Проза

 

 

 

Эта книга между жанров и вне ожиданий. Эта книга между состояниями человечества, тёмными веками и космическими перспективами. Об идеалах и идеях. Проповедь ценностей, с которыми мы могли бы двигаться к новому качеству цивилизации, к достоинству быть для начала межпланетной.

              Эта книга – рассуждение. С амбицией на цельное изложение, но не задающаяся целью продолжение какой-либо из теорий или школ. Метафизика и этика, провИдение и озарение и, конечно, поиски Бога, в нашем случае космического Бога, который бы захотел вести нас в далёкие миры – к такому пути я предлагаю вам присоединиться.

              Иногда это будут проповеди, иногда притчи и рассказы. Литература – философия – богословие. В этом земном триединстве будет изложение. И пусть нас, как первохристиан, будет пока немного. Но космическое первохристианство рано или поздно зародится и разовьётся. И это не ересь, а стремление стать достойными новых высот, с опорой на десять заповедей. Возможно, для движения в Космос потребуются дополнительные заповеди и каноны. Чтобы двигаться в Космос человечеству необходимы сотни и тысячи лет для подготовки к этому, в первую очередь, своего сознания. И в ходе этой нравственной эволюции, которая, я считаю, объемлет и интеллектуальное развитие, мы должны смочь осмыслить и проверить новые истины. Ведь, только в такой всеохватности и задумал и ведёт нас Бог.

            

Проповедь первая. О единой ценности у человечества

              Для общего движения в Космос (при этом Землю полностью и насовсем оставлять необязательно) необходимо прийти к единым ценностям, пусть даже широкому их полю, но тем не менее. Как есть в мировых религиях различные ветви, как многими стеблями растут деревья и в итоге образуют богатую и широкую крону, как у человечества есть стволы расы и ветви народы, так и ценности прорастают и плодоносят в общественном сознании обилием побегов (конечно, нередко и скудостью или вовсе отсутствием таковых).

Есть ли какая-то единая ценность для всего человечества? И сейчас, и для будущего? Способная жить в самодостаточности и саморазвиваться, пребывать в вечности, невзирая на привходящие обстоятельства, на то, станем ли мы космическими или застынем в нынешнем состоянии.

 Она есть и явлена во всём свете и ясности – это забота о детях. Для воспарения этой идеи и её принятия нет необходимости кого-то переделывать под себя, насаждать её какой-либо агрессией, строить обширные – ложные или истинные – теории. И когда говорят о принципиальной или локальной невозможности предложить той или иной общности людей действительной идеи, нам легко это оспорить, опираясь на христианский идеал любви и его органическому продолжению, любви к детям.   

              Всемирное дитя уже в наших телах и душах, и мы действуем в его осознании. Дитя уже предполагает отношения родительства. Но родительство может быть в большей или в меньшей степени ответственным.  И движение по этой шкале является также и мерилом нашей зрелости, способности к действительно великому развитию.

              Имеет ли в своём замысле Бог такое для человечества? Смею ответить, имеет – всё создано и развивается по-родительски. Наше пребывание и бытие достигают полноты в таком, «развёрнутом» вовне и в вечность модусе. Внутренне я даже не имею никаких – ни базовых, ни дополнительных – аргументов. Потому что считаю ценность заботы о детях абсолютной, стоящей в первом ряду сложной системы божественных замыслов.

 

Проповедь вторая. Об отчаянии

              Что позволяет к такому названию книги? Что я, средний человек, могу об этом сказать? Продолжая слова Василия Великого, смею думать, что внемлю себе, чтобы внимать Богу (или хотя бы рассчитывать на это). 

              Одно из глубоко роднящих нас чувств, в том числе, объединяющих с людьми прошлого и будущего – отчаяние. Даже Христос впадал в отчаяние и часто не знал, как ему поступать. И у людей, шагающих в космос, постоянным спутником будут тоска и томление, как равные синонимы отчаяния. От осознания ежеминутных известных и неизвестных рисков, от неясности исхода экспедиций, мыслей о тщетности усилий, от боли за потомков, у которых будет меньше свободы выбора, чем у старших поколений.

              Космические первохристиане будут ответственны за выбор для всех последующих поколений. И, конечно, они не суперлюди в физическом смысле, но вынуждены принимать решения перед лицом высоких целей.

              Отчаяние даёт мне моральное право равняться со всеми другими и рассчитывать на понимание. Я не знаю, как ответить, может ли быть у безысходности спектр, чувство большее или меньшее, глубинное или поверхностное. Но, уверен, что, определяя человечество новых тысячелетий, можно говорить о единении в отчаянии.

Безусловно, причины отчаяния бывают самыми различными. У кого-то они становятся затем основой для поиска выхода и обретения внутренних сил – нередко вопреки, – кого-то приведут к гибели.

              Вы спросите, как же сможет человечество будущего, пребывая в постоянном состоянии тоски, устремляться в космос? Это томление будет разрешаться через осознание того, что люди будут двигаться к Богу. К его прямому поиску – в той или иной сущности. Космическое бытие человечества уже помыслено, но как мы будем к нему двигаться, человечеству неведомо.

              Скорбь уже никогда до конца не уйдёт от нас – от момента принятия сыном Божьим распятия. Но она необходима людям для преодоления низменных побуждений. Как двигатель к преодолению, к со-распятию в каждом космическом движении души. Это соизмеряет нас с Богом и позволяет двигаться в небо, в ближний и дальний космос.

              Светлое отчаяние будет вести нас – в нём уповаем на лучшее в Господе.

 

Рассказ первый. Великий случай

              Телепортацию открыли совершенно случайно. Можно сказать, она «открылась» сама. Человечество шагнуло уже в средний космос – на первые десятки парсеков от Земли. Десятки тысяч экспедиций следовали к своим целям, так что уже со многими из них был утрачен рабочий контакт, и данные о них хранились в объёмных каталогах. Будучи объединены в начале эона среднего космоса идеей необходимости этого шага, сейчас, когда пространства значительно разделили отдельные клеточки цивилизации, люди стали вновь каждый сам по себе. Даже единство многих экспедиций и колоний распадалось на индивидуальности – в новом, уже вселенском одиночестве человек столкнулся с неодолимой бездной. Необходимо было создавать в себе дополнительную опору – а этого не получалось.

              Негласный девиз, который родился поначалу как шутка, но со временем обрёл твёрдое основание и место в умах и сердцах звездолётчиков, «Космос конечен!», стал покрываться ржавью разочарования.

             

В Центре управления экспедициями, которую сотрудники давно называли «библиотекой» из-за того, что ничего необычного не происходило, и задачей персонала была только фиксация новых вылетов и периодических катастроф, вдруг загорелся сигнал особой ситуации. Посреди ночи, в приглушённом дежурном освещении фиолетовый огонёк ярко выделялся на карте, так, что резало глаза. Кроме того, фиолетовым контуром подсвечивался центральный экран. Картинка «плавала». Спутник старался приблизить неясный объект, но это не удавалось сквозь густые джунгли. Объект медленно двигался – то в одну, то в другую сторону, но через несколько часов замер на месте. Неужели они, пока ещё не встреченные инопланетные гости?!

Оперативная группа собиралась медленно: все службы отвыкли от экстренных ситуаций, и большинство бойцов затруднялись с теми или иными действиями.

– Экзопланетолог присоединится к вам на промежуточной площадке! – голос диспетчера дрожал от возбуждения. – Подбирает второй борт.

– Вот тоже! – заворчали некоторые. – Зачем вообще нужны эти планетологи, да ещё экзо?! Летели бы куда подальше.

