Комментарий | 0

Закатный сон

 
 
 
 
 
 
 
Закатный сон
 
Тяжело засыпать на закате,
в грузном свете прошедшего дня,
где сознанье внезапно утратит
поплавки, что держали, храня.
 
Просыпаешься, словно наощупь,
неподъемные давят пласты
и вечернее пламя полощет
за оврагом густые кусты.
 
 
 
 
 
Лекала
 
Кто вырезал в дневном топазе,
ночной глазурью обтекал?
Лежат поверх житейской вязи
наборы лезвий и лекал.
 
Сменяешь ли года на мили
иль пустотой их уравнишь,
где сны и странствия добыли
непроницаемую тишь.
 
 
 
 
 
Вечерний народец
 
Фонарики, славный вечерний народ
на стенах, столбах и в саду,
затянут меня в кружевной хоровод,
дорогу домой не найду.
 
Слетевшись со строек, с далеких шоссе,
из окон домов, гаражей,
расскажут о деве – полночной красе,
о темной заветной меже,
 
о фосфорных тайнах морей и озер,
в подруги зовущих луну.
Послушав безмолвный цветной разговор,
под кроной секвойи усну.
 
 
 
 
 
Бездомный сон
 
Я ночью стоял под холодным дождем,
куда-то машину загнав.
Пустыми цементными окнами дом
серел среди мусорных трав.
 
Потом в незнакомых кварталах с утра
слонялся в бесцветном бреду
и знал, что настала иная пора
и прежнюю жизнь не найду.
 
 
 
 
 
Фарфоровая кожа
 
Когда на мечты о фарфоровой коже
слетаются нервные бабочки страсти,
и хочется вдруг оказаться моложе,
и взор помраченье привычное застит,
 
свой жалкий багаж измеряешь годами,
и сон отступает под темные своды,
где волны прошедшего ходят грядами,
где ждут у полночного моря погоды.
 
 
 
 
 
Субтропический сон
 
Блестят длинноиглые кисти сосны
и в кленах уже накаляется осень.
Субтропики видят зеленые сны
с карминно-шафранным шаром на подносе,
 
где стайки колибри, в лиловых кустах
порхая, с цветов мошкару собирают
и белки освоились в здешних местах,
похожих на оттиск лубочного рая.
 
 
 
 
 
 
Инъекция
 
Мне снились девушки влюбленные
в дверях каких-то темных залов;
тихонь, как водится, запомнил я.
 
А утром медсестра сказала:
– Какие волосы красивые,
   как ваш английский безупречен.
 
Я спорил: врет. И боль, трассируя,
Перебивала звуки речи.
 
 
 
 
 
Два мира
 
Взбираясь к вершине, кудряшки ветвей пондеросы
длиннейшие иглы спускают густой бахромой,
соседствуют в роще нефрит и отлив купороса
и горькие сны остаются у дня за кормой.
 
Иосиф и Фаустус рядом с Уолденом Торо [1],
два мира – природы и мысли – то рядом, то врозь,
когда бессюжетно в глазах оживают просторы
и бродят фантазии вслед за бездомным “авось".
 
 
 
 
 
 
Трут
 
На ходу засыпаю впотьмах.
День прошедший клубится у сердца,
и шпалеры душистого перца,
как дивизия горских папах.
 
Сколько швов, и изнанок времен,
и наметочных ниток пристало –
оттого ли ночное забрало
отражает и мысли, и сон?
 
И, короткую дрему сменив
на ворочанья долгие всхлипы,
не припомнишь июльские липы
и искрящийся теплый залив.
 
Не припомнишь себя поутру.
Лишь расщепленной яви мочало,
что со скукой тебя повенчало,
да бессонницы вспыльчивый трут.
 
 
 
 
 
Сон в аллее
 
Как хочется прямо в аллее уснуть,
в топленых лучах фонарей,
забыв на газоне сегодняшний путь
вблизи незнакомых дверей.
 
Не так, что бродягой из логова дня
бредешь, спотыкаясь, во мглу,
но сносит усталость сегодня меня
и требует лечь на полу,
 
как в тех общежитьях совхозных широт,
где пьянки, матрасы, долги
и дышат в кирзовый натруженный рот
распаренные сапоги.
 
 
 
 
 
После ливня
 
Капель стеклярус в хвое,
блестки на мокрых газонах.
Мощью гордятся своей
ливни осенних муссонов.
 
Киноварь встык с желтизной
красят кленовые кроны
тонкой полоской резной
в местности вечнозеленой.
 
Шелест и плеск в унисон,
тащится поезд вдоль мыса
и заплетается сон
веретеном кипариса.
 
 
 
 
 
Знамя весны
 
Знамя весны в фиолетовых чашах –
ранней магнолии гордый штандарт;
рядом мимоз золотистая каша –
рвется февраль с ботанических парт.
 
Что ни урок, что ни день – прибавленье
в ярусах белых и розовых крон,
щебет, чириканье, гомон, и пенье,
и укороченный утренний сон.
 
 
 
 
 
 
 
Пальцы леса
 
Тянутся по склонам пальцы леса
к оголенной бежевой спине,
облаков неплотная завеса
и светило сонное бледней.
 
Неохотно местности желтенье
под угрюмый шум далеких крон,
посерели контуры и тени
и бредет осенний першерон.
 
 
 
 
 
Утренний бес
 
Надеясь на автоматизм,
С утра брожу по дому сонный,
Но направляет организм
Бес недосыпа окрыленный.
 
Вот вынул банку кураги
Взамен тарелки. Вот над чаем
Солонка делает круги.
И быт непрочен и отчаян.
 
– Но я проснусь. Я поборю.
 Хозяином природы стану, –
Посудной "горке" говорю,
Впихнув в нее пакет сметаны.
 
 
 
 
 
Скучные сны
 
Спать осталось меньше часа –
впрочем, я не сплю давно,
из атласного матраса
наглядевшись скучных снов:
магазин какой-то длинный,
нескончаемый доклад,
и не жизнь, а комья глины,
ничему я в ней не рад.
 
Поскорее бы очнуться:
голубь бежевый лесной,
раскрути рассвета блюдце
грубой песней четверной.
 
 
 
 
 
Утреннее
 
Красней двухцветные чехлы
высоких кленов вдоль аллеи,
на тучах темные хохлы
и ветер на рассвете злее.
 
Сползает медленно в муссон
набычившаяся округа.
В груди дрожит тревожный сон,
где мы не узнаем друг друга.
 
 
 
 
Лабиринт
 
Вечерний лабиринт,
затверженный до шага,
до хруста под ногой,
до вешек-огоньков,
 
до точности орбит
ночных архипелагов,
до истины нагой,
как твой последний кров.
 
Каскадами домов,
ночными гаражами
надвинулся металл,
и камень, и неон,
 
и тайных орденов
сосновые скрижали,
и все, что намечтал
перед походом в сон.
 
 
 
 
 
Конец лета
 
Россыпь лиловых пахучих розеток –
в мелком цветенье подстриженный куст.
Школьной страдой завершается лето.
И ветерок заучил наизусть
 
ласково-сонную дрожь светотени,
лиственный шепот и жесты ветвей,
буйные пляски индийской сирени
розовых, пламенных, красных кровей.
 
 
 
 
 
Смальта
 
Превращение сонной походки,
бело-желтых зигзагов огней
в хоровод разностиший коротких,
ежедневно являвшихся мне.
 
Эта смальта и камешки речи
так с неспешной прогулкой сжились,
словно их кимберлитовый вечер
спрессовал в многозвездную высь.
 
И когда беспризорные годы
политической дурью галдят,
я стихи посылаю в походы
терракотовым взводом солдат.
 
 
 

[1] – "Иосиф и его братья" и "Доктор Фаустус" — романы Т.Манна, "Уолден, или жизнь в лесу" — книга американского писателя и мыслителя Г.Д.Торо (ударение на первом слоге фамилии). Пондероса — западноамериканская сосна с длиннейшими мягкими иглами, собранными в пучки, от этого крона выглядит издали "кудрявой".

 

Последние публикации: 

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка