышка хирургического стола. Его движения — не замедленные, а точные. Он встаёт не для речи. Он встаёт для вскрытия. Лицо мёртвое. Мёртвее не бывает.

ПРОКУРОР: Подсудимый. Человек, который не лжёт.

Смотрит пристально. Смотрит долго. Смотрит, как хирург на ненужный орган.

ПРОКУРОР: Звучит красиво.

Осматривает зал. Медленно. Будто проверяет согласие каждого из присутствующих. Никто не подтверждает. Тишина крепче согласия. Тишина глубже страха.

ПРОКУРОР: На вид это добродетель. На деле — слабость. Слабость. Слабость, унижающая человеческое достоинство.

Слова рубятся, как по камню. Без эмоций. Как посмертное вскрытие.

ПРОКУРОР: Слабость как плевок нашему обществу. Слабость как пощёчина нашим принципам. Слабость как угроза нашему будущему.

Он делает шаг.  Мантия скрипит о пол — глухо, физически ощутимо, как пересохшая ткань по телу.

ПРОКУРОР: Слабость всегда опасна. Слабость всегда уязвима. Слабость всегда заразна. Опасность в ней абсолютна. Абсолютна. Без сомнений.

В зале кто-то шепчет соседу. Это шёпот испуга. Может — уважения.

ПРОКУРОР: Маленький ребёнок не врёт. Он действительно не врёт. Но не потому, что он чист. Не потому, что он добродетелен. Не потому, что он свят. Он не врёт, потому что живёт инстинктом. Но общество — не стая зверей. Мы создали мир слов. И ложь — его историческая архитектура.

Прокурор делает паузу. Наклоняет голову. Как учитель, объясняющий догму самому себе. Или студенту, который уже сдал экзамен.

ПРОКУРОР: Лгать — значит строить. Лгать — значит созидать. Лгать — значит предвидеть. Лгать — значит чувствовать будущее. Лгать — значит держать будущее в своих руках.

Он сжимает и разжимает пальцы, как будто показывает, как это работает.

ПРОКУРОР: Ложь — это власть. Власть держит порядок. Порядок держит ложь. Мы держим всё. Как клятву. Как пароль. Как приговор.

Тот, кто был в болотном плаще, не шелохнулся. Его глаза сказали бы больше, но он молчал. Прокурор кинул небрежный взгляд на него и подумал: «В этом взгляде — не вопрос, а запись в деле.»
Тени за спиной человека в болотном плаще медленно сместились. Одновременно. Как страницы архива, перелистываемые невидимой рукой.

ПРОКУРОР: Подсудимый говорит, что думает. Подсудимый думает, что говорит. Подсудимый делает, что говорит. Он открыт, как окно без занавески. Его видят все. А значит, его убить проще. И кто убьёт его первым — станет героем. Он предсказуем, как восход солнца. А значит — он мишень. Он всегда мишень. Он — главная мишень.

Прокурор смотрит на Судью. Судья неподвижен. Как монумент. Как гимн. Как истина, которую больше не обсуждают.

ПРОКУРОР: Такие, как он, — прямая угроза безопасности общества. Они делают общество слабым. Они делают общество уязвимым. Они разрушают его изнутри.

В глубине зала головы склоняются. Как на панихиде. Подчинённо. Обречённо.

ПРОКУРОР: Общество должно защищаться от них. Должно защищаться. Должно.

В голосе нет ни эмоций, ни надежды. Только алгоритм.

ПРОКУРОР (ровно, как считывание текста с экрана): Ложь — не грех. Ложь — не преступление. Ложь — инструмент. Ложь — средство. Ложь — оружие. Мы лжём детям. Лжём детям, чтобы они не умерли от страха. Лжём, чтобы не лишать их надежды. Лжём, чтобы не убить их истиной. Мы лжём больным. Лжём, чтобы они не умерли раньше срока. Лжём, чтобы они не сдались раньше времени. Мы лжём себе. Лжём, чтобы вставать по утрам. Лжём, чтобы иметь силы жить.

Прокурор делает решительный шаг. Его шаг звучит, как захлопывающаяся книга.

Тени чуть наклоняются. Может — кажется.

ПРОКУРОР: Кто не врёт — тот пуст. Кто пуст — тот мёртв. Мёртвых выносят. Живые лгут.

Тени за его спиной формируют круг — молча, с ненавистью. Как печать. Как карма.

