Комментарий | 0

Поздние стихи Робера Десноса. Из цикла «Страна» (“Contrée”, 1944)

 
 
                                           Робер Деснос
 
 
 
 
 
 
 
Пляж
 
На берегу, где морская гладь озаряет ночь,
Где колышет стайка чижей смоковницы ветвь,
Кто-то шепчет всего одно слово – краткий ответ:
Получивший его, бредет под кедрами прочь.
 
Пробил час. Затевает Бахус шумный поход.
Встречей полон простор и бурлит, как горный поток.
Только что была тьма, но уже пламенеет восток,
Зажигайте огни и встречайте весельем восход.
 
 
В краю темных лесов и прохладу струящих рек
Человек ощущает, как кровь в его жилах течет,
Знает он, чем пахнет земля и чем дышит народ,
Как звучит в его речи акцент, как бежит его век.
 
На берегу тот, кто выдал недавно секрет,
С кинжалом между лопаток лежит ничком.
Но голос плывет вдоль пирса опавшим листком.
Повторите со вздохом его прискорбный ответ.
 
Повторите всего лишь два слога: Коринф.
Их с истомой и страхом земля повторит.
 
 
 
 
 
Холм
 
Долина укрылась в тени за этим холмом.
Дым костров долетает и разнотравия аромат
До пустоши нынешней нашей, где ночью и днем
Истошно лают собаки, дети кричат.
 
Душераздирающие крики убиваемых детей.
Собаки взывают напрасно: заклятье на этих местах.
Здесь только кузницы гарь с каждым часом плотней,
Мы кружим, пьянеем, буреем впотьмах.
 
Даже если нас вызволит солнце, вернется рассвет,
Все равно крик и лай прорвутся, посеяв страх,
Сквозь толщу мрака, сквозь пепел сгоревших лет,
Что засыпал жар в беспокойных сердцах и лбах.
 
 
 
 
 
 
Равноденствие
 
Вторит петух другим петухам. Серый сезон,
Равноденствие катит с натугой свои цистерны
От Североморского берега к берегу Сены
Сквозь зловоние, молнии, вопли и звон.
 
Епископа Дени обезглавленный прах.
Кровь из виноградников Аржантея и Сюрена.
Мы прикованы к колесницам героев и сюзеренов.
Храмы один за другим рушатся на площадях.
 
Но радуга лишь теперь в темноте ночной
Обнимает долину с круглолицей луной,
Что кружит над ней. День томится во мгле.
 
И достоин ли днем называться день?
В нем город, и жизнь, и любовь – все тлен.
Да, достоин,
ведь дремлет в тумане огонь, как в золе.
 
 
 
 
 
 
Пробуждение
 
Ты слышишь, как скребут асфальт колеса?
Проснись, пора! Взывает полдня горн.
Пыхтя, работают все помпы и насосы.
Мир воплощается, мечтаний дерзких полн.
 
Проснись, пора! Водою ванны полны.
Настало время скверну ночи смыть,
Плоть пропустить сквозь ароматов волны
И предвкушением победы накормить.
 
От пролитых чернил очистить руки,
Зубною щеткой счистить гниль с зубов.
На якорях, как лодки, песен звуки,
Как много тайн, и правд, и просто слов!
 
Проснись, пора! На улице рефреном
Звенит день новый: «Вот реальный мир!»
Возьми свое в порыве вдохновенном
И оседлай коня, окончив пир.
 
Но все же вспомни тех, кто нем и глух,
Кто на рассвете испустил мятежный дух.
 
 
 
 
 
Приют
 
Даже тот, кто яростно предан душой и нутром,
Отступает, смиряясь; его ночей огонек
Еле теплится, меркнет. Ведомый бледным лучом,
Он идет в монастырь, бесприютен и одинок.
 
Как остаться свободным и даже в бешеный шторм
Сохранить свой разум, чтоб точным был, как секстант?
Мой приют – мое сердце, моя голова и мой дом,
Пред людьми и зверьми мое право прямо стоять.
 
Добродетель – краткий пароль это слово для вас,
Горизонт им откройте, порвите узор кружевной,
От меня передайте привет в монастырь Валь-де-Грас,
 
Где мудрец просыпается и засыпает герой.
Здесь слились воедино действительность и мечта.
И другие скоро войдут в городские врата.
 
 
 
 
 
 
Пещера
 
Здесь, в этих скалах берет начало тоннель,
Что к самому сердцу планеты вас приведет.
И чудится в тишине, будто мир онемел.
Луна и солнце стоят, охраняя проход.
 
Эвридика там побывала, вот ее след,
В глубине молчаливых скал обрывается он.
Приговор отменен, хотя был нарушен обет,
Статный всадник застыл, на фризе запечатлен.
 
А другие следы, поодаль, оставил Орфей.
Миновало затмение, светятся небеса,
Возвращаются тени домой из мира теней.
 
Дальше – розы растут, как изгородь, тесным рядком.
Засыпают Менады в своих священных лесах.
Распускается облако в небе огромным цветком.
 
 
 
 
 
 
Кладбище
 
Здесь быть моей могиле, у трёх дерев под кроной
Рву первую весеннюю листву
Между плитой гранитной и мраморной колонной
 
Рву первую весеннюю листву
Уже другой листве питаться гнилью тела
В котором, коль смогу, я вечность проживу
 
Уже другой листве питаться гнилью тела
Уже другим листам придётся почернеть
Под перьями рассказчиков, что примутся за дело.
 
Уже другим листам придётся почернеть
Чернила жиже крови, да и воды в фонтане.
Заветы не слышны, слова сокрыла твердь.
 
Чернила жиже крови, да и воды в фонтане
Смогу ли уберечь я память от забвенья
И, как кальмар, кровоточа, растаять в океане?
 
Смогу ли уберечь я память от забвенья?

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка