Спящие драконы Клуиндина (6)
Чёрный  Георг (17/04/2012)
    
	Перелётное 
	Золотая пряжа с рук
	Соскользнёт на пол...
	В пустоте родится звук,
	А во рту – обол.
	Станут выкройки малы
	На исходе дня...
	Между кучками золы
	Ты найдёшь меня.
	Просто поле перейти
	В предзакатный час.
	Воду удержать в горсти... –
	Вот и двое нас.
	Сто одёжек в лоскуты,
	Луковице – смерть...
	Перелётные мечты
	Уложу в конверт –
	И отправлю их тебе,
	За три моря слёз... –
	Чтоб ещё в одной судьбе
	Золото нашлось.
	____________________________________
	* Ирине Каменской и её стихам посвящается
	Не-количественные аспекты вечного невозвращения 
	Слёзы... – льются рекой по изящнейшим в мире щекам.
	Да, я знаю, они говорят: “Ты жалеешь себя.”
	Лучше – смейся! На странной планете котов и собак
	астронавта (в который раз!) приняли за ямщика.
	Осознания ветер срывает дыханье и пульс,
	каннулирует стенку аорты в-себе-бытия...
	Эта кровь, эта жизнь, эта цель, эта мысль – не моя:
	кто-то там абсолютно уверен, что я не вернусь.
	Знаки, символы – не выражают изменчивость форм.
	Числа – «множественность» подмненяют абстракцией, но
	остаются всего лишь количественной стороной,
	лишь побочным эффектом, почти как трёхградусный фон.
	У реликтовых залежей хроник Акаши – пойми:
	восприятие знает пути, но не знает границ.
	Так – почти неизменны узоры миграции птиц.
	Так – почти иллюзорен для глаз просветлённого – мир.
	Трансцендентные стороны – это не стены плотин.
	Не горюй – обо мне, и о том, что "уже никогда..."
	Я к тебе не вернусь: как, скажи мне, вернуться туда,
	где (откуда) вообще никому невозможно уйти?
	Первый урок мастерства 
	                                        Люк Скайуокер: Я ищу великого воина.
	                                                      Йода: Войны никого не делают великим.
	                                                                                 Звёздные Войны, эпизод 5: Империя контратакует
	                    на всякое противоядие всегда находится своё "ядие", и наоборот.
	                                                                                   А.Ю. Войтов
	«коль у лошади есть голова,
	значит, где-то найдётся и круп».
	прискакал молодой падаван,
	безнадёжно отважен и глуп.
	говорит: мне бродить по земле,
	побеждая врагов, так легко.
	говорит: мне всего двадцать лет;
	я, наверно, сферический конь!
	обучаться решил у меня,
	демонстрирует храбрость и пыл.
	эталон шарового коня,
	не гарцуй, – убегай, что есть сил!..
	я не стану ему говорить,
	сколько было других, до него.
	принесу трАвы, овощи, рис,
	связку ягод, прозрачных, как воск.
	приготовлю нехитрую снедь.
	черепами предшественников
	медоточат поля по весне...
	строг канон: тем, кто брать не готов,
	невозможно насильно давать.
	вечер близится, сух и кровав.
	вот сидит молодой падаван,
	и ему – ни проблем мастерства,
	ни мотивов моих – не понять.
	он красив, легковерен и глуп.
	раздевайся, садись у огня.
	отдыхай и помешивай суп.
	в нём – вариться твоей голове,
	молодой и дремучей такой,
	раз не знаешь, что ты человек,
	а не резвый сферический конь...
	Птица окончательной свободы
	Куда эта птица меня унесёт – не знаю.
	Возможно, вообще – в никуда.
	Помашут вослед Лао Цзы и Басё,
	когда от земли оторвав без труда когтистыми лапами, взмоет,
	мелькнув всего на мгновение – вдоль облаков...
	Прощай, бесполезный теперь Байконур.
	Прощай, мыс Канаверал.
	Как же легко взлетать, если знаешь, что низ – это верх,
	а высшая скорость – полнейший покой.
	Тебя не сумеет догнать даже свет –
	в анклаве, где «здесь и сейчас» под рукой.
	Потери «себя» безымянный рубеж.
	Последний невообразимый предел –
	свободы от собственных мыслей, надежд,
	чей центр неизвестен, граница – везде.
	Прощайте, любимые мною друзья,
	я благословение сердца вам шлю.
	Огонь изнутри продолжает сиять,
	весь мир превращая в папирусный шлюп.
	Огромная птица взмывает, 
	порвав связующих струн многомерный велюр, –
	туда,
	где бессильны и мысль, и слова,
	и где бесконечность стремится к нулю.
	Sleepless in Seattle 
	Бабочке снится сидящий монах,
	снится, что он прислонился к стене –
	и, медитируя, смотрит на нас...
	Бабочка спит, но вообще – её нет.
	В это же время – сидящий монах
	смотрит на бабочку, – ту, что во сне
	видит монаха. Он знает о нас
	и медитирует, – но его нет.
	Мы видим бабочку – спящей. И с ней
	видим монаха, который сумел
	нас разглядеть, прислонившись к стене...
	Но в самом деле, конечно, нас нет.
	Бабочка, солнце, цветущий инжир.
	Чётки, циновка, сидящий монах.
	Подлинность снов, разрешающих жизнь,
	подлинность жизни, оставленной в снах...
	Если монаха и бабочки – нет,
	если нет нас, нет "сейчас" и нет "здесь",
	даже привычно проснувшись во сне,
	чувствуешь: что-то – доподлинно – есть!
	...Спит заблудившийся в звёздной траве
	будда с размерностью девять седьмых,
	спит колоссальный лесной муравей...
	Что будем делать неспящие – мы?..