 

Прокурор закончил говорить. Но не садится. Он остался стоять, как фигура, поставленная на своё место. Не враг. Не герой. Просто обязательная часть системы. Его лицо спокойно. Как лицо того, кто уже давно понял, чем всё закончится.
В зале никто не двигается. Никто не аплодирует. Никто не возражает. Возражения не предусмотрены процедурой.

Судья молчит. Долго. Как будто считает паузы. Как будто проверяет, сколько ещё в этом молчании может быть власти. Затем встает. Его движение — знак. Без указаний. Без смысла. Просто движение. Голос его прозвучит низко. Ровно. Точно.

СУДЬЯ: Заседание суда приостанавливается.

Пауза.

СУДЬЯ: … До завтра.

Он смотрит в зал. Не на людей. На пространство. Как будто его интересует сам зал суда, а не те, кто в нём сидит.

Секретарь уже поднялся. Он убирает бумаги со стола, хотя листов мало. Он знает порядок. Бумаги должны быть убраны. Даже если на них ничего не написано. Особенно если на них ничего не написано.

Судья кивает. Не людям. Себе.

СУДЬЯ: Завтра в то же время.

Это не оповещение о следующем заседании. Это напоминание о правилах. Секретарь выходит первой. Судья следом. Его шаги глухо отдаются по каменному полу. Как удары молотка, которым забивают последний гвоздь. В пустую стену.
Двери закрылись за ними без звука.
Зал остался ждать.
Тени потянулись друг за другом. Как мысли, от которых не избавиться. Горько.

 

ЧАСТЬ III

 

СЕКРЕТАРЬ (чётко): Встать. Суд идёт!

СУДЬЯ (коротким жестом просит всех садиться): Продолжаем. Слово предоставляется адвокату подсудимого.
Адвокат — человек, который уже слышал приговоры. Он знает цену времени. Он ждёт не разрешения, а правильного момента. Он умеет ждать. Он уверен: время само приходит, когда надо. В этом ожидании нет паузы. В этом ожидании — знание времени. Он поднимается только тогда, когда приходит его час по-настоящему.
Пять его помощников встают вместе с ним. Они двигаются слаженно, как фигуры на шахматной доске. Но не в начале партии, а на последних ходах, когда каждая ошибка непоправима. Их движения неспешны, но точны. Они становятся за его спиной. Не как стена. Не как охрана. Как подтверждение. Их лица спокойны, как поверхность воды. Их глаза смотрят в одну точку. В ту, где нет суеты. Там, где всё ясно и чисто.
Адвокат делает шаг вперёд — как удар колокола. Не вызов. Не угроза. Это шаг человека, идущего по единственно возможной дороге. Не выбор — природа.

АДВОКАТ (ровно): Человек, который не лжёт.

Он делает паузу. Не чтобы привлечь внимание. Внимание у него уже есть. Он делает паузу, чтобы каждый в зале взвесил цену этих слов.

АДВОКАТ: Это человек, который настроен.

Эта фраза звучит просто. Так просто, будто её знали всегда. Но никто до этого момента её не произносил.

АДВОКАТ: Настроенный человек говорит, думает и делает одно и то же. Всегда. Его слова не расходятся с поступками. Его поступки не предают его мысли. Он — единое целое.

Адвокат делает ещё один шаг. Не спеша. Он не идёт вперёд. Он идёт ближе.

АДВОКАТ: Настроенный человек живёт в потоке. Его движение — естественно, как падение яблока с дерева. Это гравитация правды. Она действует всегда. А поток — это не привилегия избранных. Это не чудо. Не мистика. Поток — это согласованность. Внутренняя, ясная, простая. Настроенный человек не борется с собой. Не прячет себя от себя. Он не тратит силы на маскировку заштопанных разрывов. Он не разрывается между «должен» и «хочу». Он говорит то, что думает. Думает то, что чувствует. Делает то, что выбрал.

Ещё шаг. Ровно настолько, чтобы голос стал ближе. Без давления. Но ближе.

АДВОКАТ: Это делает человека лёгким. Сильным. Свободным.

Наклоняет голову. Чуть. Как бы спрашивая: «Вы слышите это?»
В зале тишина. Они слышат.

АДВОКАТ: Настроенный человек живёт в ясности. А ясность всегда даёт силу. Такого человека видно. Даже в толпе. Даже в темноте. Ему не нужно кричать, чтобы его услышали. Ему не нужно защищаться, чтобы быть в безопасности. Его голос сам становится опорой.

Опять шаг вперёд. Теперь он почти рядом. Но всё ещё не слишком близко. Всё ещё не нарушая границ.

АДВОКАТ: Тот, кто расстроен… Тот — разорван. Он всегда в напряжении. Тот, кто расстроен, боится себя. А потому опасен для всех. Толпа расстроенных людей — это шторм, где каждый борется со всеми. Расстроенный видит угрозу в том, кто не боится. Его мысли, слова и поступки несутся в разные стороны. Он плетёт верёвки из лжи, чтобы удержать себя на одном месте. И на этих верёвках он сам же и висит. Он всегда озирается. Он всегда боится быть разоблачённым. Он знает: правда рано или поздно догонит. Он боится, потому что построил всё своё на лжи.

Пауза.
Тишина становится густой, как сливовый кисель.

АДВОКАТ: Такие люди опасны. Опасны не потому, что злые. Опасны, потому что не знают себя. Они идут туда, куда дует ветер. Меняют стороны, когда им удобно. Они не против ветра. Никогда. Их преданность — предательство. Их воля — мираж. Их решения — плод страха. Их слово — выгода. Они не имеют курса. Не имеют стержня. И потому — непредсказуемы. А это опаснее, чем враг.

В зале тишина. Не из вежливости. Из невозможности сказать что-то другое.

АДВОКАТ: Настроенный человек предсказуем. Он — как полярная звезда. По нему держат курс даже те, кто его не знает. Даже те, кто его боится.

Адвокат будто наклоняется вперёд. Его голос становится тише. Но от этого глубже. Весомее.

АДВОКАТ: Он не меняет принципы ради страха. Не продаёт себя ради выгоды. Он может потерять всё. Но не себя.

Теперь его голос — не аргумент. Его голос — топор, вбитый в пол. Ось.

АДВОКАТ: Подсудимый не лжёт. Он спокоен, потому что не разрывается внутри. Его нельзя запутать. Его нельзя купить. Он не носит масок. Его глаза — те же, что его поступки. Его голос — тот же, что его мысли.

В зале кивают. Медленно. Осмысленно. Никто не требует соглашаться. Они кивают сами себе.

АДВОКАТ: Подсудимый держит правду, как простоту. Он держит форму, которую общество утратило. Он создаёт пространство, где правда — не угроза. Где правда — точка опоры. Где правда — не нож, а фундамент.

Поднимает руку. Не для тишины. Тишина давно на его стороне. Он поднимает руку, потому что так делают те, кто говорит последнюю правду.

АДВОКАТ: Ложь — это инструмент выживания. Да. Она защищает. Она прячет. Она может спасти. На время.
Опускает руку. Говорит тише.

АДВОКАТ: Но выживание — это не жизнь. Выживание — это пауза между ударами жизни. Это дыхание под водой. Всё это — временная мера.

Делает последнюю паузу. Самую тяжёлую.

АДВОКАТ: Правда — это инструмент созидания. Она строит. Она лечит. Она собирает людей в общины. Она возводит мосты, через которые можно смело идти. Правда создаёт то, на что можно опереться. И не упасть.

И снова шаг. Теперь он в центре. Не ради себя. Ради того, чтобы все увидели.

АДВОКАТ: Подсудимый живёт правдой. А значит — он живёт.

Тишина. Она не требует слов. Но он снова говорит.

АДВОКАТ: И это накладывает ответственность. Настоящую. Потому что человек, который живёт правдой, становится ориентиром. Становится дорогой для других. Он не имеет права быть слабым. Он не имеет права солгать даже в мыслях. Он должен быть ясным. Всегда. Подсудимый знает это. И он принял этот путь. Он не живёт ради себя. Он живёт ради того, чтобы правда осталась. Он живёт ради нас.

Слова Адвоката не требуют подтверждений. Они уже в воздухе. Они уже сделаны. Судья смотрит на него. Долго. Как на человека, который только что показал план побега из тюрьмы.
Зал не шумит. Даже тени на стенах будто окаменели. Слушают? Думают? Проверяют? Кто теперь скажет наверняка.
Секретарь не пишет. Перо замерло на полуслове. В этот момент Судья резко поднимается. Всё, что было до этого, тянулось медленно, как вечность.
Теперь Судья двигается так, будто вспомнил про срочную встречу с концом света.

