Комментарий | 0

Ментальность и социальные явления (6)

 

Глава 2. ОБЩЕСИСТЕМНЫЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ. 2.2. О закономерностях социальных явлений

 

     Общественное значение социальных наук, помимо всего прочего, состоит в их способности угадать тенденции настоящего на основе изучения прошедшего. Например, история показывает, как будущее зарождается и развивается в прошлом, что на пустом месте не может возникнуть ничего нового, а с другой стороны – все новое содержит в себе черты «хорошо забытого» старого. Кроме того, нельзя забывать о так называемых, «уроках истории», (о которых вспоминают, как правило, «задним числом»).  Но в наше время стало очевидно, что прогнозирование будущего недостижимо методом простой экстраполяции имеющихся показателей. Для развития характерны быстрые и, как правило, неожиданные качественные изменения, в чем особенно хорошо убедились обитатели нынешнего постсоветского пространства. Чтобы прогнозировать процессы, история должна видеть того самого «крота истории», который роет незаметно, после чего вдруг цивилизации проваливаются в яму. В принципе, прогнозировать будущее можно, подобно тому, как сейсмологам удается предсказать извержение вулкана по едва заметному и совершенно не ощутимому без чувствительных приборов дрожанию почвы. Несомненно, в обществе непрерывно идут процессы столь же тонкие, но поддающиеся регистрации социологами, экономистами, статистиками, культурологами, политиками и даже простыми, но чувствительными обывателями. По совокупности этих процессов можно предсказать будущий кризис, либо катастрофу, либо долгую и счастливую жизнь, иногда прерываемую мелкими неприятностями, которые только подчеркивают ее прелесть. В реальности же, все существующие оценки настоящего, будущего и даже недавнего прошлого либо тенденциозны, либо страдают популизмом, либо ставят будущее в зависимость от расположения планет и созвездий. Необходим метод, учитывающий наиболее полную совокупность данных, свободный от идеологии, максимально приближенный к методам естественных наук.

     Та же историческая наука пока еще умна только задним числом. Она знает не меньше десятка причин Великой французской революции и распада Римской империи, но еще за год до распада СССР советские историки издавали труды, где воспевались марксистский исторический метод, как единственный, позволяющий глубоко познавать исторические процессы, а также – несомненное превосходство социалистического строя над всеми видами антагонистических обществ. Впрочем, для западных советологов, насколько мне известно, распад Союза был также полной неожиданностью.

     Вопрос в том, существуют ли вообще законы или хотя бы закономерности развития общества? (Законы носят общий характер, закономерности – частный). Или история обречена заниматься прошлым, не оказывающим никакого влияния на будущее? Ведь каждому обывателю ясно, что будущее есть логическое продолжение прошлого, существует непреодолимая инерция развития, инерция менталитета, маховика экономики, бюрократического аппарата, вооруженных сил. Как это все может в одночасье рухнуть? А может быть, социальные науки не там ищут свои законы, иначе было бы, не десять причин распада Римской империи, а единая теория, принятая всем историческим сообществом. Таким образом, вопрос о законах развития, или в более узком смысле – законах истории, вполне правомерен, и правомерна постановка вопроса не только о тех законах или моделях исторического развития, которые используются на данный момент, а о принципиальной возможности существования социальных законов, подобных таковым в химии или хотя бы, в биологии.

     Никто не сомневается в существовании законов «мертвой» материи – фундаментальных физических законов, лежащих в основе мироздания. Таковыми являются законы, описывающие фундаментальные взаимодействия. Также несомненно, что законы химических взаимодействий являются следствием физических законов, как законы более высокого структурного уровня. Физические законы в данном случае определяют механизмы элементарных взаимодействий, а более высокий структурный уровень приводит к возникновению законов, присущих более сложной структуре. Аналогично, законы физики, (или физические модели, если они используют упрощения), описывающие коллективные процессы в сложных структурах, опираются на фундаментальные законы. Последовательно усложняя уровни структурной организации, мы с неизбежностью приходим к выводу, что любые процессы или явления, происходящие в природе, в конечном счете, сводятся к элементарным взаимодействиям, происходящим на атомном уровне, а также к действию электрических и гравитационных сил, вызванных соответствующими полями. Законы, присущие некому структурному уровню организации, становятся механизмами, которые формируют законы, присущие более высокому структурному уровню. Значит первый важный вывод, следующий из наших рассуждений, таков: законы или закономерности любого структурного уровня организации материи не вступают в противоречие с фундаментальными законами физики. Таковы – законы фундаментальных взаимодействий, законы сохранения и законы термодинамики. Несколько модифицируя данный вывод, можно утверждать также, что законы или закономерности любого структурного уровня организации материи не вступают в противоречие с законами и закономерностями более низкого структурного уровня. При этом законы какого-либо структурного уровня становятся механизмами формирования законов следующего, более высокого уровня. Таким образом, явления и процессы, протекающие на различных структурных уровнях всегда взаимно согласованны. В действительности, природа едина, она «не знает» о существовании уровней организации, которые мы ей приписываем. Еще одно, очевидное, но очень важное замечание: свойства системы зависят, в частности, от свойств элементов более низкого структурного уровня, составляющих систему, и характера связей между ними. Поясним сказанное на простейших примерах. Законы (или если говорить строго – закономерности) столкновений двух отдельных молекул (по модели упругих шариков) приводят к Максвелловскому распределению большого ансамбля молекул газа по скоростям  – свойство и закономерность структуры более высокого уровня. Свойства атомов металла, связанные со строением электронных оболочек, определяют наличие свободных электронов в куске металла, явления электропроводности и теплопроводности. Аналогичные свойства атомов неметалла определяют соответствующие свойства твердых тел диэлектрика или полупроводника. Не менее существенно еще одно очевидное замечание: свойства элементов более низкого структурного уровня существенно влияют на характер связей в структуре более высокого уровня. Таким образом, свойства системы и свойства элементов более низкого уровня, составляющих систему, находятся в соответствии, то есть взаимно согласованы. Данное утверждение имеет общий характер, но для социальных систем оно обладает спецификой, которая будет рассмотрена ниже.

     Концепция закона или закономерности тесно связана с концепцией детерминизма – определенности и предопределенности  событий. Если событие предопределено законом, который мы установили из предшествующего опыта, то это событие с неизбежностью произойдет в будущем (если не принимать во внимание возможность чуда). Но мы знаем, что явления микромира не предопределены – мы не можем сказать когда, например, распадется конкретное ядро атома урана. Но мы можем с высочайшей точностью предсказать через какое время число ядер урана уменьшиться в два, три, десять или в любое число раз. Потому что мы точно знаем законы, по которым происходят случайные явления в микромире. И точность, с которой реализуется эта случайность, по существу, сводит эту случайность к строгому детерминизму, который позволяет прогнозировать процессы в сложнейших устройствах, использующих ядерные и прочие явления микромира. Связь между случайностью и детерминизмом похожа на связь между непрерывностью и дискретностью – все зависит от масштаба явлений. Если вы поставите рядом несколько пустых ведер в проливной дождь, то затем можете с удивлением обнаружить, что уровень воды во всех ведрах одинаков, несмотря на чистую случайность огромного множества процессов, приводящих к выпадению капель дождя. Но если в ведра упадет несколько капель, то, несомненно, количества воды, попавшие в разные ведра, могут различаться в разы. В массовых, коллективных явлениях случайность перестает играть роль, и при этом в каждом конкретном явлении микро или макромира фундаментальные законы всегда выполняются. (В свое время, для объяснений явлений бета-распада видными учеными была предложена гипотеза, согласно которой закон сохранения энергии выполняется не в каждом акте распада, а в среднем. Эта гипотеза вызвала бурю протеста в мировом физическом сообществе, и вполне обоснованно – спустя некоторое время была открыта элементарная частица, нейтрино, с трудом поддающаяся обнаружению, но все поставившая на свои места). Жесткий и однозначный детерминизм проявляет себя в том, что фундаментальные законы природы выполняются всегда и на любых уровнях структурной организации. Эти законы –  стержень, создающий единство всего сущего.

     Значит ли это, что, зная фундаментальные законы, мы можем (в принципе) рассчитать, к примеру, в какую сторону взлетит муха или поползет червь? (Другими словами, возможен ли Демон Лапласа, способный предсказать все будущее на основании данных о положениях и скоростях всех атомов во вселенной?) С одной стороны, переходя от фундаментальных взаимодействий к материальным средам, мы допускаем упрощения, которые превращают законы в модели, приближенно описывающие реальность. Но точность этих приближений может быть очень высокая. Например, еще во времена Максвелла было установлено, что пропорциональность между током и напряжением (закон Ома) выполняется для металлов с точностью до семи значащих цифр. Для законов макробиологии вполне хватило бы 20-ти процентной точности.

     Но интуиция подсказывает, что нет, в принципе недостаточно этих законов, чтобы предсказать поведение биологических существ, даже самых простейших. Не поможет даже ссылка на элемент случайности, присущий в той или иной мере сложным системам. Как объяснить, например, избирательность поведения живого организма, в зависимости от внешних условий? Здесь хаос ни при чем. Неживая природа не выбирает. Она неукоснительно следует фундаментальным законам.

     Выходит, живой организм, реализуя выбор, не подчиняется фундаментальным законам, и мы вступаем в противоречие с утверждением, сформулированным выше. На это можно возразить, указав, что изменение внешних условий означает изменение физических (химических) воздействий, а следовательно, может влиять на выбор и характер поведения. Однако выбор, который реализует живой организм и характер его поведения определяется не количественной стороной воздействия, а только его качеством. А это уже совсем «другая песня». Ясно, что фундаментальные законы природы продолжают работать, но в игру вступил некий новый фактор. Что это за фактор, и в какой момент он вступил?

     Этот новый фактор – информация. Выше уже отмечалось, что информационные отношения (взаимодействия), в отличие от физических, есть отношения качества, а не количества, то есть результат (информация) определяется качественным, а не количественным аспектом взаимодействий. Способность выделять качественную сторону взаимодействия есть проявление структурного свойства высокоорганизованной материи и необходимое условия для возникновения отношений информационного типа, что, по сути, является признаком интеллекта – системы, принимающей решения. Этот тип отношений привел к возникновению феномена направленности активности с использованием ненаправленной энергии, другими словами, превращения ненаправленной энергии в направленную, присущего поначалу только сверхсложным органическим молекулам и лежащего в основаниях процессов самоорганизации, которые, в конце концов, привели к биологической жизни. Накопление информации шло в ногу с развитием интеллекта (в широком смысле, например, интеллекта органических молекул), причем в алгоритмах получения информации аккумулировался весь эволюционный опыт развития жизни. Информационные отношения лежат в фундаменте самоорганизации, регулирования и управления, то есть в основаниях жизни. Можно утверждать, что жизнь – это материя передающая информацию. Информационное взаимодействие стало новым видом фундаментальных взаимодействий, благодаря которому исчезли многие ограничения, налагаемые законами неживой природы. Информация и только информация дает возможность формировать устойчивые неравновесные системы и понижать энтропию за счет направленного взаимодействия с внешней средой. Новое качество организации материи приводит к возникновению новых законов и закономерностей, не существующих вне данного качества. Качество выбора, характерное для информационных систем привело к исчезновению детерминизма при взаимодействиях информационного типа, возникла вариативность. Чем более развита форма жизни, тем выше уровень ее вариативности. Тем не менее, поведение живых организмов подчиняется действию закона больших чисел, то есть можно определить некоторые средние параметры, характеризующие поведение, которые будут иметь общее значение для данного вида организмов с некоторой  точностью, характеризующей вариативность. То есть в среднем поведение особей данного вида, в принципе, предсказуемо так же, как предсказуемо поведение случайных процессов. Предсказать поведение отдельного человека невозможно, а толпы – легко.

     При взаимодействиях информационного уровня организации материи детерминизм и однозначность  сменяются адаптацией и вариативностью. Жесткая закономерность сменилась тенденцией. Адаптация и вариативность проявляется уже среди  простейших форм жизни – на уровне вирусов. Адаптация – качественно новый вид взаимодействия, присущий биологической или шире – информационной форме жизни. Его особенность в том, что в процессе взаимодействия происходит изменение алгоритма преобразования информационного сигнала, то есть реакция на взаимодействие модифицируется. Попросту говоря, меняется характер поведения организма, например, чтобы лучше приспособиться к меняющимся условиям. Существенно то, что адаптация – это автономный, внутренний переходный процесс, длящийся во времени, в течение которого происходят качественные изменения в организме. Автономность означает, что он происходит по собственным законам, напрямую не связанным  с характером взаимодействия. Например, взаимодействие может быть очень коротким во времени, а переходный процесс, в течение которого человек будет изменять свои алгоритмы взаимодействия с миром, может длиться всю оставшуюся жизнь.

