Рассматривая фотографии Вильяма Каррика (2)
И барышни, и саночки;
Морозец спозаранку.
– Бараночник-бараночник,
Почём твои баранки?
А шапочка из соболя;
И зубки – жемчужок…
– Сворачивай, оглобля,
С дорожки на торжок!
Бараночек куплю я,
Чаёв накипячу.
Которого люблю я
Под вечер залучу.
казачьего полка
На груди газырь свирелью,
Над кольчужкою – халат.
Не абрек и не бездельник,
А грузин-аристократ.
Смотрит соколом клювастым
С фотографии одной:
Доблесть-смертушка не застит
Глаз чеченскою рукой.
В белой студии – не взрывы:
Вспышка магния тиха.
За манерою красивой –
Где ты, доблесть казака?
Дагестанский казак Кавказского
казачьего полка
Дагестанские сапожки.
Шевелюра, борода.
Потерпи, казак, немножко –
Уморит тебя беда.
Напоит война, натешит,
Как аульская жена.
Принесёт тебе депеши
Из-за Терека она.
Письмецо прочесть не сможешь,
Под черкесским сургучом.
Чёрну голову положишь
Под ковровым чепраком.
по православным обителям
В шапке, что боярин,
Борода седа.
«Мы же не татаре,
Детушки Христа».
Посох сучковатый;
Чист, а не монах…
«Барин тороватый,
Ящик на ногах…
Долго мы ходили
В разные места.
И везде любили
Господа Христа".
своему сыну
Бьются гирьки звонко,
Медной чаше внемлют.
От отца мальчонка
Ремесло приемлет.
Весованье всё же
Точная наука.
Тюки и рогожи,
Рыночная скука…
Эх, немного весит.
Эта жизня наша…
Всё уравновесят
На цепочках чаши.
Благолепный продавец
МелочнОй галантереи –
В армячишке, как в ливрее;
Под баян сапог смазной;
И в цепочке золотой.
А штаны в казацкий напуск.
Меж кудрей пробор прямой.
Улыбнётся сикось-накось –
И замрёт, как половой.
«Мой товар галантерейный:
Тонкий хлопок, грубый лён –
И материи кисейной
Завалявшийся рулон.
А подтяжки – из артели,
А ажуры – для постели!..»
С бородой, в конфедератке,
Он, как колокол, тяжёл
И окладист для порядка.
«Где, ямщик, твой звонкий кнут,
Что каурую ожарит?»
"Под перины подоткнут…» –
И рукой в перчатке шарит.
«Где-то был он… поищу
За кладбищенской развилкой.
И в метели посвищу
Над ленивою кобылкой".
Очень полны молока:
Коромысло, как дуга.
Колоколен слышны звоны…
А поэтова строка
Льнёт к молоденькой крестьянке.
Но куда ей до тальянки
Разбитного жениха!
У него в фуражке роза,
А глаза, как свечечки.
Ну а дальше? – только проза
Да молочны речечки.
Продавец металлических изделий
А в родном селе – немножко.
На груди его продмаг:
Молотки, ножи и ложки.
Он торгует просто так.
Не берёт рубли – копейки…
Парень в городе – чудак,
А в деревне Нелупейке*
Он для девок – серебро
И железо скобяное.
Не болит в селе нутро
От недельного запоя.
____________
*Нелупейка - варёная "в мундире" картошка.
Крутит круг-веретено
РеменнАя сила.
Паутиновый станок –
Грубое точило.
Нажимает на педаль:
«Поточу ножи я!»
И глядит куда-то вдаль
За дома большия.
В объектив взглянуть пора,
На сухую вспышку…
Жись, точильная искра, –
Не хватить бы лишку!
А вокруг булыжник.
Прямо – крендель булочной,
А налево – "книжный".
На углу – французская
Старая кофейня…
Доля моя русская,
Мармелад желейный!
Встала я на площади
Продавать иголки.
У проезжей лошади
Шёлковая холка.
А проезжая карета –
Гофра кожаная.
Что-то ты, моя Анетта,
Заторможенная.
Эй, ямщик, притормози
У гостиницы.
Надоело колесить
За гостинцами.
На губах солёный груздь,
В плошке – трюфели.
Как же так Святую Русь
Мы продрюфили?
Монахиня
Словно в чёрной прОстыни
Замирает звук:
У неё апостольник,
А поверх – клобук.
Чёрная монахиня,
А душа бела.
Белое Евангелие
На краю стола.
Жизнь широкоскулая,
Лебедь на реке…
Давеча проснулась я
С образом в руке.
По лесам потянулись туманы;
По низинам растаяли льды.
И мордовские женщины тянут
По весеннему Шуру плоты.
Вереницей бурлачек скуластых
Око камеры давней полно.
Бечевою обвязанных застит
Фотографии старой окно...
По Суре проплывает не скоро
Лес, в тяжёлых корявых плотах.
И бредут они – в ровных проборах
Или в чёрных и белых платках.
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
