Проза

Варваркою проходя, тщиться вообразить леоновское Зарядье: щедрое бытом, какой теперь не представить, жуткое в тараканьих своих щелях…

 Влечёт ли Красная площадь? Скорее – Москва переулочная, запутанная, многоколенная, где толком не понять – ты ли преследуешь собственную тень, она ли догоняет тебя…

 С бульвара свернуть в финал Хохловского переулка, и, минуя дом, где прошли детство и юность отца: четырёхэтажный, давно идущий на слом, но живой всё ещё, обойти плечистую, кряжистую церковь, впитавшую изрядную дозу исторической субстанции; переулок катится вниз, и тихий колорит его точно просачивается в душу, суля умиротворение.

 Чуть вверх, мимо особняка, и в тёмную арку, перейдя на другую сторону улицу: и откроется евангелический храм, точно представляя уголок Европы, в которой никогда не бывал, и не будешь уже – по ритмам жизни.

 Храм взлетает высоко, окно-роза отливает средневековой мистикой, когда изображения рыцаря над драконом означало победу светового начала в человеке, и дверью язык не повернётся назвать врата, с трудом открыв какие, можно оказаться в сквозящем световом пространстве.

 О! здесь избыток простора и света, и, кажется, молитва легче долетает до адресата…

 Можно сидеть на скамье, и, вслушиваясь в специфические ритмы храма, точно ощущаешь биение пульса, вобравшего в себя столько прошедших поколений, словно прикасаешься к потаённому, что выше слов…

 Но – переулки влекут, пусть выветриваются их названия; сеть их, причудливо, чудесно сплетённая, ловит, обещая славное времяпрепровождения, и вспоминаешь разное былое…

 …теперь от Новослободской можно перейти по верху, не нырять в подземный: а идёшь к дому, в котором прожил первые десять лет жизни, в роскошной коммуналке, где никогда не было свар и склок, с молодыми папой и мамой.

 Сам дом – доходный, старый, избыточно мощный – кажется насупленным слегка, глядящим исподлобья; но это не правда – дом щедр, знаешь по детскому своего опыту, не избыть какой…

 Во дворике иная площадка: помнится простенькая, с самой примитивной каруселькой, и дальше откроется… целая система под названием дом статского советника Фишеры.

 Тут крошечные дворики у каждого подъезда, за металлическими заборами; тут сегодня быт богат, комфортабелен и дорог; тут живут, в основном, те, кто вписался в денежно-эгоистические отношения современности.

 Поэтому лучше двигаться в обратном направление – через уютные, тенистые дворы, к безднам Тверской, где неугомонно движенье…

 Сколько ракурсов!

Какие необыкновенные дома – каждый со своим лицом, и не верится, что вырастают в них серенькие, среднестатистические люди.

 Прогулка с собственной тенью, или с воспоминанием, как бродили по Москве часами – с отцом, он рассказывал многое, потом уже гулял сам, ибо отец умер рано, так рано, что тебе, сегодняшнему, достигшему его возраста, становится страшновато…

 Можно пойти к кинотеатру России, обогнуть массивное здание, и замереть на миг в скверике, где собирали гербарии классе во втором, и, глядя на нынешнюю ребятню, шуршащую осенними листьями, подумать – сильно ли отличаются от вас, тогдашних…

 В отслоение роскошного переулка, напротив филиала МХАТа, в своеобразной каменной низинке и школа твоя первая, откуда перевели после третьего, ибо переехали вы – но к школе сейчас не подойти: закрытые ворота преграждают дорогу…

 Или – поехать на Арбат? его переулки бесконечны вообще, и в каждом найдутся узловые моменты…

Или начать путь от Сретенки?..

Блуждания по Москве отдают подлинным путешествием: особенно, если перешагнул рубеж 50, почувствовал насколько проржавел бедный мозг, осознав при этом – насколько не сложилась жизнь твоя.

Или – не сумел сложить.

Так, что спасибо Москве за чудесный шанс разнообразных путей-дорог, за красоту её и своеобычие, не меркнущее с годами.