     Человек, обретя разум, перестал быть чисто биологическим существом и тем самым изменил характер законов своего собственного развития. Если на ранних стадиях социального процесса еще преобладала «биологичность», то со временем баланс выравнивался и постепенно сменился преобладанием «разумности». Разум есть новый фактор, приводящий к возникновению новых фундаментальных закономерностей, не существующих на более низких уровнях организации материи. Среди них – разумный выбор и целенаправленные процессы. Тем самым человек, в частности, изменил характер адаптации – он не только адаптируется к среде, но среду адаптирует под себя.

     Человечество способно превращать информацию в знания, или более конкретно – синтезировать знания из информации, а также распространять и аккумулировать эти знания. Следовательно, поведение человека становится осмысленным, то есть зависящим от мыслительных процессов, в которых задействованы накопленные знания – опыт развития человечества. В этом коренное отличие от более низких форм жизни, в которых накопленный индивидуальный опыт не передается потомкам, и не происходит накопления общественного опыта (по крайней мере, в ярко выраженных формах). Биологическая эволюция сменяется развитием. Отсюда – социализация, выделение из природы и противопоставление природе в виде культурной среды обитания, разрыв экологических цепей, и что принципиально важно – зависимость характера развития от уровня накопленных знаний, которые воплощены в технологии, организации, культуре и менталитете человека. Поскольку качественные изменения в системе знания происходит поэтапно, (можно даже сказать, революционными скачками), то история человечества также имеет этапный характер. На каждом новом этапе развития происходит включение новых факторов, которых не было на предыдущих этапах и, следовательно – появления новых закономерностей развития. По-видимому, один из законов социального развития состоит в том, что механизмы и, следовательно, закономерности развития человеческого общества изменяются по мере развития. По этой причине не может существовать специфически исторических или социологических универсальных законов, справедливых во все времена и для всех народов. Так, например, возникновение этноса, как качественного нового образования, не существующего при родовом строе, знаменовало повышение уровня сознания и уровня социализации человеческой особи, осознание своей принадлежности к более широкой социальной общности и радикальное изменение дихотомии «свой-чужой». Аналогичные изменения происходили при всех этапных изменениях технологии, организации и численности населения. Соответственно изменялись закономерности социальной жизни. Ясно, что закономерности капиталистического и рабовладельческого или феодального общества различны. Специфические закономерности присущи государствам с различными формами власти, империям, объединениям государств, глобальной системе государств. Другой момент, разнообразящий социальный процесс – наличие свободной воли. Свободная воля делает социальный процесс несводимым к закономерностям, реальность всегда разнообразнее и богаче. Законы принципиально не могут охватить социальную действительность во всей ее полноте.

     Поэтому, относительно «уроков истории» можно с уверенностью утверждать, что они не воспроизводятся в чистом виде, так как меняются обстоятельства и закономерности. Остаются справедливыми всё те же фундаментальные законы природы, которые по мере исторического развития могут принимать всё новые формы, типа законов связи между демографией и продуктивностью среды обитания, закон зависимости от среды обитания как от первичного источника жизни, а также закон уменьшения этой зависимости по мере выделения человека из среды обитания и создания ноосферы, закон инерции, законы передачи информации, общесистемные закономерности организации, самоорганизации и управления. Фундаментальные законы природы всегда имеют более высокий статус по сравнению с социальными законами. Вместе с тем, для каждого исторически определенного этапа истории,  для конкретного региона или определенного типа цивилизации, могут быть выявлены более или менее общие закономерности или тенденции, которые могут исчезать или наоборот, усиливаться при переходе к следующему этапу. То же самое относится к методологии социальных наук – она  должна совершенствоваться с тем, чтобы адекватно отражать усложнение общественной системы. (В этом смысле действует «юридический» принцип – «закон обратной силы не имеет», то есть законы более высокого системного уровня не работают в системах более низкого уровня).

     Теперь обратимся к общесистемным закономерностям организации, о которых шла речь в начале. Они также приобретают специфику по мере роста уровня структуризации. В частности, мы установили, что в биологических системах возникает новый вид взаимодействия – адаптация. Естественно, механизм адаптации действует и в социальных системах. И здесь он также приобретает специфику – он становится почти целиком информационный. Этот механизм лежит в основе социальных явлений в обществе, поэтому с ним следует познакомиться детально. Длительное время, с момента возникновения социологии, существовали два подхода к социо-культурным явлениям, которые можно назвать человекоцентричный, в котором свойства социума считались производными свойств человека, и социоцентричный, в котором свойства человека были вторичны и определялись свойствами социума. С точки зрения методологии, такая дихотомия напоминает философский спор о первичности общественного бытия или общественного сознания, экономического базиса или культурной надстройки. На самом деле, обоснованы обе точки зрения, просто оба подхода относятся к различным состояниям системы, когда может преобладать либо одна, либо другая тенденция. Рассмотрим классический пример.

     Европейские протестанты, в частности пуритане, заселявшие североамериканский континент, обладали высокими моральными качествами и трудовой этикой, имеющей религиозную основу. Они создавали социально-экономические сообщества, основанные только лишь на честности и достоинстве их членов. Какое-либо юридическое оформление отношений не имело смысла. Ясно, что главным фактором, определяющим данный тип социальных отношений, был человек. Представим себе противоположную ситуацию, когда все, или значительное число членов общества были бы жулики, воры, бездельники, проходимцы и разгильдяи. Потребовались бы милиция, суд, юристы, тюрьмы, бюрократическая машина. Трудовые отношения оформлялись бы толстыми договорами, причем каждый бы пытался найти лазейки в этих договорах, чтобы через суды урвать «на халяву» как можно больше денег, заработанных чужим трудом. Не нужно обладать особой проницательностью, чтобы представить себе структуру общества с таким народом. И здесь также социальные отношения определяет человек, а если точнее – характер его ментальности. Далее, развитие производственных отношений в обществе пуритан привело к капиталистическому типу отношений, как устойчивой стадии развития. Постоянная практика капиталистических отношений сформировала новый тип ментальности, где главной ценностью стали деньги. Следовательно, все другие ценности становятся вторичными, можно пойти на все ради денег, и мы получаем тип человека – «акулы капитализма». В этом случае общественное бытие сформировало данный тип сознания, социальная система первична, работает «Маркс» в чистом виде. Общество «жуликов и воров» могло деградировать, очутиться на грани выживания и либо исчезнуть, либо выжить с измененным сознанием оставшихся в живых членов. Здесь ситуация вызова и страдания также играли определяющую роль и формировала нового человека, возможно, основателя нового этноса. В обоих случаях мы наблюдаем различные типы согласования свойств общества со свойствами его членов и различный характер процессов адаптации.

     Возьмем другой системный закон из области кибернетики. В советской идеологической догматике был распространен тезис о «ведущей роли» пролетариата, а в более широком понимании – ведущей роли народных масс, так как, согласно марксизму, только огромная энергия народных масс способна менять историю. Однако опыт истории показывает, что во все времена история делалась незначительной частью населения, которая направляла энергию масс в нужное русло. Это кибернетический закон управления – целенаправленное действие формируется управляющим воздействием, причем энергия, затраченная на управление много меньше, чем энергия действия. Другими словами, ведущая роль принадлежит тому, кто ведет, а не тому, кого ведут. Является ли этот закон всеобщим? Нет, не является. В тех случаях, когда определяющим фактором является самоорганизация, он теряет свою роль. Такова, например самоорганизация капиталистического рынка. Все мы являемся свидетелями недавних революционных событий в северной Африке, где общественные движения сформировались путем самоорганизации, благодаря мощному сетевому средству коммуникации – интернету. Это ярчайший пример, когда техническое средство становится не только экономическим фактором, но и фактором глобального развития. В социальных сетях в реальном времени перед вами в дискуссиях рождаются идеи, меняющие мышление участников. Уже не требуются годы ментального созревания масс, газеты «Искра», из которой должно было загореться пламя. Все происходит здесь и сейчас. Другими словами, когда общество и технологии доходят до уровня зрелости, при котором возможна самоорганизация, мы наблюдаем изменение закономерностей общественного развития, их обогащение. Естественно, «старый» кибернетический закон продолжает работать, но в общественных отношениях его роль сузилась.

     Жизнь общества с системных позиций представляет собой непрерывный адаптационный процесс поддержания устойчивости неравновесной системы. Этот процесс реализуется активностью членов общества. В свою очередь, общественная система организует эту активность соответствующим образом. Характер активности членов общества, а также характер организующих воздействий определяются, соответственно, свойствами членов общества и свойствами общественной системы (ее структуры, формы организации и формы власти). В обществе происходит согласование свойств членов общества и свойств общественной системы, или, в общем случае – согласование свойств элементов различного структурного уровня. Это общесистемный механизм, о котором шла речь выше, однако, в отличие от неживой природы, где согласование свойств определяется физическими механизмами, в социуме процесс согласования протекает в форме адаптационного процесса. Аналогичным образом можно рассматривать процессы адаптационного согласования  свойств социума и природной среды, и тогда мы получаем сообщества, практикующие ирригационное земледелие в долинах великих рек, кочевое скотоводство в степях Азии или выращивание винограда и оливок в Средиземноморье. По тому же принципу происходит согласование разных измерений социума, и тогда затюканный крепостной, сбежавший на Дон, становится вольным казаком, а еще через какое-то время – таким же затюканным колхозником. Так же происходит взаимодействие государств и развитие единой мир-системы.

     Если в социуме происходит достаточно полное согласование свойств человека, социальной структуры и организации, то социальная система приходит в устойчивое состояние, которое обозначается термином, аттрактор (притягивающий). Свойство неоднозначности, вариативности, присущее всем информационным системам, приводит к тому, что аттрактор может оказаться не единственный. С этим эффектом связано ветвление направлений эволюции, которое привело к невообразимому числу видов биологической жизни. Ветвление человеческой эволюции также привело к весьма не маленькому количеству различных форм социальной организации, которые удалось испробовать человечеству за историческое время. Точно так же вариативен путь, ведущий к одному и тому же аттрактору. Но чаще всего, петляя, возвращаясь назад и делая круги, все же сваливается в ближайший аттрактор, испытывая на всем этом пути влияние главной тенденции, притяжения, неотвратимо влекущего к устойчивости. Адаптационный процесс согласования свойств, сокращенно, процесс согласования, это процесс, движущей силой которого является активность, вызванная ментальным напряжением, превышающим некоторое пороговое значение. Грубо говоря, это активность вызванная отличием того, как есть, от того, как должно быть. Поэтому эта активность может иметь различную направленность, в том числе абсолютно иррациональную, в зависимости от понимания того, как должно быть, то есть от состояния менталитета. Ну и естественно, она может иметь различную направленность в различных социальных группах (различные интересы), вплоть до антагонизма. Тем не менее, система не может длительно находиться в состоянии сильного ментального напряжения и стремится к балансу интересов, минимизации напряжения путем адаптационного согласования свойств.

     Отметим одну важную особенность адаптационного процесса в человеческом обществе. Дело в том,  что свойства человека, технология, организация, идеология, все его представления о мире, о жизни и о самом себе, находятся у него в голове. Поэтому процесс адаптации представляет собой прежде всего процесс внутреннего согласования, то есть процесс генерации ментального импульса активности, который указывает, что нужно делать, чтобы перейти от того как есть к тому, как должно быть. Именно в этом состоит исключительно высокая роль ментальности в социальных процессах. Исключением является адаптация к окружающей среде, где роль человека в большей степени приспособительная и где свойства среды являются определяющими. Рассмотрим несколько примеров.