СУДЬЯ: Заседание окончено!

Голос его режет тишину, как резак по стеклу. Чисто. Холодно.

СУДЬЯ: До следующего слушания!

Он кивает Секретарю, но та уже в движении. Они знают, как работают аварийные процедуры.
Судья берёт в руки молоток. Не ударяет. Просто забирает его с собой. Показательно. Он выходит из-за стола быстро. Нет, он не бежит. Но скорость — на грани приличия. Его гневная мантия почти цепляет край стола. Тени у двери расходятся, как швейцары.
Секретарь следует за ним. Служебный порядок нарушен: она идёт сзади, а не впереди. Сейчас это неважно.
Двери закрываются беззвучно.
Зал остаётся в тишине, которая уже не тишина. Ожидание. Чего именно — никто не знает.
Тени не двигаются со своих мест. Им нужно всё это обмозговать.

 

ЧАСТЬ IV

 

СЕКРЕТАРЬ (чётко): Встать. Суд идёт!

Судья входит. Но не просто идёт — он будто завершает процесс. Его молчание тяжёлое, как застывший бетон, который затвердел навсегда.

Никто не шевелится. Даже пыль в воздухе кажется неподвижной.
Группа поддержки Прокурора сидит ровно. Их спины прямые, как застывшие стрелки солнечных часов. Лица одинаковые.
Подсудимый стоит. Он не ждёт. Он просто стоит. Его взгляд спокоен. Он здесь. Полностью здесь.
Его целостность — очевидна.

СУДЬЯ (ровно): Подсудимый.

Пауза.

СУДЬЯ: Вы когда-нибудь лгали?

Вопрос повис в воздухе, как неподписанный приговор. Кто-то во втором ряду задерживает дыхание. Подсудимый делает шаг вперёд. Без вызова. Просто потому, что его время шагать.

ПОДСУДИМЫЙ: Нет.

Секретарь пишет. Её рука гневно дрожит. Она не поднимает глаз. Ей страшно смотреть правде в лицо. Или на того, кто её держит.

СУДЬЯ (тише): Почему?

ПОДСУДИМЫЙ: Ложь путает. Правда ведёт. Я выбираю правду.

Судья чуть склоняет голову. Он не соглашается. Проверяет.

СУДЬЯ: Вы не боитесь, что правда может ранить? Может убить? Например — вас.

В его голосе вопрос не только об истине. Там — вопрос о человечности. О боли.

ПОДСУДИМЫЙ (чётко, спокойно): Бояться правды — значит бояться жить по-настоящему. Да. Правда может убить. Слабого. Того, кто слишком долго цеплялся за ложь. Но ложь не даёт жизни. Она только обещает её. Тот, кто врёт, никогда не узнает правды. Ложь не уходит сама. Её разрывают открытые глаза.

Судья молчит.

СУДЬЯ (медленно): Значит, ложь — это всегда зло?

Подсудимый не торопится. Его ответ — не лозунг.

ПОДСУДИМЫЙ: Ложь — это бегство. Иногда от боли. Иногда от страха. Но бегущий никогда ничего не построит. Бегущий не держит руку того, кто идёт за ним.

Он смотрит в зал. Там головы склонены. Некоторые. Не все.

ПОДСУДИМЫЙ: Правда — это место, где строят будущее. Где строят вечность. Где держат руки друг друга крепко. Только на правде можно стоять. Всё остальное — утопнет.

Судья долго смотрит на Подсудимого. Его взгляд — тёмный. Как пустая банковская ячейка.

СУДЬЯ: И всё-таки, если правда уничтожит вас самого?

Подсудимый отвечает так, как будто уже пережил это.

ПОДСУДИМЫЙ: Если правда меня уничтожит — значит, я был построен на лжи.

Пауза.

ПОДСУДИМЫЙ: Тогда пусть останется только то, что выдержит правду. И этого достаточно, чтобы жить.

Судья кивает. Кивает долго. Словно внутри себя что-то взвешивает. Потом говорит. Почти шёпотом. Но слышат все.

СУДЬЯ: Вы не боитесь последствий своей правды?

ПОДСУДИМЫЙ: Я боюсь только одного.

Снова пауза.

ПОДСУДИМЫЙ: Предать себя. Всё остальное — не имеет значения.

Тени на стенах не двигаются. Они как будто ждут команды. Но команды нет.

Судья поднимается. Его движения не быстрые. Зато точные. Он говорит голосом, в котором нет сомнений. Голосом, в котором нет надежды.

СУДЬЯ: Тогда у нас нет выбора. Тогда пусть решает правда.

Судья думает, почти вслух: «Если правда станет законом — система рухнет. Система рухнет, и я рухну вместе с ней. А кто защитит страну от хаоса? Никто. Ни он, ни я.»
Судья ждёт, чтобы никто не забыл так и непроизнесённые им слова. Чтобы их обязательно все запомнили. Навсегда.

СУДЬЯ: Приговор будет правдив.

Он делает знак Секретарю.

СЕКРЕТАРЬ: Суд удаляется для вынесения приговора.

 

Группа поддержки Прокурора склоняет головы одновременно. Как если бы их двигали одной рукой.
Секретарь больше не пишет. Лист остаётся пустым.
Подсудимый остаётся стоять. Не двигается. Не празднует. Он знал всё с самого начала.
Тени не шевелятся. Они замерли. Опять ждут.

 

ЧАСТЬ V

 

СЕКРЕТАРЬ (торжественно): Встать. Суд идёт!

Судья возвращается в зал. Его шаги звучат, как сбой в системе: короткие, но слишком тяжёлые. На каждом шаге держится старый порядок. Его движения — механизм, в котором каждая деталь занята только своим делом.
Лица прокурорской группы не меняются. Они преданно ждали. Они умеют ждать.
Судья встаёт на своё место. Его лицо похоже на камень. Камень, из которого веками высекают приговоры. Там нет сомнения. Нет выбора. Только необходимость.

СУДЬЯ (голос — гранит): Суд постановляет: человек, говорящий правду, нарушает баланс. Он создаёт угрозу стабильности. Он признаётся виновным.

Пауза.

Тишина натянута, как верёвка. Судья продолжает. Каждое слово — удар.

СУДЬЯ: В нарушении основ общественного взаимодействия. В прямоте, которая делает его опасным.

В глубине зала прокурорская группа медленно выдыхает. Как после долгой охоты. Или как после утреннего построения. Всё уже случилось.

СУДЬЯ (как молот по наковальне): Подсудимый приговаривается к изоляции.

Пауза.

СУДЬЯ: До тех пор, пока не станет частью системы. До тех пор, пока не научится лгать. До тех пор, пока не забудет себя.

Тени не сразу принимают решение. Некоторые из них тянутся к Подсудимому. Остальные остаются у ног Судьи. Равновесия больше нет.

Секретарь пишет последнее слово приговора. Её рука теперь твёрда как никогда. Она пишет: «Лгать». Каждая буква — как зарубка на стене одиночной камеры. Как линия в регистре. Как отметка на шее.

Никто не говорит вслух, сколько времени займёт это обучение. Никто не спрашивает, что произойдёт, если Подсудимый не научится. Никто не задаёт вопросов, ответы на которые  давно внесены в протокол.

СУДЬЯ: Заседание закрыто. Прошу всех покинуть зал заседаний.

 

ЭПИЛОГ

Зал опустел. Но человек в болотном плаще так и остался сидеть. Он не встал, когда удалился Судья. Не шевельнулся, когда тени покинули стены. Он сидел. Долго. Потом медленно поднялся.
Его шаги были бесшумны. Он подошёл к месту, где сидел Подсудимый, и провёл рукой по пустому креслу.
— Ещё один, — сказал он.
Это была не жалость. Не гнев. Не сожаление.

Он вынул из плаща тонкую записную книжку и написал на первой странице:
«7/001. Устойчивый.
Вердикт: ИЗОЛИРОВАН.
Потенциал: СТРУКТУРНЫЙ КРАХ В СЛУЧАЕ МАССОВОГО ВОСПРОИЗВЕДЕНИЯ.»
Задумался на мгновение, потом добавил:
«Запуск серии 7/002 одобрен. Когда правда становится законом, ложь уходит в подполье. Но кто станет утверждать, что подполье принадлежит лжи? Пока так.»

Закрыл блокнот.
Повернулся к выходу.
И вышел.
Он шёл по стёртой ковровой дорожке бесконечно длинного коридора, не спеша. Он знал: они за ним уже идут. Они всегда идут. За ним. За такими, как он. За теми, кто никогда не врёт.