Проза

Начало

В этот день Вера решила продать дачу.

Ко всем прочим доводам прибавлялись еще и финансовые соображения.
Пенсия-то у нее грошовая, а за квартиру платить надо, есть-пить
надо, и надо пальтишко на зиму купить. Старое уже совсем не смотрится.
И сапоги… Кто поможет бедной пенсионерке? Они с Павлом никогда
не делали больших накоплений, даже сберкнижки у них не было, почти
все заработанное тратилось на дачу, и осталась теперь Вера ни
с чем. Нет, придется продать, хоть и жалко. Ведь Павлуша столько
труда во все это вложил.

Эх, не сделай она тогда аборт, ребенку было бы теперь около восемнадцати
лет. Парень или девчонка, утешение, подмога в старости. Не одна
бы сейчас возле телевизора сидела… Да что старое вспоминать.

Вера купила газету бесплатных объявлений, вырезала купон и заполнила
его, собираясь на следующий день отнести в почтовый ящик.

Ночью ей приснился Павел, он был печален и смотрел

на нее своими ласковыми глазами с упреком, как никогда при жизни.

- Не продавай, Вера, дачу, - сказал просительно.

Сны есть небывалые комбинации бывалых впечатлений, вспомнила Вера
слова из умной книжки и не испугалась.

- Сам ведь знаешь, каково мне без тебя, - сказала она мужу. -
Деньги нужны, да и зачем земля зря пропадать будет? Пусть кто-нибудь
работает там, в порядок приведет. А я себе пальто куплю, я в универмаге
такое хорошее видела, тебе понравится, и не очень дорогое…

- Не продавай, Вера, дачу, - сказал Павел и исчез. А Вера проснулась,
поворочалась немного в холодной постели и опять уснула. Этот сон
ее нисколько не встревожил.

Она отнесла купон на почту, объявление опубликовали, и ей стали
названивать разные люди с предложениями. Но предлагали почему-то
очень мало. А ведь Павлуша в участок столько вложил, что никакими
деньгами не измерить. Жизнь свою положил, можно сказать. И Вера
с раздражением, а иногда и с гневом отказывалась, выпроваживала
ловкачей, стремящихся по дешевке купить хорошую вещь.

Один такой упорный попался, видно, понравился ему и участок, и
дом. Бородатый огромный мужичина разбойного вида. Целую неделю
ежедневно он приезжал к Вере, торговался. Но прибавлял каждый
раз сущие копейки, а делал вид, что это целое состояние. Жадничал.
И когда она окончательно сказала ему «нет», страшно разозлился.
На прощание бросил: «Ну, попомните вы меня!» - и хлопнул дверью.
Вера испугалась, пожалела, что и затеяла все это дело с продажей,
занервничала. Пришлось снова таблетки пить. Но ничего, все вроде
обошлось; настырный покупатель о себе больше не напоминал.

В тот год дачу у нее не купили. Соответственно, не оказалось денег
на пальто и сапоги, и она ходила в старом, испытанном. Ничего,
как-нибудь.

Глянув однажды на себя в зеркало попристальней, она увидела, что
уже сильно постарела. Когда произошла с ней эта перемена, она
не успела заметить, но вот место моложавой, статной женщины средних
лет заняла довольно еще стройная и энергичная бабулька. А обратного
хода нет.

Ну что ж, бабушка так бабушка, решила она. Много таких вокруг.
Может, придется жить еще лет до девяноста, вот там действительно
будет, о чем подумать.

Однажды вечером в ее квартире раздался телефонный звонок.

- Теть Вера, - сказал незнакомый молодой мужской голос, - здравствуйте.
Говорят, вы дачу продаете?

- А вы, собственно, кто такой? - удивилась она.

- Вы меня не узнали? Ну, богатым буду. Это я, Леонид.

- Ой, Леня, здравствуй, правда не узнала…

Родной племянник Павла. Она видела его раза, может, три. На школьном
выпускном, на проводах в армию, потом на поминках Игоря, брата
Павла. А после Леня женился, но на эту свадьбу они с Павлом не
попали. Что-то тогда помешало. Кажется, Вера прихворнула, а может,
ей и просто не хотелось идти.

И вот теперь звонит насчет дачи.

- Продаю, Леня.

- Не продали еще?

- Нет…

- Ну, давайте я куплю тогда.

Сказано это было очень просто и деловито, словно речь шла о буханке
хлеба.

- Так ты ж не видел ее еще!

- Вообще-то видел. Я к дяде Паше несколько раз приезжал туда,
так что представляю.

В мое отсутствие приезжал, с ревностью подумала Вера. А Павлуша
и не говорил об этом. Чего это он с племянником своим так сошелся?
Никогда особенно сердечными не были отношения двух братьев Силантьевых,
а тут даже не брат, а сын его…

- Дядя Паша был хороший хозяин. Это как гарантия, знак качества.
Так что беру. Сколько вы хотите, тетя Вера?

Вера поджала губы. Вот, не было ни полушки, да вдруг алтын. А
с родственника ведь много не спросишь.

- Ну, - сказала она неуверенно, - надо встретиться, все обговорить…

- Хорошо. Давайте тогда прямо там, на участке, и встретимся, посмотрим,
все решим. Давайте завтра, вы свободны? Завтра суббота.

- Ладно, завтра. Часов в двенадцать я приеду.

- И мы с женой приедем. До свидания тогда, теть Вера!

- До свидания.

Леня за прошедшие несколько лет мало изменился, был все такой
же быстрый, сжатый, целеустремленный; он говорил готовыми отточенными
фразами, часто коротко похохатывал и тут же обрывал сам себя,
словно не желая тратить время на бесполезное занятие. Он каждую
свою секунду экономил, чтоб не пропала зря, и больше всего не
любил тех людей, которым нужно объяснять одно и то же несколько
раз. «Тормозов» не любил. У него, наверное, имелась какая-то цель
в жизни, причем, не рядовая, а весьма амбициозная, и к этой цели
он собирался двигаться много лет. Сумеет ли достичь того, к чему
стремился, он, конечно, не знал, но готов был приложить любые
усилия, заранее понимая своим быстрым умом, что движение к цели
само по себе гораздо важнее, чем сбывшаяся мечта.

Жена его, Наташа, была, наоборот, очень спокойным человеком, она
словно компенсировала излишнюю скорость и активность своего мужа,
причем так, что он этого и не замечал. Разум у нее был светлый.
Жизнь была ей понятна и не таила в себе никаких загадок; жизнь
давалась ей легко, без напряжения, несла ее в своем течении плавно.
Не то что другие – едва преодолеют одно препятствие, как на горизонте
появляются два новых. Никуда не торопясь, Наталья делала лишь
необходимые дела, сходу отметая глупые мелочи.

Но Вера пока ничего этого не знала. С первого взгляда Наташа ей
не очень понравилась: толстая, корова коровой, стоит, глаза круглые
пучит, улыбается глупо. Вера сразу взяла в отношении нее покровительственный,
несколько недовольный тон.

- Ну, здравствуйте, здравствуйте, заходите в гости…

Отдала ключи Лене, он с трудом открыл дом. Внутри, конечно, был
прежний развал и начавшаяся разруха. Но Леня ходил по дому и восхищался:

- Ай, красота какая! Ай, лепота! Ну, дядя Паша, молодец! Что развалилось
немного без хозяина - так это поправимо. Все в наших руках…

Он осмотрел и участок, где что. И вдруг попросил познакомить его
с соседом слева.

- Зачем тебе, Леня?

- Да так, вопрос один есть.

Ладно, пошли. Сосед как раз нес им навстречу полные ведра воды.
Поставил на землю, заулыбался.

- Ох, жара. Здравствуй, Вера. Как здоровье-то?

- Здравствуй, Николай, - поздоровалась Вера. - У меня все нормально.
Вот хозяин новый моего участка, знакомься: Леонид.

Мужики пожали друг другу руки.

- Дядь Коля, - Леня сразу взял быка за рога, - а чего это заборчик-то
на нашу территорию шагнул?

- Заборчик-то? - переспросил Николай, закуривая. Предложил и Лене,
но тот помотал головой. - Заборчик на месте стоит.

- На месте, да не на том, - твердо сказал Леня. - Почти целый
метр оттяпали вы у нас, дядь Коля. Я был здесь два года назад
и отлично помню, что межа проходила вон по той старой яблоне.

- Это как так, Николай? - изумилась Вера. - Правда, что ли?

И сама пошла посмотреть. Точно, Леня не ошибся. Она и внимания
не обратила, да толком и не присматривалась никогда. Сосед передвинул
забор на их территорию, выгадав для своего участка дополнительные
двадцать пять квадратных метров земли. И не заметишь ведь сразу,
среди травяных зарослей.

- Ну, Николай, не ожидала от тебя, - сказала Вера, вернувшись.
Губы ее были поджаты. - Как не стыдно-то тебе, а?

- Да ты сама рассуди, Вера, - сказал сосед проникновенно. - Ты
дачей не занимаешься, тебе все равно. Собиралась продавать. Придут
чужие люди, так что, для них беречь? А я вот по-соседски, как
бы взял попользоваться. Никто и не заметил. Да вот, видишь, какой
пришел паренек – глазок-смотрок. Родственник твой, что ли?

- Пашин племянник.

- Ну тогда понятно, - кивнул Николай. - Родная кровь.

- Значит, договорились – заборчик двигаем обратно, и без обид,
- подытожил Леня.

- Да двинуть его недолго, только видишь, Лень, я землю-то обработал,
унавозил… Ты бы мне хоть бутылку за труды поставил, что ли.

- Дядь Коля, я вам бутылку с удовольствием поставлю, но не за
навоз, а так, по-соседски. А навоз – это ваши проблемы. Договорились?

- Ну ладно, парень.

Они ударили по рукам и разошлись. Вера видела, что Николай, хоть
и жалко ему земли, нисколько не обижен, а даже наоборот, доволен:
у него толковый сосед появился. Потому что земля землей, а человек
важнее.

Леня вел себя так, словно все уж у них насчет дачи было решено,
хотя они с Верой еще и не говорили: сколько, чего, когда… Он попросил
разрешения надеть рабочий комбинезон Павла, переоделся и куда-то
направился быстрым шагом. Лицо его было хмурым и сосредоточенным.

Вера вымыла на ручье посуду, и пока Леня ходил по делам, они с
Наташей стали готовить обед.

- И сколько лет тебе, красавица?

- Двадцать пять скоро.

- Лене уж тридцать. Так. Детей-то заводить думаете?

- Да ему все некогда, Вера Ивановна, - улыбнулась Наташа. - Бегает
все… торопится куда-то. Никак не может решиться.

- Смотри, поздно будет. Я вот в молодости прождала, дура, все
чего-то стеснялась да много о себе понимала… локти до сих пор
кусаю.

- Да я бы хоть сейчас…

- Ну и чего ждать? Смотри, какая ты… добрая – ведь только и рожать.
Пусть он бегает, а ты дело свое знай.

- Я уже говорила ему, Вера Ивановна. Вот потому мы и дачу покупаем,
с расчетом на детей. Я попросила. Ему еще немножко надо времени,
и он будет уже совсем готов, определится. Успокоится.

- А хочешь, я тебе помогу?

- Как?

- Приезжайте сюда завтра, все окончательно решим. Ну а сейчас…
куда он там подевался, бегун-то наш?

Леня уже тащил от соседа кусок стекла и алмаз. Быстро вырезал
стекло по размеру, вставил в раму. И сразу сквозняк исчез, что-то
прежнее появилось в доме, уверенность, надежда. Казалось, сами
стены взмолились: пусть этот парень остается здесь, не отпускай
его!

Сели обедать.

- Леня, а чего ты к Павлу-то приезжал тогда? - спросила Вера.
- Я и не знала.

Он усмехнулся горько.

- Да вот, теть Вера, когда отец мой умер… я вдруг решил, что остался
единственным мужчиной в роду Силантьевых. Испугался немного. А
потом вспомнил: да как же, ведь дядя Паша!..

- Хорошо поговорили?

- Хорошо. Я потом еще несколько раз приезжал к нему. Вроде как
отца живого видел…

Тут Леня замолчал, и продолжать разговор на эту тему не стал.

- Я Наташе сказала уже – приезжайте сюда завтра. Отдохнете, в
бане попаритесь, а потом все и решим.

- А сейчас что, не успеем, теть Вера? Времени полно…

- Давай приедем завтра, Леня, - мягко попросила Наташа, взяв его
за руку, и он, недовольно вскинувшийся было, тут же попригас.

- Баня – это здорово… Ладно, завтра так завтра.

Вера в тот день домой не поехала. Когда Леня с Наташей отбыли
восвояси, она вооружилась косой и стала приводить участок в порядок.
Слава Богу, дни стоят длинные, много можно успеть. Выкосила, сгребла
в яму траву и накопившийся мусор. Подровняла дорожки, навела порядок
в туалете. И самое главное – убралась в бане, вымыла все, выскребла.
Наносила воды. Дрова были запасены еще у Павла, сухие, хоть сейчас
печь растапливай. Вера сходила в ближайший березнячок и нарезала
два отличных веника. А уж только потом стала прибираться в доме.

Так что ночью спалось ей прекрасно, после всех трудов праведных
не понадобились и таблетки – легла и как пропала, не чувствуя
усталости и боли. Даже снов не видела. Только под утро пришел
Павел, сел рядом на кровать и ласково погладил Веру по плечу.
Давно им надо было встретиться, о многом поговорить, но на рот
словно глухая повязка упала. У нее даже не было сил спросить,
правильно ли она решила продать дачу Лене, но вроде и так было
видно, что Павел доволен.

Вера проснулась окрыленная и с новыми силами взялась за работу.
Затопила баню, полчаса промучившись с печкой. Посидела внутри
на гладко обструганной лавке, всплакнула, припомнив былые деньки.
Ладно, чего ж теперь…

Леня и Наташа только ахнули. Ведь еще вчера здесь было необитаемое
пепелище, а сегодня не узнать – дом домом!

- Это не моя заслуга, это все Павел. Он строил, а я только прибралась
да почистила, - смущенно оправдывалась Вера. - Ну так что, пить-есть
хотите? Нет? Тогда марш париться!

Она проследила, как Леня с Наташей исчезли за тяжелой дверью,
и мирно уселась в доме, сложив руки на коленях. Теперь можно было
и отдохнуть. Да, вино в ручей положить, остудить…

И пока сидела, вспомнилось ей, как однажды по осени ночевали они
в этом доме с Павлом и вдруг услышали, как по их участку кто-то
ходит и явно картошку выкапывает. Осенью это дело обычное. Павел
тогда схватился за топор, хотел бежать и убивать, глаза у него
сделались совсем безумные, но Вера в него вцепилась клещом, даже
шумнуть не дала… Так и просидели, слушая, как неспешно деревенские
мужички (а кто ж еще, больше некому) покопались в грядках и через
полчаса ушли. Утром Павел недосчитался нескольких боровков отборной
картошки, да обобрали у него огурцы. Зато живы-здоровы остались,
говорила Вера, слушая, как он сокрушается по этому случаю. Потом
они договорились с соседями повесить на дерево возле дороги кусок
рельса, чтобы в случае чего ударить, позвать на помощь, отпугнуть
воров…

Надо Лене сказать, чтобы осторожнее был, и про рельс этот. А еще
про того настырного покупателя. Совсем не нравился ей их последний
разговор, и рожа его разбойничья не нравилась. Хоть и времени
много уже прошло, да вдруг выжидает гад специально, а потом возьмет
и подпалит? С такого станется.

Молодые Силантьевы парились долго, Вера даже заскучала. Наконец
вышли – благостные, раскрасневшиеся, без сил. Поглядывали друг
на друга тем особым взглядом, который Вера и сама хорошо знала.

- Ну, прошу за стол, у меня все готово… После бани все продай,
а стопку выпей – так, что ли, люди говорят?

- Так, теть Вера, - согласился Леня, усаживаясь на то место, где
обычно любил сидеть Павел. Он взял бутылку вина, повертел в руках.
- Ох, и хороша банька. Дядя Паша знал, что делал.

Выпили.

- А теперь так я вам скажу. Продам дачу недорого (тут Вера назвала
сумму, необходимую для покупки пальто и сапог, и ни копейки больше),
но хочу попросить, чтобы вы мне тут, если не жалко, одну грядочку
оставили, я тоже сажать чего-нибудь буду. И один комплект ключей
у меня останется…

- Без вопросов, теть Вера, - кивнул Леонид. - Если хотите, можем
вообще все вместе сажать, без разделения. Мы ведь не чужие люди.
Вам-то одной, наверное, с непривычки трудно будет.

- Пока еще не знаю, возможно, и вместе, - согласилась Вера. Это
предложение племянника было ей приятно. - Там увидим. Согласны?

- Конечно, - сказал Леонид. Он достал из кармана пачку денег,
отсчитал купюры. - Держите. Оформим потом.

То, что Леня сразу, до подписания бумаг, передал ей деньги, для
Веры было знаком высшего доверия. Она поняла, что поступила правильно.

- Ну, вот вам ключи, владейте, хозяйствуйте… а я в город.

Вера знала, что летом пальто продается со скидкой – не сезон –
и поспешила на рынок. Ей повезло, она нашла точно такое, как в
универмаге, только чуть не вдвое дешевле, и приличного качества.
Ну, слава Богу, теперь перед людьми не стыдно будет показаться.

На своей грядке она в тот год ничего серьезного не посадила, было
уже поздно. Так только, сеяла быстрорастущий салат да стригла
ножницами – все витамины. Зато осенью, сверяясь с умной садово-огородной
книжкой, подготовила землю к новому сезону основательно. Если
уж решила хозяйствовать, пусть и на скромном пятачке, то надо
знать все от и до. За первой книжкой последовала другая, третья…

Леня с Наташей в тот год тоже все силы посвятили не огороду, а
дому, и он заблистал, заиграл, как при Павле, даже еще краше.
Приятно было туда приезжать. Вера и приезжала при каждой возможности.
А что, не дома же торчать, пялясь в глупый ящик. Тут все-таки
воздух свежий, люди молодые, здоровые… Возле них она и сама себя
чувствовала моложе, и сил как будто прибавлялось.

Сначала она опасалась, не будет ли мешать молодым своим присутствием,
но увидела, что не мешает нисколько. У Лени никого из родни не
осталось, а Наташины родители жили в другом городе, так что получалось,
Вера у них единственный представитель семьи старшего поколения.
Вроде как мама или свекровь, или теща – все в одном лице.

Пили как-то с Наташей чай на веранде, и Вера словно невзначай
поинтересовалась:

- Ну и на когда назначено?

Наташа покраснела.

- Уже заметно?

- Заметно.

- Говорят, конец марта или апрель.

- У тебя все в порядке?

- Да вроде бы нормально…

- Ну и слава Богу. Узи делали? Мальчик, девочка?

- Мальчик.

Вера скупо улыбнулась.

- Леня-то рад?

- Ой, рад. Полчаса по стенам бегал, когда узнал!

- Это хорошо. Ну и как назвать думаете?

Наташа посмотрела на нее долгим внимательным взглядом.

- Я вот думаю, Павлом, - решилась Наташа. - А как Леня, пока не

знаю.

Вера кивнула. Все правильно.

За эту зиму она стала крупным специалистом в садово-огородных
делах, изучила всю доступную литературу и с нетерпением ждала
весны, чтобы применить свои знания на практике. Она понимала:
молодым будет не до того, Леня сможет лишь изредка приезжать и
помогать ей – разве только землю вскопает, а дальше придется самой.
Но теперь это было ей вовсе не страшно. Она не одна. Ей есть ради
кого трудиться.

Годы потекли плавно и незаметно, как река. Глядь, уже по участку
весело забегал маленький мальчонок. На лето Вера полностью переселялась
теперь на дачу, и Павлуша жил там у нее, как у Христа за пазухой.
В городе, удивительное дело, чуть сквозняк дунет – у ребенка уже
сопли, кашель, а тут босиком, под дождем, - и хоть бы чихнул,
загорелый весь, как азиат, стройный, умница, красавчик, все девки
его будут…

На зависть соседу Николаю Вера выращивала на своем участке отличные
урожаи. (Разумеется, не одна выращивала, вместе с Леней и Наташей
– но все под ее руководством.) А потому что по науке, по книгам,
не абы как.

- Откуда что взялось в тебе, Вера, - говорил он ей, покачивая
головой. - Ведь и не умела ничего. Полюбила тебя земля.

- Научиться при желании всему можно. А вот насчет земли… как тебе
не стыдно было забор-то двигать, агрессор?

- Ну, ты мне этот забор еще двадцать лет вспоминать будешь, -
досадливо морщился сосед и поспешно уходил.

- А ты как думал, - бормотала она ему вслед и внимательно оглядывала
свою вишню. Да, пожалуй, можно уже снимать ягоды, делать варенье.

Накануне первого сентября Леня с Наташей уехали в город (завтра
Павлуша идет в первый класс, дел невпроворот), а Вера обещала
приехать с утра пораньше, не опоздать на такое торжество.

- Вы тут поосторожнее, теть Вера, - сказал Леня. И ведь как в
воду смотрел.

Часов в девять Вера вышла на улицу, посмотрела в поле. Над извивами
ручья уже встал легкий туман. С каждой минутой этот туман густел
и начинал растекаться из камышей в стороны, пока не залил молоком
все поле. Завтра похолодает. Как-то Павлуша там на линейке стоять
будет в школьной форме? Только бы Наталья одела его как следует…

Ночью пожаловали незваные гости. Наверное, днем высмотрели, что
бабка тут одна осталась, сделать ничего не сможет, а соседи вряд
ли прибегут, каждому своя шкура дорога. И чувствовали себя в чужом
огороде вольготно. Посмеивались в сторону дома – дескать, бабулька,
сиди тихо.

А Вера крепко спала, умаявшись днем, и не слышала ничего до тех
пор, пока воры не стукнули сильно лопатой о ведро. От этого звука
Вера проснулась и только тогда поняла, что происходит. Картошку
у нее выкапывают! Люди, помогите!.. Да нет, что люди. Надо самой
действовать.

Она вскочила с дивана и взяла вилы, стоявшие на всякий вот такой
случай рядышком. Минутку подождала, пока глаза привыкнут к темноте,
а потом решительно вышла на крыльцо.

Туман, почти ничего не видно. Несколько метров перед крыльцом,
освещенным слабой лампочкой, - и все.

Воры притихли в первую минуту.

- Кто это там балует? - громко спросила Вера, щурясь во тьму.
Ага, разглядела два силуэта на картофельных грядках. Больше вроде
никого нет.

- Иди, бабуля, в дом да запрись на замок, - посоветовали ей с
картошки. - Как бы не обидеть тебя ненароком.

Вера выключила свет и громко хлопнула дверью, давая понять, что
все сделает, как ей сказано. (Боязливая старушка, дрожа, укрылась
в хлипких стенах.) А сама покрепче ухватила вилы и, выставив их
вперед, медленно пошла по грядкам вокруг дома. Решила обойти врага
с тыла. Пару раз чуть не упала, но каким-то чудом удержалась на
ногах - шуметь сейчас было нельзя.

Мужик стоял с лопатой над чужим картофельным боровком и ждал,
пока его баба собирала клубни. Вроде все спокойно.

- Спряталась бабулька.

- Ага. И чего эти городские так за свою картошку трясутся? В магазине
же все можно купить. А у нас ни денег, ничего… Жлобы! - сказала
женщина.

Мужик собрался закурить, чиркнул спичкой…

Увидев это, Вера пулей метнулась вперед. Она знала, что мужик
сейчас ничего не видит, ослеп от огня, а ей-то самой лучше момент
и не придумать – воры как на ладони, ее же видеть не могут. Ощерясь,
она с размаху выбросила вилы вперед, целясь мужику в ляжку. Нечего
здесь курить, это моя земля!

Гнутые стальные зубья легко вошли в мякоть.

Понесся над дачами, участками и ближайшим леском лютый вой, мужик
крутанулся на месте, вырвав вилы из ее рук, и взмахнул лопатой
наугад. Вера почувствовала, как в голову ей ударила молния, чиркнула
по лбу и правой щеке. Она упала на колени в мягкую землю, оперлась
руками, а потом легла. Было больно и радостно - она слышала топот
убегающих воров, и один из них сильно хромал.

Победа! Самая настоящая победа!

И то ли показалось ей, то ли правда – над полями вдруг понесся
колокольный звон. Частый-частый набат, такой желанный сейчас и
необходимый. Откуда здесь колокол, удивилась Вера, до ближайшей
церкви километров десять, да и ночь…

Это же в рельс бьют, догадалась она. Люди здесь. Люди. Она не
одна.

24 октября 2004 года