Литературная критика

                 «Слово» в кавычках в заглавии – это не то слово, которое якобы «было вначале». Нет, речь пойдёт о впервые утверждённой в России национальной премии «СЛОВО» в 2024 году. Как явление самой премии, первой премии, да ещё под эгидой президентских грантов, так и особенно решение жюри вызвало всплеск весьма эмоциональных откликов в литературных кругах, и в частности в самой независимой из всех «независимых» газет «Литературной России», точнее её «осколке» интернетовском сайте litrossia.ru. Для премии под знаменем президентских грантов по культуре да ещё патриотической направленности (!) в противовес ультра-либеральному «нац-бесу», многие лауреаты и организаторы которой к этому времени уже числились в списках минюста иноагентами, столь большой интерес к ней был естественным. Хотя… уже тогда мне показалось странным объединение в одной номинации и вышедших книг за последние два года и рукописей. Конечно, членам жюри рукописи были доступны, а читателям? Не менее удивительным был и состав жюри: прозаиков судили прозаики, поэтов – поэты. И над всем этим возвышалась фигура председателя жюри Н.Ф. Иванова, полковника налоговой полиции в прошлом. Сразу возник, по крайней мере у меня, вопрос: а где КРИТИКИ? Кстати, инициатором НАЦБЕСТа был критик Виктор Леонидович Топоров, а ежегодного с (2015 года) конкурса « Серебряный голубь России» журнала «На русских просторах» – критик Геннадий Муриков. Где современные Белинские, Добролюбовы, Воронские? Неужто их нет? Но на нет, как говорится и суда нет. Выбор сделан, премии вручены. 

Остановлюсь только на номинации «мастер прозы». В отличие от поэтических номинаций, где превалировали рукописи, в этой номинации рукопись была толькопрозаика, поэталиппова, зато весь арсенал «мастеров» был представлен весьма широко от вездесущего синусоидально макси-минималиста Захара Прилепина, взгляды которого могли меняться, в зависимости от конъюнктуры в чётком соответствии с законами математики на диаметрально противоположные, до мэтров литературной педагогики или медиа в лице А. Варламова, Ю. Полякова; не забыли включить даже некогда именуемого не иначе, как «красно-коричневый» с уничижительным оттенком журналист (а не писатель) Александра Проханова (с моей точки зрения, блестящего публициста, прозаика, поэта-патриота) и… до Германа Садулаева, члена КПРФ с 2010 года, лауреата либеральной премии «ЯснаяПоляна».

 В общем, все авторы книг известны, кроме мало известного – не могу сказать о себе, что совсем неизвестного, –  Дмитрия Филиппова. Это имя мне эпизодически встречалось в «Литературной России» в весьма малозначительных заметках или комментариях. Ситуация изменилась на диаметрально противоположную, когда Дмитрий Филиппов был призван в действующую армию; кажется, первая информация была такой, потом появилось уточнение, что он пошёл на СВО добровольцем. Не знаю, где истина, но в любом случае поступок заслуживает искреннего уважения. «Есть такая профессия – родину защищать», – слова из фильма «Офицеры», ставшие чуть ли не народной пословицей в семидесятые годы прошлого века. Но это было в советское время, а в ХХI веке, как только прозвучало сакраментальное слово «СВО», через все границы и щели вдруг потекли в панике ручейки мужчин призывного возраста, особенно творческих специальностей, и на запад, и на восток. «Поэтом можешь ты не быть, а гражданином»? Ответ, увы (!) был прямолинейным, но отнюдь не некрасовским: «Не обязан». А Дмитрий Филиппов, член СПР, отправился выполнять свой гражданский долг.

Он не был единственным и даже просто первым. Вспомним хотя бы Эдуарда Лимонова. А ещё задолго до СВО Захар Прилепин, известный широкому кругу писателей и околотворческих  личностей, отправился на Донбасс добровольно с благородной целью помогать его населению, борющемуся за право быть русскими. И этот мужественный патриотический поступок далеко неоднозначного Захара вызвал также всплеск, но преимущественно отрицательных эмоций, дескать, поехал за премией, чтобы написать очередную книжку и т. д… Книгу З.П. действительно написал, причём не одну после возвращения, «премию» от фашистов бандеровского разлива автор получил, какую – хорошо известно. Но об этом чуть позже.

Вернёмся к «Слову». Рукопись мне была недоступна, пришлось подождать, когда книга выйдет и появится на прилавках книжных магазинов, а ещё лучше – в библиотеках. Реклама от издательства АСТ была чрезвычайно активной. Хорошо подумала об издательстве: не жалеют деньги на рекламу, чтобы привлечь максимум читателей – покупателей к книге лауреата первой премии первого конкурса «Слово», вероятно, решили идти по стопам Максима Горького с его «Всемирной литературой», издания которого продавались по 5 копеек. Забегая вперёд, скажу – ожидания не сбылись. Книжка в 10,5 уч.-изд. листов формата А-5 на «Озоне» была выставлена по цене от до 3-х до 4-хтысяч рублей, доходя у оптимиста – поклонника до 9151 руб.  Аппетиты, однако! Правда, после прочтения этого «романа в рассказах» у меня мелькнула мысль, что, возможно, это была сознательная политика издательства: «задрать» цену так, чтобы «роман в рассказах» вообще не продавался никогда. Впрочем, уже сейчас большинство продавцов снизило цены на 60%, так что средняя цена находится в пределах 550 рублей. «Ещё немного, ещё чуть-чуть»…  

Центральные районные библиотеки в СПб, например в Московском районе, вообще не имели не то что книг лауреатов, но даже не слыхивали о конкурсе «Слово». Наконец, в РНБ появились «Смотрители тишины». Я была первой читательницей этой книги, и думаю, что останусь единственной. По привычке начала с выходных данных. Первое, что бросилось в глаза, – отсутствие даты выпуска в свет, т. е. нарушение ГОСТ, хотя издательство АСТ вроде бы не должно нарушать закон, но вопрос, конечно, интересный: с чего бы это? На всякий случай? Вдруг книга не получит премию в 2024 году и её нельзя будет «подсунуть» в премию 2025 года? Дальше не менее интересно: книга вышла в серии «Русская Реконкиста[1]». Для радетелей русского языка, какими объявили себя члены «комитета 24-х», где засветился, если я не ошибаюсь и Д. Филиппов, название серии отнюдь не соответствует целям Комитета, заявленным в их Манифесте. Издание в серии конфликтов на религиозной почве? Да ещё и в редакции с аббревиатурой «КПД». Неужели коэффициент полезного действия? Нет, это первые буквы фамилий – Колобородов[2], Прилепин, Демидов[3], двое из которых мне были неизвестны. Наверное, неплохо, когда в редакции все трое отцов– основателей филологи, поскольку Евгений Лавлинский (с псевдонимом Захар Прилепин) – тоже филолог (филфак университета в Нижнем Новгороде, правда, не знаю, очное, заочное или вечернее отделение). На последней странице узнаю, что у книги было два редактора – литературный – Алексей Колобородов и в придачу главный редактор (sic!) – до этого мне не приходилось встречать главного редактора романа – Герман Садулаев (по образованию юрист, член КПРФ с 2010 года). Следовало ожидать чего-то необыкновенного в плане стиля и орфографии текста. Хотя… на этой же странице ниже бросается в глаза: «Вёрстка и дизайн оригинал-макет Гелены Казинец». Два корректора не заметили пропуск буквы а или хотя бы запятой? Вероятно, увлеклись чтением книги. Впрочем, это мелочи. А вот встреча на одном издательском поле Г. Садулаева (автора сборника «Я чеченец» 2006 г.) и Д. Филиппова («Я русский» 2015 г.) с панегириком: «Филиппов уходил на войну сложившимся писателем, а вернётся – классиком. “Собиратели тишины” свидетельствуют о значительных потенциях художника (…) Литературные аналоги “Собирателей тишины”– “Конармия” Исаака Бабеля, “Немцы” Александра Терехова, “Ополченский роман” Захара Прилепина» (цит. аннотацию, вероятно, авторство Г. Садулаева). Впечатляет!

К сожалению, сам «роман в рассказах» Дмитрия Филиппова не только не впечатлил, но оставил ощущение беспредельной серости: ни мыслей, ни стиля, ни запоминающихся образов, да ещё на фоне либерально-обывательской идеологии автора, наглядно просачивающейся на страницах, вопреки патриотическому его нахождению на фронте. Писать отзыв на этот роман не захотелось. Ситуация резко изменилась, когда в одном из выпусков «Литературной России» я увидела информацию о том, что министр образования РФ включил этот «шедевр» в перечень обязательной литературы для изучения в школе! Ну, это уж слишком!

***

Читала произведение «классика с потенцией», пытаясь найти аналогии с классиками, начиная от Исаака Бабеля. Нет, среди персонажей Д.Ф. евреев по национальности не видно. В чём же сходство? Пришлось заглянуть в «Конармию». Цитирую: «Поля пурпурного мака цветут вокруг нас, полуденный ветер играет в желтеющей ржи, девственная гречиха встает на горизонте, как стена дальнего монастыря. Тихая Волынь изгибается, Волынь уходит от нас в жемчужный туман березовых рощ, она вползает в цветистые пригорки и ослабевшими руками путается в зарослях хмеля. Оранжевое солнце катится по небу, как отрубленная голова, нежный свет загорается в ущельях туч, штандарты заката веют над нашими головами. Запах вчерашней крови и убитых лошадей каплет в вечернюю прохладу. Почерневший Збруч шумит и закручивает пенистые узлы своих порогов. Мосты разрушены, и мы переезжаем реку вброд. Величавая луна лежит на волнах. Лошади по спину уходят в воду, звучные потоки сочатся между сотнями лошадиных ног. Кто-то тонет и звонко порочит богородицу. Река усеяна чёрными квадратами телег, она полна гула, свиста и песен, гремящих поверх лунных змей и сияющих ям. 

Поздней ночью приезжаем мы в Новоград. Я нахожу беременную женщину на отведенной мне квартире и двух рыжих евреев с тонкими шеями; третий спит, укрывшись с головой и приткнувшись к стене. Я нахожу развороченные шкафы в отведённой мне комнате, обрывки женских шуб на полу, человеческий кал и черепки сокровенной посуды, употребляющейся у евреев раз в году — на пасху. 

— Уберите, — говорю я женщине. — Как вы грязно живёте, хозяева...

Два еврея снимаются с места. Они прыгают на войлочных подошвах и убирают обломки с полу, они прыгают в безмолвии, по-обезьяньи, как японцы в цирке, их шеи пухнут и вертятся. Они кладут на пол распоротую перину, и я ложусь к стенке, рядом с третьим, заснувшим евреем. Пугливая нищета смыкается над моим ложем. Всё убито тишиной, и только луна, обхватив синими руками свою круглую, блещущую, беспечную голову, бродяжит под окном».                            

Стиль, однако! Нет, у Д.Ф. всё попроще, без изысков, в близкой теме: «– Первым делом (…), первым, мать вашу, делом надо сделать сортир. Иначе через сутки вокруг вашего ПВД (пункт временной дислокации – Т.Л.) будет вонять мочой и говном. Это аксиома, проверенная многими поколениями до вас. И она будет работать после вас. Поэтому! Слушай мою команду. Второй взвод делает сортир» (стр. 200). Да, весьма доступно, особенно для школьников, которым верховный чиновник минобразования рекомендует эту книгу для внеклассного чтения!

От этого эпизода перейдем к сюжету книги Д.Ф. Два основных действующих лица – положительный Родионов и его антагонист с украинской фамилией Гнатюк сталкиваются в различных эпизодах, события которых связаны с периодом от начала Великой Отечественной войны в первой части романа до СВО во второй. Фамилия Гнатюк у меня сразу вызывает вопрос, не аллюзия ли это на народного артиста СССР Дмитрия Гнатюка, Героя труда СССР, награждённого двумя орденами Ленина, знаменитого исполнителя «Песни про рушник». И если да, то с какой целью? В очередной раз плюнуть в русско-украинское «братство» советского времени? Или… подчеркнуть, что даже обласканный Сталиным и Хрущёвым хохол всё равно при первой возможности вступит в оппозиционную партию «Громада» Лазаренко или возглавит какое-нибудь движение типа «Украина – Европа». Чем бы ни руководствовался Д.Ф., но взгляды Гнатюка он изложил достаточно подробно.

Старшее поколение, вероятно, помнит, какие слухи распространялись обывателями в период, когда в Москве было решено создать Мемориал Неизвестному солдату: поскольку солдат неизвестный, – говорили они, то прах может принадлежать и немцу, и вообще не солдату, и да… кому угодно… Чему же тут поклоняться?! Вот этот эпизод из советского времени описывает Д.Ф. в разделе «Аппендицит», где главные герои Родионов с помощником военкома Гнатюком едут лично проверить, всё ли готово к приёму комиссии «из Москвы, из Министерства Обороны и администрации Президента», которая будет разбираться, как это вместо героя ВОВ будто бы захоронили немецкого захватчика. Ни к селу, ни к городу, как говорится, Гнатюк предаётся воспоминаниям – цитирую – о том, как он служил в таможне, куда «по блату, но не шибко железному, так, знакомый хороших знакомых» пришёл некий Вадим Недвецкий, «…Пацан как пацан, звёзд с неба не хватал, знал своё место, понимал политику партии (Курсив мой, – Т.Л.). Казалось бы, чего ещё? Служи – не хочу. А тут из главка начались кадровые проверки: шерстили всех, кто в армии не отслужил. У него была отсрочка по учёбе. И на её излёте он к нам и устроился. Шеф ему и говорит: давай, Вадим, вот тебе месяц сроку, а вот тебе телефон хорошего человека. Позвонишь, скажешь, что от меня, заплатишь, сколько попросит, и будет тебе счастье и военный билет. А Вадим упёрся, и ни в какую. Нет, говорит, стыдно мне билет покупать, пойду служить. Дело, конечно, правильное, армия ещё никому не вредила, только тёплое место не будет ждать, пока принципиальный мальчик долг Родине отдаёт. Тёплые места не могут долго оставаться в холоде, их должны греть такие же тёплые задницы» (стр. 173). Вниманию школьников – вот финал «урока патриотизма» от Гнатюка – Д.Ф.: «Ушёл в армию и пропал с горизонта. Больше я его никогда не видел» (там же). Как говорится, без комментариев.

Главному персонажу романа, Родионову, попавшему со своим полком «в третью линию обороны» для прикрытия границы в случае массированного нападения противника «…казалось, что вся война так и пройдёт мимо него, что он так и останется со своим полком в третьей линии, а к лету 2023 всё уже должно закончиться. Не может не закончиться. Придут “вагнера”, контрактники как погонят хохла за Днепр… А потом одним резким мощным ударом мы возьмём Николаев, Одессу и отрежем Украину от Чёрного моря. И всё будет, как деды завещали: полная денацификация и… ещё что-то на “де”. (…) Родионову хотелось, чтобы именно так и произошло» (стр. 201). Не говоря уже об исторической неправде – деды не завещали денацификацию, а уничтожали физически международный нацизм, освобождая не только Родину, но и Европу от этой человеконенавистнической идеологии, – но даже новичку, писателю «прозы добровольцев», можно ли не знать, когда и в устах какого «деда» появился этот термин не сходящий, уже четвёртый год со страниц СМИ. Да и сам Родионов (читай Д.Ф.) после полугодовой службы в армейских рядах предстаёт отнюдь не героем – патриотом.

И ещё несколько слов о последних страницах романа, так сказать его квинтэссенции. В диалоге с Гнатюком Родионов возмущён его словами, что он воюет ради карьеры.

« –  А ради чего ещё? – удивлённо спросил Гнатюк. – Нет, я может, чего не понимаю. Так вы объясните. Сначала нам рассказывали из каждого утюга, что мы за две недели Киев возьмём, что нас там с цветами встретят. Упс, обосрались маненько. Из-под Харькова ушли, Херсон с Изюмом оставили. Получили поджопник от хохла, утёрлись, провели мобилизацию. А дальше то что? С грехом пополам занюханную Авдеевку взяли. Вот вы были там? Скажите, стоила она того? (…) – А сколько пацанов погибло? Это же жуть какая… (…) Да сто лет не нужен Темнейшему тот Донбасс. А кто мужиков вернёт жёнам? Сколько без вести пропавших, оставленных в посадках и посёлках?

– Всё было не зря. 

Родионов смотрел себе под ноги, не поднимая глаз на Гнатюка. 

– Да бросьте! Ещё скажите, что быть воином, значит жить вечно. Вы же не верите всерьёз в эту чушь? 

Родионов смотрел себе под ноги, не поднимая глаз на Гнатюка» (стр. 346).                                  

Вот и удалось Д.Ф. вставить, полагаю, что своё отношение к СВО, (это моё личное мнение) не в уста «ответственного добряка» Родионова, а именно типичного представителя российской пятой колонны Гнатюка. Смачный плевок в адрес настоящих героев Донбасса, защитников Авдеевки! Оскорбление их памяти! Не за это ли жюри якобы патриотического (моё личное мнение) «Слова» под эгидой Н.Ф. Ивановым присвоил сборнику посредственных рассказов первую премию? Не присоединился ли к этому плевку и министр Кравцов, рекомендовав книгу Дмитрия Филиппова (16+!) к изучению в школе, так сказать в качестве модуса вивенди при выходе выпускников в самостоятельную жизнь? Хотелось бы знать также, кто это «Темнейший», которому сто лет не нужен «тот Донбасс» и «занюханная Авдеевка»? Слово «Светлейший» ни автор, ни многочисленные редакторы не рискнули употребить, дабы, не дай боже, не возникла аллюзия на Имярека…, вскоре вручившего Д.Ф. ещё одну премию, на сей раз за сборник стихов, весьма слабых, на мой взгляд[4]. Но вернёмся к возмутительному финалу романа – реакции Родионова на откровения Гнатюка, заискивающего перед ним: «Родионов круто обернулся и яростно выкрикнул вдогон:                 

– Мой позывной – Вожак! Враг будет разбит! Победа будет за нами!» (стр. 347).                                

С чего бы это Д.Ф. присваивает офицеру позывной «Вожак»? Аллюзия из детства на Акелу, вожака волчьей стаи? Или, наоборот, восприятие автором армии как волчьей стаи? И последний штрих к образу положительного героя Родионова: два искренних лозунга, которые мы постоянно слышим по радио и телевидению от действительных участников СВО, вложенные Д. Филипповым в уста Родионова воспринимаются просто как злобная издевательская сатира над настоящими героями настоящей кровавой войны, которая с 2022 года беспрерывно идёт в России и не только за «тот Донбасс», а за сохранение русской цивилизации.

Кстати, о Родионове. Поинтересовалась значением фамилии Родионов: весьма распространённая в России фамилия связана с именем Родион, в переводе с греческого цветок. И вдруг прямо-таки мистическая история: в редакцию входит один из наших авторов, только что взявший в библиотеке роман В. Суворова (Резуна) «Выбор»[5] с вкладышем подлинных редких фотографий Сталина, и его окружения в 1939-х годов. Под фото с XVIII съезда партии читаю: “ Выступление Героя Советского Союза А.И. Родионова с приветствием XVIII съезду ВКП(б) от имени делегации Красной Армии и Военно-Морского флота (март 1939 г.)”.

Выступление Героя Советского Союза А.И. Родионов с приветствием ХVIII съезду ВКП (б) от имени делегации Красной Армии и Военно-морского флота (март 1939 г.)

Не думаю, что именно роман Резуна послужил основой выбора для Д.М. фамилии положительного героя, хотя, чем чёрт не шутит… Пару Родионовых нахожу в Интернете. Весьма достойные люди – один Герой Советского Союза, участник почти всех решающих сражений ВОВ, второй – контр-адмирал. И на их фоне особенно слабо смотрится образ офицера XXI века, нарисованный неумелым пером Д.Ф., будущего «классика» в Серии Реконкисты».

***

Ещё одним аналогом премиального романа Д.Ф., как отмечается в аннотации, является книга З. Прилепина. (М. «АСТ», издательство Е. Шубиной 2020 г., 349 стр. ) Плодовитый З.П. в 2020 году выпустил даже не одну, а две книги о своих перипетиях на Донбассе, пробыв там более двух лет: роман-фантасмагорию «Некоторые не попадут в ад» и, полгода спустя, «Ополченский романс». Обе книги я приобрела для редакции по мере их выхода.

 Г. Муриков в анализе первой из них отметил, что эта «фантасмагория» представляет «по сути дела, – дневник происходившего. Книга закончена, но война продолжается. Автор (З.П – Т.Л.) сомневается, что эта война закончится в обозримом будущем» и что З.П. «… везде подчёркивает, что активностью донецких войск на границе с Украиной постоянно управляет Москва. Но не в том смысле, чтобы кремлёвские правители подстрекали к активизации их действий, а наоборот, всё время сдерживали, мешая отстаивать русскую честь и достоинство»[6].

У Д.Ф. столь высоких мыслей нет, в лучшем случае – бытописательство. Но ведь его творчество сравнивают не с публицистическим «дневником» З.П., а с «романсом», который редакция Шубиной представляет в аннотации так: «“Ополченский романс” – его первая попытка не публицистического а художественного осмысления прожитых на Донбассе военных лет».

 Я неоднократно писала о разных аспектах творчества З.П., мягко говоря, отнюдь не комплиментарно, но объективно, с моей точки зрения. Несколько слов об этом романе З.П. в сопоставлении со «Смотрителями тишины» Д.Ф. Первое, что бросается в глаза, – исключительно уважительное отношение З.П. к ополченцам – героическим защитникам Донбасса. Один из персонажей романа Вострицкий «…в очередной раз поймал себя на простой, но удивительной мысли: при ближайшем рассмотрении почти все ополченцы оказывались на редкость добры и жизнелюбивы.                                                        

И некая касающаяся больших политических вопросов, ополченская наивность только подтверждала общее впечатление. Оттого, что наивность эта – взрастала на вере в саму возможность существования истины и добра. Они считали себя носителями правды, объёмной и важной настолько, что конкретная жизнь на этом фоне становилась почти невесомой» (стр. 253).

В романе- «романсе» главными героями являются Лесенцов с позывным «Комбат», «приехавший из большой России на шум большой войны» и молодой журналист Алексей с весьма претенциозной фамилией Суворов, который добровольцем вызывается отвезти гуманитарный груз, собранный в редакции в помощь жителям Донбасса. Непростое путешествие: «Асфальтовая дорога через степь местами была побита, местами почти нет (…) Танки траками раскатали (…) В самом воздухе чувствовалось напряжение, словно у сердечника перед очередным приступом боли» (стр.141). И далее: Суворов впервые увидел ополченскую таможню. Тут всё было просто – глянули в паспорта и пропустили за минуту. На российской очередь оказалась подлинней. Суворов немного волновался, что ему ответить, если спросят, как он попал на территорию воюющих республик» (Курсив мой – Т.Л.) (стр. 141). «Всё, братья, за работу, за работу, у нас ещё целый список адресов, куда нужно заехать лично, люди ждут Ему (Суворову) не терпелось приступить к развозу и раздаче гуманитарки» (стр. 144).

Для объективности отмечу, что З.П. отнюдь не идеализирует донбассцев, а устами жены характеризует происходящее фактически как гражданскую войну: «Ты не можешь быть донецким, больше, чем сами донецкие. Девятьсот девяносто из тысячи донецких мужиков не воюют. (…) 

Русские тебе не простят, что уехал туда, – говорила она (…) Донецкие не простят тебе, что приехал. Вернее, простят только в одном случае, если умрёшь там. Живым не прощают ничего» (стр. 290–-291). Не могу отказать себе в удовольствии процитировать его ответ: «Эти десять из тысячи донецких мужиков – русские больше, чем все те, что живут здесь и ничем не платят за своё русское имя. Оно досталось им бесплатно, и, более того, они ещё считают, что имя так себе, и лучше бы им самим приплатили за него» (там же).

В «романсе» есть сильные строки, когда Лесенцову, пришлось при первых бомбёжках вывозить детей из детского лагеря. Но главной, на мой взгляд, является глава «Домой», последняя в романе. Тяжело раненого во время боя Лесенцова его героические подчинённые под обстрелом укров пытаются дотащить к своим. Впереди минное поле, безопасные проходы через которое знал только Лесенцов, шедший «на дело» первым. Он без сознания. Но в критическую минуту, когда один из его подчиненных пытается свернуть на заминированную сторону: «– Налево! – чётко сказал Лесенцов (…) – и выпал из сознания». ( Стр. 349). Три точки в последней цитате заменяют слова, очнувшегося на сотые доли секунды Лесенцова – «Я родину люблю», – на мой взгляд, лишние в данном контексте, снижающие накал действа, – недоработка редактора.

Но не об этом речь. Очевидно, что сравнение в аннотации «романа» Д.Ф. с аналогом «романса» З.П. свидетельствует только о том, что составитель аннотации в пылу рекламы не удосужился прочитать роман З.П. и /или издаваемую рукопись тоже. Достаточно было бы просто прочитать по половине странички текста на последних страницах книг. И вывод однозначен: считать «Ополченский романс» З.П. аналогом  «Смотрителей тишины» – это примерно тоже, что считать «Сказку о мёртвой царевне и семи богатырях» Пушкина аналогом сказки «Курочки ряба».

***

Не буду повторяться: есть святое правило: с жюри не спорят: премия присуждена, вручена, автор с «потенцией» и будущий «классик» пока не демобилизован, желаю ему как гражданину возвращения домой с победой, живым и здоровым. А вот «Смотрителей тишины» надо на пушечный выстрел не подпускать к школьникам. Нам и без них хватает псевдопатриотического чтива, наполненного ароматами любимых «смотрителями» фекалий.

Р.S. Отзыв отправлю в министерство образования. Вдруг прочитают?

                    Санкт-Петербург, июль 2025 года.