     Распространение человеческой популяции, волной охватившее почти всю сушу, сопровождалось процессами взаимной адаптации человека и природы. Удивительный пример адаптации на биологическом уровне предъявлен эскимосами (инуитами), которые сумели выжить в условиях обледенения, начавшегося в Гренландии примерно в 14 веке, благодаря способности организма представителей этого народа вырабатывать тепло при питании жиром. Другой пример – темный цвет кожи у представителей негроидной расы, способствующий излучению тепла и защите от ультрафиолета. Однако биологическая адаптация, то есть изменение физиологических свойств организма в ответ на вызовы среды обитания,  которая столь характерна для животных и растений, для человека уникальна. Главные и важнейшие свойства человека заключены в его интеллекте, и поэтому свойства интеллекта – это, по сути, есть свойства человека. Значительная часть этих свойств целиком или частично связана с инстинктами. Из них происходят базовые формы социальной организации – семья и община (племя). Свойство превращения группы собравшихся вместе людей в толпу, беспрекословно подчиняющуюся лидеру, также есть следствие древних инстинктов. Поразительное единодушие собравшегося вместе народа, кричащего «распни!», или «ура!», единодушно готового подчиняться харизматичному вождю и тоскующего без такого вождя, и по мановению его руки готового идти в мясорубку, и подкладывающего дрова в костер, на котором сжигают лучших людей, и объединяющегося в христианские общины по принципу братской любви, (а затем эти же общины зверски убивают великих философов и сжигают Александрийскую библиотеку), верящего в ведьм, черных кошек, благодатный огонь и окропление святой водой – все это свойства человека, уходящие корнями в инстинкты, но по-прежнему являющиеся значимым социальным фактором. Свойства человека, с одной стороны,  стремиться к неизвестному и непознанному, к правде, добру и красоте, всеобщему единению, а с другой – к неограниченной власти, жестокости, насилию, паразитизму. И все эти свойства, и величие духа, и рабская покорность могут сосуществовать в одном человеке либо в разных людях и активизироваться в подходящих условиях. И тогда тот же человек или то же самое общество может вдруг предстать изменившимся до неузнаваемости, а спустя еще какое-то время вновь вернуться «на круги своя». Все это характеризует человека, как существо, в котором все еще преобладают инстинкты, которое не может вырваться за рамки среды, его воспитавшей, которое живет настоящим и не способно предвидеть более-менее отдаленные последствия своих поступков. Как это все согласуется  и находит отражение в социальных процессах и социальной организации? Следует иметь в виду три момента. Инстинкты не поддаются перестройке и всегда присутствуют в свойствах ментальности. Верхние слои менталитета обладают различными показателями консервативности. И, наконец, в экстремальных ситуациях инстинкты начинают преобладать над рассудком, и характер поведения ретроградирует.

     Показательный пример нам предоставляет Россия. «Манифест коммунистической партии», вышедший в 1848 году, стал лучом света и надежды в темном царстве капиталистической безысходности. Идея начала свою самостоятельную жизнь, превращаясь в «опустошительный, величественный  и страшный поток». Не удивительно, что Россия, с ее 13,4% городского населения (перепись 1897 года), представляла хорошую почву для марксизма – уровень образования и свойства ментальности рабочих находились в подходящем состоянии для восприятия подобных фантастических идей. Для западных интеллектуалов стало шоком, что в России нашлись люди, которые стали все это воплощать в жизнь. На самом деле, дальнейший опыт продвижения коммунистических идей на Востоке, показал, что такие идеи могли найти согласие с ментальностью народа, только в политически малограмотной среде, причем, чем менее грамотная среда, тем более дикие формы приобретала практика коммунизма. С такой же легкостью общинный менталитет великоросса согласился с колхозной организацией общества на селе. С такой же легкостью он согласился, и с новым императором, и с новой религией, и с новой святой троицей – Маркс, Энгельс, Ленин, и с новой идеей царства Божия на земле – коммунизма. И с такой же легкостью он соглашался с ликвидацией всех отщепенцев и врагов народа, мешающих идти к этой светлой цели. И готов был за гроши трудиться на ударных стройках пятилеток, и спать под старой телегой, мечтая про город-сад, и встать грудью на защиту завоеваний социализма в Великой войне. Не зря Сталин учился в семинарии. Все пришло в идеальное согласие, как патрон точно заходит в ствол маузера.

     Если на первой стадии революционных преобразований в России (стадия адаптационного переходного процесса) определяющую роль играла, вдохновленная марксизмом ментальность сверхактивной части населения, из которой выросла мобилизационная форма экономики, то в послевоенное время система пришла в устойчивое состояние, в котором нашли согласование все измерения и свойства разных уровней системы. И вот здесь в работу включился чистый марксизм. Оказалось, что согласовать производительные силы и производственные отношения, или сокращенно, технологию и организацию, в рамках централизованной командно-административной системы удалось далеко не до конца. Определяющую роль в развитии стал играть базис, система производственных отношений. Если отвлечься от всей полноты этих отношений, а взять только ментальный аспект, то можно сказать, что система уравниловки и полной зависимости человека от государственного аппарата, сформировала то, что впоследствии получило название, гомо советикус (сокращенно, «совок») – безынициативное и патерналистски настроенное существо. Советская система была обречена. Она развалилась тихо и мирно, как только поступления в казну от продажи сырья упали до некоторого порогового уровня. Могла ли она разваливаться бурно, страстно и кроваво? Нет, так как не было новой объединяющей и вдохновляющей идеи. (Кровь была там, где были идеи. Прежде всего, национальные идеи). Система свалилась опять туда, где она была столетие назад – в аттрактор, под названием, капитализм. Но «нормальный» капитализм – это нечто противоположное патернализму. Это, когда рабочий – хозяин своей судьбы, продающий свой труд на рынке труда. Согласование патерналистской ментальности и рыночной экономики могло родить только «дикие», неестественные формы общественной организации, «отрыжку» социализма, ностальгию по временам застоя. Другими словами, работает ментальная инерция предыдущего состояния, развивается адаптационный переходный процесс согласования старой ментальности с новыми формами общественной организации. Этот процесс взаимный, но определяющий, консервативный фактор в данном случае, ментальность. Как быстро он пройдет? Я думаю, потребуются классические сорок лет, в течение которых Моисей водил народ по пустыне и когда полностью вымерло старое поколение. Но этот срок существенным образом зависит от внутренней политики властной элиты, то есть от выбранного направления движения. Руководство страны может выбрать свой «особый» путь, подобно тому, как оно это сделало в 1917 году.

     Мы стали свидетелями колоссального импульса, выброса энергии, длившегося около ста лет, потрясшего мир и изменившего лицо мира. В его основе – идея, рожденная в голове одного человека, охватившая некоторую часть общества, преобразовавшая его ментальность, вдохновившая на сверхактивность и последующие социальные преобразования. Социальная революция имеет свои началом ментальную революцию – по сути, информационные преобразования в социуме или в его активной части. И пока не произойдет ментальной революции, социальные процессы в материальной сфере не начнутся. Все новое имеет своим началом информацию, идею об этом новом. Всякая деградация и всякая активность начинается  в головах. Вся история  насыщена вспышками активности, начиная от глобальных масштабов, типа возникновения древних государств, «осевого времени» (Ясперс), мировых религий, явлений этногенеза,  кончая строительством защитных сооружений (чего стоит Великая китайская стена), грандиозных храмов и освоением новых земель. Все начинается с идеи и заканчивается материей. Все начинается с Платона и заканчивается Марксом. А затем человечество ждет очередного Платона. Оно не может обходиться без религий, идеологий, иррациональности.