Но недовольные голоса скоро затихли – всё-таки адреналиновая обстановка действовала. И будет, что потом рассказать. Каждый из двадцати сотрудников, включая экипажи двух летательных аппаратов, прокручивал внутри мысль: «А вдруг это они». И большинство хотели встретить других. Чтобы и на их земную работу пришлись приключения и участие в общем усилии к далёким мирам.

 

Командир экспедиции к системе Глизе по имени Та, очнулась во сне от непривычного шума вокруг. Она подумала, что это одно из тех глубоких сновидений о Земле, в которые она и другие, любили погружаться в дальней дороге. Сны для многих заместили наличную реальность – люди чаще обсуждали именно их, а не реальные обстоятельства.

В нынешнем сне она пребывала на мессе, слушая её в огромных сводах собора на чужом языке. Она не понимала проповеди, а наслаждалась атмосферой, бликами витражей, своей жизнью реликвариев в затенённых нишах, периодическими объятиями по обычаям той страны с прихожанами-соседями. Та всё прокручивала слова молитвы, которые хотела запомнить навсегда: «Agnus Dei, qui tollis peccata mundi, exaudi nos, Domine» [«Агнец Божей, берущий на Себя грехи мира, услышь нас, Господи» – из литании Святому Михаилу, лат.].

Слова переплетались с формулой очередного гравитационного толчка. Эта задача – третья и последняя за весь полёт – занимала умы всего экипажа, а она, как командир должна была всё исполнить. Иначе кораблю грозило промахнуться мимо целевого сектора и улететь в беспланетную пустоту. Окно для манёвра составляло тридцать земных секунд. Ни больше, не меньше. Казалось бы, как сравнить бессчётные, хоть и конечные, расстояния и это мгновение. Но именно в этих секундах смыкались все смыслы и все жизни, нынешних и будущих членов экипажа. Безвозвратников, как их все называли.

Она переживала не за правильность выкладок, а за то, сможет ли она пронести свою миссию. Многие, она знала, смогли – у кого не получилось, о них никто никогда не узнает.

 

Шум же происходил от множества голосов, которые пробивались из коридора к ней в каюту. Дверь всегда полуоткрыта – чтобы не терять драгоценные мгновения в экстренном случае. Та в раздражении вышла в коридор. Её встретили несколько десятков спутников, в том числе, её муж и маленькая дочь. Вся нежданные гости были одеты в пёстрое, а кто и с раскрашенными лицами. Особенные шутники прихватили с собой из зоосектора двух коз. Животные в испуге жались к ногам людей.

– Сюрприз! – закричала толпа нежданных гостей.

«Праздник последнего поворота!» – значилось кривыми «детскими» буквами на транспаранте.

Та не знала, как поступить – то ли разозлиться и разогнать внеплановый карнавал, то ли принять в нём участие. Она поняла – и даже не участие родных остановило командира корабля, – что людям необходим праздник, и они его хотят почти так же, как собственно прибытия. Женщина сама хотела бы быть рядовым членом экипажа или пассажиром, не переживать сразу за всех, а сливаться с ними в порывах, подобных нынешнему.

– … – не сразу нашлась, что сказать командир. – Надеюсь, дежурный офицер не с вами?!

– Не с нами, не с нами, с нами только козы… – ответили ей голоса вразнобой.

Та обняла нескольких, стоящих ближе всех спутников и сестёр и братьев по полёту.

В итоге её уговорили на капитанское шампанское – верно такое было или нет, она решила не думать.

К моменту последнего поворота она с группой навигаторов пришла за несколько часов. Дежурный неодобрительно посмотрел на командира: нештатное поведение, даже с положительными мотивами, было нежелательным. Но всё же впустил команду манёвра в полном составе в обширную рубку, подав всем знак молчать.

В полном молчании к командиру и старшему помощнику прикрепляли приборы считывания нейросигналов и дублирования команд на случай сбоев речи или иного форс-мажора. Хотя бунты на космических лайнерах были исключительно редки, но человеческий фактор необходимо было нивелировать по максимуму.

Время до манёвра прошло мгновенно: в космосе человек научается практически по своему усмотрению изменять модус проживания, растягивая или замедляя своё восприятие длительности.

– Условные двадцать-девятнадцать-восемнадцать… – обратный отсчёт на наиболее ответственных операциях начинали заранее, при этом имея в запасе ещё и определённый люфт по времени.

Все взгляды устремились на командира. Та была спокойна.

«Agnus Dei, qui tollis peccata mundi, exaudi nos…» – шептала она про себя снова и снова.

– Делай! – команда будто пронзила всех участников операции.

– Есть, командир! Выполнил! – доложил старпом.

В подтверждение загорелись соответствующие индикаторы.

Тут-то и произошло то самое непредвиденное, чего никак нельзя предусмотреть. Та исчезла из рубки – просто мгновенно растворилась. А она сама оказалась в ночном лесу, над ней светила земная луна, о которой она уже успела забыть, вокруг появились ненавязчивые звуки и запахи леса, и только начавшие жечь кожу датчики напоминали о том, что Та в действительности звездолётчик.

Гипершок заставил её замереть на несколько секунд. Человек прислушалась к себе, всё ли так с ней, нет ли какой мгновенной угрозы. «Что с дочерью?! Что с моими людьми?! Живы ли они?? Увижу ли я снова ребёнка?!! Увижу ли я снова ребеееёнка?!!» Конечно, надежды не было – глубоко в душе она ощущала это, и этот разрыв в звёздные годы и астрономические квадранты не позволял даже предположить, что они вновь смогут оказаться друг у друга в объятьях.  

В подавляемом истерическом порыве она задёргалась, стала нервически жестикулировать, издавать животные звуки, так, что могла напугать даже крывшихся в джунглях зверей. Человек космический был ещё более страшен, чем человек обыкновенный. Никто не знал на что он способен. Но и новый вид, даже после новых десятков тысяч лет эволюции оказывался бессильным перед новыми силами межзвёздной природы.

Человек метался по планете, как будто запертый пусть даже в гигантской, но клетке, в уже ставшем тесном для космического человечества вольере. Та уже дышала космическими ветрами, ей были необходимо наблюдать тёмные бездны и безбрежные дали, горизонт в несколько километров был катастрофически мал. Тем более окружающая физически преграда из темноты и растительности, которые буквально прилипали к ней, старалась подавить и подчинить своей хтонической силе. Женщина пыталась разорвать эти невидимые путы, извиваясь всем телом. Рык постепенно от потери сил перешёл в стон и затем в тяжёлое дыхание.

Та стала порывисто передвигаться в пространстве – в одну сторону, в другую, закружила по местности. Рассудочности места не оставалось. Она будто хотела подпрыгнуть и оказаться вновь на своём корабле, неважно, до или после поворота, хотела оказаться в тревожном сне и вновь увидеть комическую процессию с транспарантом и с козами, встретиться глазами с мужем и обнять, бесконечно обнимать и обнимать дочь, до самой Глизе.

В этой энергической и нервической маете женщина растратила все силы. Она рухнула в травы и впала в забытье.  

 

Рассказ второй. Человек земной – человек космический

              Абсолютно непредсказуемая ситуация настолько выбила командира из сил, что она не могла не только чётко мыслить, но и даже хоть сколько-нибудь чувствовать. Перед глазами сменялись картинки нездешнего звёздного неба, лица из экипажа, нелепый плакат с уже забытой надписью, и поверх всего добавлялось блеяние коз. Своих она уже никогда не увидит!! Скорее всего, не увидит! В глазах защипало, но слёзы не приходили.

              Слова молитвы сбивались. От просьб к небесам ещё раз увидеть родных она перешла уже к мольбам, чтобы те хотя бы остались в живых – ведь она не знала, чем этот скачок мог обернуться для корабля. Вдруг в выплеске накопившейся в вакууме энергии космолёт разорвало и превратило в малозаметную в межзвёздных пространствах сверхновую.