	Звезда в надире
	Когда засыпает ветер
	и зима становится внутренностью стеклянного шара,
	где какие-то белые хлопья лежат так тихо, невинно,
	словно и не было – ни в Москве, ни в Лондоне – никогда никаких пожаров,
	не случалось чумы в Венеции, а страшные маски птичьи –
	просто странные монстры, сошедшие с Босха картины...
	И, когда засыпает ветер,
	а прозрачный короткий вечер стекает на плоскости тротуаров,
	опусти вверх глаза, как если бы Земля тебе не мешала:
	там, в надире, – звезда, что только тебе одному светит.
	И ты, выходя под дождь
	из какого-нибудь напичканного кольцами ювелирного магазина,
	где-то в районе Сан Марко, Старого Арбата или Пикадилли,
	удивляешься: столько колец, столько, столько!
	Кому они все необходимы?!
	Словно сделали их гномы, гоблины или тролли –
	по одним им понятным причинам, – сделали и забыли...
	Так вот, выходя под дождь,
	но вспомнив зачем-то об этой звезде в надире,
	понимаешь – внезапно, неумолимо, –
	что для неё одной живёшь.
	Поднимая очередное звено,
	– (а какой в этом смысл, если часто не знаешь даже, где середина?..) –
	находясь в середине мира, равноудалённой от конца света и его начала,
	причём оба они – просто события, что вообще ничего не означают,
	никакого отношения не имеют ко времени, к его младенчеству и сединам,
	вдруг ловишь себя на том, что думаешь о ней – снова и снова,
	днями, ночами, непрестанно...
	Остаётесь связанными друг с другом, – ты в этом подлунном мире,
	а она – где-то там, где потоки невидимых жёстких лучей и чёрные дыры,
	даже не в уголке твоего экрана, даже вовсе не на экране,
	но всегда и везде оставаясь звездой, что сияет тебе одному в надире...
	Итак, поднимая очередное звено
	и не делая ни малейшей попытки что-то менять, решать или строить планы,
	знаете оба – зависимо, независимо, беспричинно,
	без тени сомнения, бессознательно, постоянно, –
	что ты и она – ОДНО.
	О драконах – ни слова 
	                                                                                 Я подобен ребенку, который не явился в мир.
	                                                                                 О! Я несусь! 
	                                                                                 Кажется, нет места, где бы я мог остановиться.
	                                                                                                         Лао Цзы, Дао Дэ Цзин, xx
	С геометрически-отточенной бредовостью,
	Лепестками разворачиваясь в стороны,
	– (Как в тюльпана раскрывающейся полости) –
	Разделяются на части мои головы.
	Я раздваиваюсь вдоль оси движения,
	Я расслаиваюсь – на пласты, на уровни,
	Я меняю типы постижения,
	Я меняюсь – странными фигурами.
	Я лечу – не мухой и не птицей, – нет!
	Снайперскою выпущенной пулею
	Я пронзаю небо, (в решете рассвет),
	Ветром-невидимкой. А хочу ли я?.. –
	Ниспадать. Взвиваться. За предел скользить.
	В бездне. В вышине. В воображении.
	Исчезать. Теряться. Снова находить
	Мир – в своём двух-, трёх-, ста-преломлении.
	Распадаясь на частицы – в целое,
	Струями сдуваясь в завихрения,
	Безвоздушным трением бесцельного
	Уношусь туда, где нет – ни времени,
	Ни пространства, ни причины-следствия...
	Только ощущение полёта.
	Только ветер без границ. И – соответствие,
	Совершенство (в совершении чего-то).
	Те, кто – жизнью, смертью ли (пресытившись
	Порожденьем целостности скучного) –
	Заполняют дни свои, – струятся вниз,
	Отстраняясь от забот насущных, и
	Те, кто ухитряются заметить мысль,
	Те, кто сквозь ресницы видят радугу,
	Те, кто шепчут, без надежды: «Улыбнись!»,
	Те, кто ветер сеют, буре радуясь,
	Те, кто в состоянии запомнить сон,
	Те, кто ходят, почвы не касаясь,
	Посмотрите вверх! –
	На фён, мистраль, муссон...
	Я вас вижу.
	Я вам улыбаюсь.
Последние публикации: 
    
      
          Жития Святого Феодосия (Беседы 152-157)         –   
          (19/06/2015)    
  
      
          Жития Святого Феодосия (Беседы 148-151)         –   
          (20/04/2015)    
  
      
          Жития Святого Феодосия (Беседы 144-147)         –   
          (15/04/2015)    
  
      
          Жития Святого Феодосия (Беседы 141-143)         –   
          (25/11/2014)    
  
      
          Жития Святого Феодосия (Беседы 136-140)         –   
          (21/11/2014)    
  
      
          Жития Святого Феодосия (Беседы 131-135)         –   
          (17/11/2014)    
  
      
          Жития Святого Феодосия (Беседы 126-130)         –   
          (13/11/2014)    
  
      
          Жития Святого Феодосия (Беседы 121-125)         –   
          (07/11/2014)    
  
      
          Жития Святого Феодосия (Беседы 116-120)         –   
          (20/03/2014)    
  
      
          Жития Святого Феодосия (Беседы 111-115)         –   
          (10/03/2014)    
    Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
 
                             