Пабло Пикассо. Любительница абсента
Как Фортуна колесо
Крутит бОсыми ногами,
Так прославил Пикассо
КикИ* вольными холстами.
Пойман ракурс и момент:
Долговязой птицей чудной
Призадумалась; абсент
Зеленеет в рюмке смутной.
Птица синяя пьяна;
Захватив плечо рукою,
Долго думает она:
Днём – и ночью голубою…
Подбородок подперев
Дланью тощею и длинной,
Век сидит, мужей и дев
Удивляя птичьей миной.
_________
Кики* – Алиса Эрнестина Прен, одна из натурщиц Пикассо.
Навеяно картиной Эдгара Дега "Магазин модной одежды"
На подставках – шляпки-чудо,
Словно бабочек полёт.
Прилетели – но откуда? –
В магазинчик дамских мод.
Там, в стране машинок швейных
Нажимают на педаль
Девять барышень кисейных,
Заворачиваясь в шаль.
Манят голосом и взглядом,
И гитарною струной.
И стакан абсента – рядом
С музой ветреной одной.
Клод Моне. "Вокзал Сен-Лазар"
Паровозик в голубой
Дымке трепетной вокзала.
Там и третий, и второй.
А четвёртого не стало.
Убежал он за дымы,
Где беспечна, как Даная,
Бродит, выпорхнув из тьмы,
Парижанка молодая.
Ночной мотылёк Парижа
Зеленеет на столе
Рюмка горького абсента.
Как ты ходишь по земле,
Чудо бабочка момента?
Тихо, скромно – за стеклом,
Всё в одной и той же шляпке,
Старясь, борешься со злом,
В меховой горжетке зябкой.
Поутру трясёт озноб:
Это крылышки трепещут.
И художник рядом, чтоб
Отразить такие вещи.
В легкомысленных шляпках-соломках,
Мотыльком прилетая на зов,
Трут лафитники в пальчиках ломких,
Обнимая усталых гребцов.
Под навесом гуляет прохлада.
На пленэре, в июльскую рань
Пьют рубиновый сок винограда,
Льют бордо и златую шампань.
По галерам гребцы разбредутся.
Из кают упорхнут мотыльки.
Ну а к вечеру снова сойдутся
Бить мошку и пьянеть у реки.
Клод Моне. Руанские соборы
Камень к камню – выше, выше:
С небесами слада нет…
В католические ниши
Провалился Божий свет.
Кардиналы, паладины
Не находят тут покой, –
И сменяются картины
С каждым днём – одна другой.
Только гений не встревожен.
Он до савана с пелён
Тих, как голубь волей Божьей
И, как коршун, окрылён.
фантазия на тему
Как же близок Клод Моне
Мне, любившему вокзалы,
Принимающему мне
Всё, что память показала...
Паровоз лежит в снегу,
Клубы серые пуская.
И понять я не могу:
Это станция какая?
Полустанок, бел по грудь,
Иль конечная, где шпала,
Отсекая жизни путь,
На железных сваях встала?
Хоакин Соролья. Шитьё паруса
Музы белый парус шьют.
Валенсийки молодые
Им иголки подают.
Руки смуглые снуют,
Тянут нити смоляные.
В складках ткань и пузырях,
Великанши платье словно…
Будет в ветреных морях
Надуваться он любовно.
Этот парус я куплю
И на рее укреплю.
А цветы, что окружали
Мастериц и рыбаков,
Я возьму в морские дали
Йодом брызжущих стихов.
Ла Гулю
«Ах ты, мельница, ах, «Мулен Руж»!
Для кого мелешь ты, «Мулен Руж»?
То ль для смерти, а то ль для любви?
Для кого мелешь ты до зари?»
Смешнейшая шутка из шуток
За рюмкой абсента, в канкан,
Углём рисовать проституток,
Дарующих волю ногам.
«Ах, выше, ах, выше и выше!», –
Кричать ей и ночью, и днём,
Первейшей эльзаске Парижа,
Объятой вульгарным огнём.
Но, рыжая до неприличья,
Тучнела она от вина.
И смерти канкан на больничной
Кровати сплясала она.
2024
На мотив «Впечатление. Восход солнца» Клода Моне
Рассвет, рассвет! В твои владенья
Я выхожу, как рыбаки,
Как мимолётные виденья
Портовой скуки и тоски –
В моря, за тысячи просторов,
Туман раздвинув голубой,
Открыт для дев крылатых взоров
И дали влажной и живой…
Уже оранжевой дорожкой
Ложится солнце, чуть дрожа...
Проснусь и я – ещё немножко
Пускай понежится душа.
2025