С рассветом Та открыла глаза, но пребывала в том же беспамятстве.  

              Такой её нашла поисковая группа. Тело женщины затекло, и её так и переносили в полусогнутом состоянии.

              Ещё в полете врачи поставили ей несколько уколов и пытались с ней заговорить. Но она издавала только нечленораздельные звуки, не боли, а какого-то животного зова в одной ей ведомые дали.

              – Аааа, нннн!…

              – Возможно, она сошла с ума! – сказал кто-то из сопровождающих.

– Они ведь живы?! – наконец Та понемногу начала приходить в себя.

              «Дай мне, Господи, поплакать!»

              В эти мгновения, когда Та оказалась снова внутри машины, пусть не такой гигантской как космический корабль, её вдруг посетила новая паника. Что если техника вновь забросит её в новую неизвестность?! Это страшно-страшно-страшно!

              Видимо, вместе с витаминами ей также вкололи снотворное, и она впала в сон неизвестной продолжительности.

             

              В преддверии перед кабинетом собирались люди в униформе – мужчины и женщины – сначала несколько, потом уже одна дюжина и другая. Та сидела на одиноком длинном диване, и никто к ней почему-то не подсаживался.

              Тут в холл ворвалась невысокая юркая сотрудница, двигаясь так быстро, будто её было сразу несколько и одновременно в разных местах.

              Одно из её воплощений вдруг оказалось прямо перед Та. Женщина присела и вплотную приблизилась лицом к её лицу.

              – А у вас есть какой глизовский сувенир? Вы у нас оттуда первая.

              Такой вопрос вернул Та к мелкой земной действительности. Она впервые за это пребывание на Земле улыбнулась.

              – Наверное, ничего нет. Разве вот, датчик, – командир отлепила от кожи на шее один из малых приборов и передала незнакомке.

              – Вот здорово! Мне в коллекцию.

Некоторые с завистью посмотрели на коллегу: как это они сами не догадались выпросить сувенир?!

              – А они ведь живы?! – Та крепко схватила за руку нового человека и остро заглянула ей в глаза.

              Незнакомка не отстранилась, подождав пока космический гость сама её не отпустит.

              «Как ответить? Как учёный? как человек? как женщина?» – землянка пыталась представить себя на месте пришельца (а сейчас Та действительно была пусть и земным ранее, но пришельцем), но никак не могла.

              – Скорее всего, они живы!

              Улыбки у учёного не получилось – какие тут улыбки?!

              «Как ещё помочь этой Та? Нужна ли ей вообще наша помощь? Способны ли мы на Земле на помощь людям с небес?»

              Перед встречей с большим собранием, конечно, было бы полезно поднять гостю тонус. Чтобы её не задавили вопросами, не придвинули к ожидаемой большинством местной округлой истине – а на самом деле требовалось выяснить всё до самой сути, до человеческой и божественной первоначальной для этого события сути.

              Землянка быстрым движением вытащила из воротника халата булавку и уколола Та в тыльную часть ладони – один раз и другой. У той расширились глаза, но она не вскрикнула, мгновенно поняв, что этот болевой выпад ей на пользу, и так, через новое, хотя и малое страдание, Та обрела понимающего друга.

              – А вам даже отдохнуть не дали? Сразу на консилиум, – посетовала Хельга (Та заметила имя собеседника на бейдже).

              Двери в зал открылись, и собравшиеся потянулись к огромному овальному столу. Незаметно все успели до этого момента облачиться в бежевые халаты. «Интересно, слышат ли люди друг друга через такой стол?» – буднично подумала Та. – «Да, Земля». В последней мысли космолётчик сама не знала, что хотела выразить. Как минимум, подчеркнуть маленькие отличия между убывшими и оставшимися, а может и нечто большее.

              Все ещё не успели разместиться, как председатель, совсем ещё молодой, около двадцати лет (на Земле давно значительно помолодело управление – для того, чтобы они становились раньше готовы к вылету в средний космос) человек начал вступление. Лицо мужчины было столь же бледным, как халат, как будто из воротника торчал осколок льда. Сходства с бесплотной материей добавляло практически полное отсутствие мимики. Но при этом человек не выглядел отталкивающе – в его образе чувствовались многознание и надёжность, какая-то целостность. Было видно, что все признают за ним органическое лидерство.

              – Добрый день, уважаемая Та! Мы вас сразу определили. Мы все являемся свидетелями первого, первого случая телепортации! К тому же столь мощного, на такое большое расстояние.

              Пришелец кивнула ему и ближайшим соседям.

              Председатель обвёл взглядом состав научной комиссии и взял немалую паузу – чтобы все прониклись важностью момента.

              – Наша группа намерена исследовать все факторы – объективные и субъективные, - которые способствовали скачку. Сверхзадача – овладеть этой технологией! Не только познать природу явления, но и разработать свои решения для управляемого перемещения в космическом пространстве.

              Та оставалось только слушать, изредка она кивала, не столько для соглашаясь с тезисами спикера, сколько для поощрения его и всего собрания.

              – Среди нас астрофизики, физики, инженеры, планетологи, психологи и даже философы.

              – А теологов нет? – неожиданно встряла Та.

              Председатель опешил, и все переглянулись – они не поняли, шутка это или нет.

              – Теологов нет! – обрубил эту ветвь разговора председатель.

              – Мы приглашаем вас стать гостем нашего исследовательского центра. Вам выделены двое помощников, они по обе стороны от вас.

              Та посмотрела на двух крепких лысых парней по обеим сторонам от себя и не смогла сдержать улыбку.

              – Это что, охрана?

              На этот раз председатель всё же смутился. Его бледное лицо пошло красными пятнами. Таким его редко кто видел.

              – …, – он выругался, на каком-то неизвестном большинству языке – наверное, для того, чтобы никто не понял. – Я же говорю, помощники.

              – Вы, вы меня боитесь?! – поняла и по-космически открыто высказалась Та.

              Общее молчание стало лучшим подтверждением её догадки.

              С запозданием начали разносить чай и кофе, разную воду. Никакого печенья или конфет не оказалось. Наверное, это какая-то новая традиция.

              Председатель сел, не передав никому слово. Выпил залпом один и принялся за второй кофе.

              – Можно? – подняла руку Хельга.

              Председатель кивнул и прикрыл после этого глаза, настроившись так слушать коллегу.

              – Добрый день! Я космопсихолог. С большинством из вас мы знакомы. Все же мы хотели в космос, но по тем или иным причинам остались.

              Та поняла, что помимо решения прямых задач по изучению феномена телепортации, участники группы хотели прояснить между собой какие-то известные только им проблемы внутреннего взаимодействия. Может быть, даже, отталкиваясь от общения с пришельцем, выйти на новое понимание нового земного качества, когда больше половины землян покинули планету, стали космическим человечеством, а кем считать себя оставшимся людям пока так и не решили. Или что-то подобное. С этого момента они все будто предстали перед Та обнажёнными. И космическому человеку приходилось прикрывать их психологическую наготу и в этом смысле слабость в одежды понимания и сочувствия с межзвёздных высот.

              – Я буду изучать явление с точки зрения субъективной, с точки зрения природы Та. Хотя, конечно, какова доля её личного вклада, её личности в произошедшее, гипотезы у меня пока нет. И возможно ли влияние природы человека в явления такого порядка, никто не знает.

             

              «Руда» к продолжению: О природе Та / Избранная, божественное движение / В какой степени она сама, в какой от бож. необходимости / Почему это произошло? Для чего? / Благословенна или страшна?!