     Практически любой социальный (и даже индивидуальный) процесс можно грубо представить как двухстадийный. На первой, восходящей, сознание определяет бытие. Рождается, развивается и охватывает социум (или его часть) организующая идея или учение. Если эта идея воплощается в революционную технологию, начинаются процессы структуризации, реорганизации, выход на новый уровень социальной организации. Далее идет процесс обоюдной адаптации ментальности к новой реальности и, наоборот. Этот процесс взаимной адаптации может сопровождаться возникновением новых гуманитарных идей, направленных на осмысление новой реальности и согласование этой новой реальности с внутренним миром человека. (Вопрос о способности человечества «умнеть» – один из основных, с точки зрения цивилизационных рисков. Согласно гипотезе техно-гуманитарного баланса, разработанной А.Назаретяном, существование цивилизации обеспечивается соответствием между технологическим потенциалом и культурными регуляторами, позволяющими своевременно адаптироваться к собственной силе, прежде чем эта сила приведет к взаимному уничтожению. Назаретян выделяет отдельный вектор эволюции – совершенствование культурно-психологических механизмов сдерживания агрессии. (А.П. Назаретян. Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории. 2004). По сути, решающее значение придается совершенствованию менталитета, как фактора сдерживания). На второй, нисходящей, инерционной стадии – бытие определяет сознание, и сознание приходит в согласие с бытием. На этой стадии возможны конфликты, восстания и революции, но затем ситуация стабилизируется и возвращается на «круги своя» с новой властью. На  этой же стадии возможно движение малыми скачками «микрореволюциями», связанными с появлением новых технологий или новых идеологий, и соответствующей адаптацией организации и ментальности. В среднем этот процесс имеет эволюционный характер. Таким образом, в целом социальный процесс во времени представляет собой импульс активности, имеющий относительно короткий передний фронт нарастания активности (в историческом масштабе – скачек), плоскую вершину и длинный спад. Этот передний фронт создает в пространстве информационную волну, которая проходит по обитаемой поверхности суши, вызывая соответствующие явления (затухание, резонанс, модификация под местные особенности и т. п.).

     Все бурное разнообразие или унылое однообразие, (в зависимости от стадии процесса), социальной жизни связано с тем, что в различных измерениях процессы протекают с различной интенсивностью, различными характерными временами и различной инерцией. Скажем, на восходящей стадии, перестройка технологи должна происходить быстро, так как она связана с материальными потребностями, за ней следует структуризация и реорганизация с образованием новых социальных групп и, наконец – инерционное звено, ментальность, которая в свою очередь проходит через стадию «расслоения», вследствие различной консервативности разных слоев ментальности, а также – формирования новых социальных групп. Все это порождает несогласованность, несбалансированность и массу вторичных адаптационных процессов различной направленности и различной длительности. Происходит активная самоорганизация, высокая вертикальная мобильность, а также интенсивное развитие государственных институтов, призванных упорядочить неразбериху и хаос. Вся эта рассогласованность есть неизбежное внутреннее органическое свойство быстро развивающихся систем – свойство переходного процесса в нелинейной системе со многими степенями свободы. Одно из свойств нелинейных систем состоит в том, что процессы, происходящие в одном измерении, вызывают процессы в других измерениях. Процессы, происходящие в социальных измерениях, вызывают процессы в пространственном и временном измерении – ускоряется или замедляется время (точнее характерные времена протекания процессов), возникают пространственные миграционные потоки населения, динамические пространственные волны плотности,  волны концентрации-деконцентрации, что в свою очередь вызывает соответствующие явления в природной среде и экосистеме, идущие со сдвигом фаз. Образуются цепочки причинно-следственных связей, создающие пульсации во времени, пока система не успокоится до разумного предела. Все это социальное «бурление» является неизбежным, так как оно вытекает из свойств человека, как биологической и информационной сущности, свойств информационных взаимодействий и общесистемных закономерностей. Из истории мы знаем массу примеров, когда ментальность являлась инерционным фактором социального процесса, не позволявшим социальной системе перейти к новым формам организации. И знаем массу других примеров, когда ментальность народа приводила к революционным преобразованиям морально устаревших форм общественной организации. Во всех случаях происходил сложный процесс согласования всех измерений социального процесса. Теперь мы можем более четко выразить характер отношения между общественным бытием и общественным сознанием. Сознание (ментальность) определяет характер активности в данных условиях бытия, а меняющееся бытие определяет характер изменений сознания (ментальности), протекающих в форме адаптационного процесса (процесса согласования). Таким образом, в данном отношении фигурируют как прямые, так и обратные связи, а также связи между состоянием и изменением состояния. Такой характер связи при наличии явлений инерции (запаздывания) приводит к возникновению нестационарных, в том числе волнообразных процессов.

     История показывает, что именно знания, воплощенные в технологиях, лежали в основе этапных, качественных преобразований общества. Но при этом часто забывается одна маленькая деталь – и знания и технологии начинают работать только в одном случае – когда они находятся в головах людей и в практиках. Точно так же, ни рынок, ни демократия, ни либерализм не начнет работать пока он не будет укоренен в сознании определенной части людей и в соответствующих практиках. То же самое относится к гуманитарным знаниям, не только книжным, но также тем, что возникают при общении людей. С необходимостью должно существовать информационное поле, в которое погружен человек, вбирающий эти знания. Это поле действует в различных формах, и в ходе истории эти формы развиваются и разнообразятся. В этом деле есть одна существенная проблема – перехода идеи, знания, в практику. Перейти на рыночные отношения, зная о рынке теоретически, «понаслышке», невозможно, а получить практику таких отношений также нельзя, пока такие отношения не сложились. Получается замкнутый круг, ловушка. Выход из ловушки реализуется благодаря воле отдельных лидеров, выдающихся личностей, которые вырываются за пределы круга и тянут за собой остальных. В результате переход представляет собой последовательность волн, каждый раз поднимающих систему на новый уровень и модернизирующих систему общественных отношений.

     Подобно тому, как возникший новый носитель биологической информации, ген, внедряясь в ДНК, модифицирует биологическую жизнь,  идея – новая информация, возникшая в форме знания, модифицирует жизнь социальную. Она рождает информационную волну, создающую информационное поле, а затем – последовательность волн перехода идеи в практику и волн развития этой практики, исходящих уже из разных точек глобальной системы. Современный этап развития цивилизации характерен появлением новых технических информационных средств. Это с неизбежностью вызовет революцию (не в смысле конфликтов и кровопролития) во всех социальных измерениях, потому что идущие процессы затрагивают главную сущность, на которой основана жизнь общества – информацию. («Третья волна», по образному выражению Элвина Тоффлера). Прежде всего, изменениям подвергается один из главнейших параметров общества – социализация, напрямую связанная с «качеством» общества, главным образом со способностью к самоорганизации. Интенсивный информационный обмен создает возможности для новых форм социализации, для быстрой политизации и созревания общества. Все более развиваются методы прямой демократии, создающие вектор развития в сторону самоорганизующегося государства – розовой мечты анархистов.

     Темпы роста знаний, технологий, организации, другими словами, общественного интеллекта, нарастают примерно пропорционально достигнутому уровню. Поэтому сам уровень общественного интеллекта растет в, так называемом, режиме с обострением по закону, близкому к гиперболическому. Коренное внутреннее противоречие развития человечества состоит в том, что темпы его биологической эволюции ничтожно малы по сравнению с темпами роста знаний и технологий, так что в человеке всегда присутствует биологическая составляющая, проявляющая себя в инстинктах и являющаяся основным источником иррациональности. Это противоречие является источником цивилизационных рисков, которые нарастают, вместе с ростом знаний, технологий и человеческого фактора. Кроме того, рост знаний и технологий фактически приводит к появлению закономерностей, которые не могли быть учтены в существующих моделях развития, так как модели могут учитывать только прошлый опыт. (Показательный пример – появление Интернета). Поэтому, по мере повышения темпов накопления знаний и смены технологий понижается предсказуемость будущего, возрастают риски возникновения неустойчивости, «раскачки» колебательных процессов, идущих уже в глобальном масштабе. Следовательно, само по себе ускоряющееся развитие общественного интеллекта становится фактором нарастания хаоса, неустойчивости и глобального риска. Дело в том, что рост общественного интеллекта не сопровождается ростом потребления материальных ресурсов и поэтому не имеет естественных ограничителей.

     Одна из характерных черт нынешнего этапа исторического процесса – тесное переплетение всех измерений общественного процесса и его глобализация. Поэтому использование «всеобщих» законов, типа принятых в советской догматике, «законов однозначной детерминации», может только дезориентировать социолога, направив его энергию в непродуктивное русло. Рассмотрение отдельных аспектов не способно выявить общие закономерности, подобно тому, как изучение отдельных видов животных или растений не способно выявить закономерности, присущие экологической системе. Влияют ли на социальный процесс явления, происходящие в семье, в маленьких самоорганизующихся группах различной ориентации, в науке и технике в культуре, в экономике, в религии, в сфере идей, в сфере миграции народов и связях между народами? Несомненно, влияют, хотя все эти процессы могут происходить где-то глубоко внутри и не проявляться на поверхности исторического процесса. Именно они играют роль того самого «крота истории», который роет незаметно. И неясно, какой из этих процессов будет существенен для будущего, потому что их роль вариативна и проявляется в связях. Пытаясь охватить все стороны исторического процесса, историческая наука пошла по пути дифференциации, разделившись и продолжая делиться на узкие направления (социоестественная  история, клиометрия и клиодинамика, историческая география, историческая социология, история экономики и культуры, универсальная история, глобальная история, возможны дальнейшие варианты).

     С неизбежностью это выдвигает требование целостного интегративного подхода к социальному процессу, расширения области его содержательного рассмотрения на основе синтеза методов идей и результатов других социально-гуманитарных и точных наук, а также расширения классов изучаемых структур, от уровня семьи до планетарного масштаба. Тогда, возможно социальные науки, в частности, история сможет выполнять ту важнейшую функцию, которую ей всегда приписывали, но которую она никогда не выполняла – функцию «уроков истории». Этапный характер истории характерен наличием «узловых точек», в которых возможно ветвление процессов (бифуркации в терминологии теории хаоса) с последующим переходом на новый уровень развития, или возвращением на старый или даже на более древний. Эта вариативность процесса в точке ветвления всегда отражает тенденции, существующие в системе общества в предшествующий период. Социальные науки должны научиться предсказывать возможные направления процесса в точке ветвления, а также выявлять причины, ведущие к кризисным явлениям и возможные пути мягкого перехода в новое состояние. Уроки истории должны учить методам управления социально-историческим процессом, прежде всего с точки зрения предотвращения кризисных и катастрофических явлений. Информация о возможных предстоящих проблемах есть условие предотвращения этих проблем. И чем раньше будет воспринята, осознана и обдумана эта информация, тем больше времени будет у человечества, чтобы затормозить инерцию глобального социума и внести коррективы в направление развития. Социальные науки должны научиться серьезно отвечать на наивные вопросы типа: «Что было бы, если бы да кабы?» От ответов на эти вопросы может зависеть жизнь миллионов, а возможно, миллиардов людей. На мой взгляд, следует со всей серьезностью относится к появлению в обществе новых (или хорошо забытых старых) идей, в особенности – абсурдных, агрессивных, но обещающих в конце светлое будущее.

     По-видимому, существует всеобщий закон истории для самой истории (и для всей науки) – закон соответствия уровня методологии уровню развития цивилизации и уровню предъявляемых требований. Мы сейчас переходим на стадию, когда революционные, высококонфликтные процессы становятся цивилизационными угрозами, когда разброд мнений чреват разбродом решений, а разброд решений – непредсказуемыми глобальными последствиями. Отсутствие общепринятой парадигмы исторической (социологической) методологии, свидетельствует о недостаточной ее зрелости. Социальные науки не могут ничего уверенного и внятного сказать ни политикам, ни властной элите, ни народу. К сожалению, это относится в целом ко всей гуманитарной сфере. Когда библейские легенды на полном серьезе рассматриваются в качестве альтернативы эволюционной теории, а поп с кадилом, окропляющий новое изделие высокой технологи, воспринимается как норма, это говорит о многом.

     Ясно, что произносить слова, «социальные науки должны» (учить, предсказывать, отвечать на вопросы) намного проще, чем делать дело. Но половина дела состоит в том, чтобы достаточно глубоко разобраться в причинах социальных явлений. Весьма показательно в этом отношении развитие экономической науки, проделавшей огромный путь от классиков, заложивших, казалось бы, ее незыблемый фундамент, до наших дней, когда она вынуждена постоянно трансформироваться и модифицироваться, чтобы соответствовать меняющемуся миру. История экономической науки – живой пример того, как изменялись законы развития вместе с ходом исторического процесса, и как человеческая мысль пыталась отследить эти изменения в теории и методологии.

