Поэзия

55.

Ночь. Зима. Дрожащие крыши.
Кожу щек обжигает мороз.
Звезды воют, на небе вышит
жгучий ворох клубящихся ос.

Ветром досветла отполированы
вены каменные Невы.
Лед зажален и зацелован,
отшлифован до синевы.

Глыбой неба до обмороженья,
до зеркального глянца дожат
лед озлобился, лед отраженьем
как гвоздем зацепил за пиджак.

Торопливый прохожий - осколок
полупризрачной сини речной -
как жучек на иголку, наколот
на звезду. Неподвижная ночь.


***
 
57.

В предчувствии дыханье тяжело.
Под сердцем дрожь от близости рожденья.
Во тьме плывет удушьем наважденья
замерзшее оконное стекло.
И пахнет снегом, и палитра ночи
седым покрылась инеем зимы,
и тихо все...
Лишь в пальцах дрожь грохочет,
в блокнот роняя снежные шумы.
Вот так, под сбой обузданного сердца
рождаются замерзшие стихи.
Дрожит в руке разорванное скерцо
и, обжигая, рвется из руки.


***
 
58.

В небе зеленом синие колокола.
Что-то сегодня было, когда ушла.

Взрывом рассвета разбито окна стекло.
Что-то сегодня было, потом ушло.

И нарастает огромная трещина дня.
Лопнуло что-то качаясь, гудя, звеня.

Темное и высокое как гора.
Не было завтра, не будет его вчера.

Канувших в ночь 
накрывает холодной волной.
Птица, смеялась птица! 
Значит, смешно.


***
 
59.

Все путанее следы.
Все меньше святой воды.
Все больше и больше земли.
Все меньше любовь вдали.

И воду в ступе толчешь,
и меряешь пустоту.
Все знаешь наперечет
и видишь все за версту.

А там за концом версты
озера святой воды.
А там, в глубине мечты
Лежат ровнее следы...


***
 
60.

Землю ты дал мне,
Боже,
Родину дал
и мать.

А я хочу 
больше
и не хочу 
терять.

Шел я 
в четыре стороны,
сбился 
на пол пути

и потерял 
столько,
сколько уже
не найти.


***
 
61.

Как небо во сне,
словно куча камней
колосья
несобранных весен
во мне.


***

62.

В озере моет мордочку
месяц -
оранжевый плут.
Медленно входит в форточку
тихого счастья верблюд.


***
 
63.

В этих строчках нет меня.
Между глупыми словами
только контуры огня
и свечи погасшей пламя.


***
 
64.

Когда обломится души последний корень
и на лице обида скривит рот,
а в самом сердце крыльями взмахнет
птенец ненужности, и память будет в ссоре

с глазами, то дыханье затая,
почувствую сквозь телеграммы кровы,
что я один. Ушли мои друзья
в другие страны, по другой дороге.


***
 
65.

В смутное время
сердца на надежду клюют.
Ночью на солнце,
а днем на домашний уют.
Дернет однажды дорога,
и вот, я в садке.
Бьется любовь - недотрога
испуганной птахой
в руке.


***
 
66.

Чернильные пятна деревьев в саду
глядят на дома,
опершись о забор.
А я эту жизнь на бумагу краду,
и дальше бреду,
зачарованный вор.


***
 
67.

Во дне утопают года.
Шипя, как в воде папироса,
сломалась, погасла звезда
на кончике глупых вопросов.

Тебе заповедано быть,
а мне - уходить безнадежно,
рисуя несложную быль
на паперти боли дорожной.

На дереве счастья листва
желтеет. Сломалась удача.
Рисует. Дорожная кляча.
Копытами. В пыли. Слова.


***

68.

Все не приходит музыка.
В тела пустой сосуд,
словно корзинки с мусором,
кучу вещей несут.

Столик с кривыми ножками,
пары бокалов звон,
дребезг гитары ночью -
все из чужих времен.

Склад антикварной рухляди,
совесть, мечта и честь,
древняя удаль русская,
все в нем для счастья есть.

Но не приходит музыка.
Шумом душа больна.
Бьется душа как муха
В твердое небо окна.


***
 
69.

Споро жизни нитку
сучит пульс - станок.
Выстрелил навскидку
в небе солнца клок.

Свистнул дождь чубатый
шашкой наискось,
семицветным матом
успокоил злость.


***
 
70.

Голубой апельсин удивленья.
Поздняя осень мечты.
Это значит, весна для разрывов.
Время рвать ночные стихи.
Время сбора болотных цветов.
Кожура голубая желтеет.

Я ходил по земле, как по струнам.
Я ходил, словно маятник, или часы, 
или сердце,
там, где рвут с деревьями листья
и летят на желтые камни.

Галька лежит на песке.
Галька в руке
и ромашка прижалась к виску.

Может, так и рождаются чайки
из воробьев
улетевших на юг?


***
 
71.

Ты ушла не уходя
Как дождинка из дождя.
Промелькнув, как паутинка,
Вдруг, растаяла дождинка.

Словно мокрый лист осенний
(больше нету разночтений)
собрала обиды в горсти
(больше не нужны притворства)

На небо выползла луна
Большая, как слеза слона.


***
 
72.

Какое странное явленье –
исчезновение вещей.
Какое странное явленье:
сначала их обожествленье,
потом – пульсация свечей1
Неподражаемое чудо –
Вещь - есть, потом ее не будет.
Потом придет воспоминанье,
потом исчезнет и оно.
Потом появится желанье
припомнить, а потом шальная
мечта.
            И так пройдет одно
и два, и три десятилетья,
и остается плеск свечей.
	- Ты чей, мой друг?
- Да я ни чей.
Я только вздоха слабый ветер,
И угасание свечей.
 

73.

Вот весёлая игрушка -
снег жевать и чушь молоть.
Возле парка друг с подружкой
из сугроба лепят плоть.

Так опять случилась драма,
кто-то в снежного Адама
душу тёплую вложил...

Так опять случилось чудо -
в дар и в кару, ниоткуда -
словно ветер накружил.

А душа течет, печет и невдомек
ей, безгрешной, мировой дымок...

А душа по руслу своему
к морю, к небу, в синь и кутерьму...

И несёт снеговика за облака.