Литературная критика

Пролетают мимо птицы: воробьи, сороки, галки,
Мухи, бабочки, стрекозы, дирижабли и шары,
Вертолёты, самолёты и крылатые ракеты,
Чьи-то спутники-шпионы и один бумажный змей…

…А я - не пьяный и не мёртвый, просто мне поспать охота! 

Страна Святого Патрика, отчизна благородного рыцаря Айвенго и
Туманный Альбион издревле притягивали взоры отечественных поэтов,
а отшельнический до мученичества и романтический ореол Байрона
в начале ХIХ века сформировали целое направление, жанр и моду
в русской поэзии. Английская баллада, обрусевшая благодаря Василию
Андреевичу Жуковскому, ритмически оформила новое благозвучие русское
поэтической речи, на которой был вскормлен Пушкин. «Чернец» Ивана
Козлова, «Мцыри» Лермонтова вышли подобно русской литературе из
«Шинели» Гоголя, из Чайльд Гарольда и из Манфреда. А опубликованный
в начале уже ХХ века «Улисс» Джойса и вовсе дал зримый толчок
направлению в отечественной словесности, позже обозначенному,
как модернизм, литературный и исторический контекст которого откликнулся
в судьбах и произведениях целой плеяды отечественных писателей,
авторов первой волны русской эмиграции, и последующих поколений
литераторов.

Конец ХХ начало ХХI вв. ознаменованы интересом к этнической культуре,
и в частности - кельтам. Поэтому бывший выпускник геофака МГПИ
имени Ленина Александр Карпов здесь, наверное, не был оригинален.
Скорее это был выбор человека, чья душа, заковыченная привычными
и устоявшимися жизненными, цивилизованными железными рамками,
вдруг затосковала и запросилась на волю. Конечно, здесь связь
с территорией мифа хоть и не очевидная, но вряд ли случайная.
Современная русская необустроенность, привитая кельтскому дичку,
в начале 80-х породила своеобразный гибрид поэзии и рок-музыки.
А в 90-х этника становится чуть ли не самостоятельным жанром,
располагающемся на пограничье бардовской стихии, рок-н-ролла,
фольклора и стиха.

Но все, впрочем, это объясняет и сам Карпов в комментариях к своим
стихам и песням. Нет смысла комментировать поэта. Стоит лишь упомянуть
о времени, на трагическом фоне которого взошла звезда Карпова.

Но перед этим небольшая - оговорка. Любая смерть отбрасывает трагический
отсвет на жизнь каждого из поэтов и писателей. Но в случае с Сашей
Карповым все произошедшее – есть результат не только осознанного
выбранного им мифологического контекста, но и судьбы. Карпов не
играл в кельтов, он ими жил. И поэтому когда в конце октября 2002
года в Москве шел дождь, друиды, жрецы и прорицатели, приняли
его тело в жертву (он даже и подписывал свои творения - О`Карпов),
то желавшая весь мир обнять душа переселилась на небеса, обжитые
некогда Ивиковыми журавлями Жуковского.

В запустении старый театр,
Пересмотрен последний контракт.
Декорации сняты, и плесень 
Покрыла подмостки.
Только небо не в силах понять,
То, что это - уже не антракт,
Всё ещё омывает слезами
Прогнившие доски. 

Все в одночасье в яркой и стремительной, словно выстрел, жизни
Саши Карпова (ему едва исполнился – 31 год), до того момента,
когда он оказался в числе заложников мюзикла «Норд-Ост», приобрело
провидческий смысл. И имя его – Александр Сергеевич, и увлечение
в студенческие годы флейтой… Согласно греческому мифу фригийский
сатир Марсий, достигший необычайного мастерства в игре на флейте,
вызвал на состязание самого Аполлона. Аполлон обыграл Марсия и
содрал с него живого кожу. Кровь Марсия превратилась в одноименный
поток. То, что в жизни обыкновенного смертного факт частной биографии,
озарилось смыслом. Опоэтизировалось.

И, видимо, не может быть иначе. Ведь жизнь поэта, сорвавшегося
в бездну, с физической смертью его не заканчивается, а только
начинается.

Говорят, что славу ему принес перевод с английского на русский
бродвейского мюзикла «Chicago». Я думаю, это не совсем верно.
Это он, Саша О`Карпов, для друзей просто Шурик или Шурман (а не
Штурман, как написали в одной из газет) принес мюзиклу известность.

Его многочисленные друзья говорят, что слава шла за Карповым по
пятам со школьной скамьи. Поначалу - слава мальчика-вундеркинда,
потом этакого школьного Пьерро, в него, уступающего сверстникам
в росте и силе, каждый одноклассник почитал за честь плюнуть или
сделать мелом на его спине отметину.

Бог «шельму» метит. Шурика Карпова же наделил пылкой фантазией,
неуемностью натуры и феноменальной памятью.

Уже на геофаке МГПИ он увлекся КСП. Что и не удивительно. МГПИ
- alma-mater, питавшая дар Юрия Визбора, Юлия Кима, поэта-песенника
Юрия Ряшенцева и многих других.

Его однокурсники вспоминают, как он, владеющий многими музыкальными
инструментами, мог на губной гармошке cыграть Баха. Знал в совершенстве
английский. Увлекался геральдикой. Его талант всегда был шире
каких-то определенных рамок.

Уже после окончания МГПИ бард ищет свое место под солнцем: «Я
работал пионервожатым, учителем географии, учителем английского.
Преподавал частным порядком, учил русскому иностранцев, занимался
письменными переводами: от текстов по исследованию популяций одуванчиков
до женского любовного романа. Работал супервайзером дилинговой
компании. Был координатором проведения мероприятий в еврейском
центре культуры. Торговал швейной фурнитурой. Пытался стать "челноком"
и ездил в Польшу за музыкальными товарами. Организовывал дегустации
шоколада фирмы "Марс" во Владимире. Был англо-русским переводчиком
на нефтеместорождениях Западной Сибири и Туркмении. Наконец, продавал
зонтики!» (из автобиографии О`Карпова).

В общем-то – тернистый путь нормального отечественного поэта,
ощупью ищущего свой ритм, свое слово. Он его нашел задолго до
пресловутого мюзикла. Живой пульс музыки стиха, вобравшего в себя
нервное прерывистое дыхание русского рока, которому он отдал дань,
таинственную магию кельтских мифов и большую теплоту человеческого
сердца, бьется в каждой его строчке. Живой, как бесшабашная, многострадальная,
радостная и горькая жизнь. Поэтому когда чеченские бандиты, зарифмованные
судьбой с чикагскими гангстерами, объявили, что им нужен человек,
знающий английский язык, он вышел на подмостки в последний раз.
Подлинные, а не из мифа или мюзикла, отморозки несколько раз стреляли
у него над головой, устраивая фальшивую казнь. Экзаменовали правильность
перевода…

Когда стало ясно, что Саша Карпов, бард, музыкант, палиндромист,
географ и просто русский поэт в одной из московских больниц не
проснулся, гостевая на его сайте в Интернете захлебнулась от потока
слез, воздав наследнику Марсия и друидов последние почести …

Мне бы к этому небу взлететь 
И в глаза посмотреть 
Тем, кто хочет уйти от ответа!
И разбиться о стылую твердь,
И упасть, и застыть. Умереть 
И закончиться с песнями лета

Ирландское небо с изумрудным оттенком русского огородного буйства - теперь его колыбель. Хотя вряд ли стоит расчленять творчество О`Карпова на какие-то составляющие, кельтские или российские. Мне кажется, что его песни и стихи это единый сплав. Наверное, еще и потому, что чужое отображение или, если угодно, сон, возвращает смотрящемуся в него, прежде всего самого себя.