     В состоянии ли человеческий мозг охватить всю совокупность данных, предоставляемых различными источниками? Опыт развития науки показывает, что более глубокое познание конкретного сопровождается специализацией науки, а познание общего сопровождается появлением новых областей знаний синтезирующих познания специальных наук. Таковы, например, экология, социальная и этническая психология, кибернетика, общая теория систем, теория хаоса, синергетика. Это естественный процесс, так как повышение структурного уровня системы приводит к появлению общесистемных закономерностей, которые могут быть исследованы и выявлены в рамках соответствующей науки. То же самое относится к социальной системе. Поэтому на наших глазах происходит синтез истории, социологии, политологии, психологических дисциплин, так как этот синтез отражает сущность реальных явлений жизни.

     Неизбежным становится применение математических методов, что уже наблюдается в клиометрике и клиодинамике. Можно ли обойтись без математики? Ответ однозначный, нельзя. Все дело в ограниченных возможностях человеческого интеллекта, который не способен охватить всю глубину количественных отношений, происходящих в системе, всю совокупность причинно-следственных связей, но способен осознать и формализовать механизмы, лежащие в их основе. Совокупность механизмов определяет развитие процесса, ход которого может предсказать математика, и точность прогноза будет определяться точностью формализации исходных механизмов. Но дело не только в предсказании. Математический анализ позволяет выявить общесистемные закономерности, которые проистекают из структуры связей, например, меру структурной устойчивости системы, зависимость характера процессов от типа внешних возмущений, роль механизмов, запускающих неустойчивости (флуктуации, резонанс, пороги, фазовые сдвиги, обратные связи). На этой основе можно исследовать свойства общественных систем с различными типами организации, по сути – заложить основу адаптивного управления развитием, путем мягких, правильно организованных воздействий. Примером может являться известная работа крупного авторского коллектива «Пределы роста» (1972 г.), а также «Пределы роста: 30 лет спустя» (2012 г.). Хотя работы посвящены экономике, они наглядно демонстрируют (благодаря программе «World 3») взаимозависимость параметров мировой системы, наличие очень узкого коридора, в рамках которого можно избежать катастрофических сценариев.

     К сожалению, общественная система во всей своей полноте оказывается слишком сложна для полноценного анализа методами математики. Функционирование этой системы основано на нелинейных информационных связях, нелинейных ментальных реакциях, внутренних энергетических ритмах, иррациональной немотивированной активности, ничем не контролируемым ментальным напряжением, которое может накапливаться в обществе, создавая внутреннее давление, грозящее неожиданным взрывом. А кто может гарантировать, что в этот самый момент одинокий террорист не создает ядерный заряд в одном из небоскребов? С точки зрения большой системы это может привести к флуктуации, но флуктуации такой мощности, что она может запустить слабоуправляемые процессы. К сожалению, сама математика не располагает аппаратом работы с мягкими пороговыми информационными связями. Вероятностный подход здесь не проходит, так как в сложных системах роль отдельных флуктуаций, случайных совпадений может оказаться ведущей. Синергетика, претендующая на роль метанауки, пока проявила себя только в изучении вековых глобальных процессов, но она также опирается на классические математические методы, а все ее выводы основаны на результатах изучения процессов, идущих в естественной природе. Неясно, насколько правомерен перенос таких результатов на общество, вышедшее из «биологической» стадии развития и где решающую роль начинает играть интеллект. Другими словами, социальные науки пока не вышли на естественнонаучный уровень, обеспечивающий надежный анализ и точные прогнозы.

     В этой медали есть еще одна сторона – политическая. Исторический опыт показывает, что социальные науки всегда находились в большей или меньшей зависимости от социальной идеологии. Эта зависимость в основном определялась полем свободы исследователя и возможностями информационного обмена. И, тем не менее, социальные науки продолжают испытывать политическое давление, скажем, в отношении политических оценок исторических событий, политической целесообразности, заботе о чести нации, гуманизма, политкорректности, уважения чувств верующих и национального достоинства, и даже в отношении непререкаемой истинности решений Нюрнбергского трибунала. Это лишает науку возможности делать объективные выводы, то есть выполнять ее предназначение, а превращает ее в элемент политических манипуляций. Наука не станет объективной пока она несвободна. Широкий, ничем не ограниченный спектр мнений, высказываний, гипотез и теорий представляет собой тот навоз, на котором могут взойти ростки истины.

     Реальный социальный процесс находится под влиянием идеологий, доктрин, установок, лозунгов, формирующих политику государства и правящей элиты. Все эти доктрины опираются на прошлый и не вполне осмысленный опыт. Они хороши в период мобилизации общества, формирования единства и направленности, необходимых для глубоких преобразований и великих свершений. Но спустя какое-то время  доктрины, идеологии и жизнь с неизбежностью вступают в глубокие противоречия, а политика старается силой затолкать реальный процесс в прокрустово ложе доктрин. В дело вмешивается инквизиция (в различных ее формах), силой принуждающая к жизни «во Христе», к верности заветам Пророка, идеям коммунизма, идеям нации, социальной свободы, равенства и братства, правам наций на самоопределение, правам человека, правам ребенка (и даже правам эмбриона), идеям гуманизма и мультикультурализма. Но популяционные взрывы, природные катаклизмы и войны, вызывающие мощные миграционные потоки и переселения целых народов не имеют представления о гуманизме и правах человека. Стремление этнической или религиозной группы к самосохранению не ведает о мультикультурализме. Исконные права человека и принцип равенства в правах накладываются на реальные условия жизни, этническую и религиозную разобщенность, безответственность общества и власти, имущественное неравенство. И никакая доктрина не спасет этнос, который перестал воспроизводиться. И никакой гуманизм не остановит деградацию генофонда человечества, связанную с развитием медицинской технологии и прекращением процесса естественного отбора.

     Несомненно, в определенные периоды истории идеологии неизбежны и необходимы. Их возникновение развитие и исчезновение есть объективный процесс. И столь же несомненно, что наступает период, когда тупое следование идеологиям и доктринам подобно зарыванию головы в песок, игнорированию явлений реальной жизни, что наглядно демонстрирует не только советский период, но и вся история христианской Европы.

(Продолжение следует)

 

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка