Любая эпидемия, как и война, застаёт людей врасплох и пробуждает самые низменные инстинкты. Так получилось и на этот раз: холеру встретили испуганные, растерянные люди.

...я понял, что умираю уже давно, всю жизнь, с самого рождения и буду умирать до скончания века и так и не умру. Ибо и век не кончится никогда. Все застыло в магме непонятно ускользающей вечности. Это мысль показалась мне настолько чудовищной, что захотелось просто бесследно исчезнуть. Или не родиться. Но это невозможно. Навис день смуглой тоски.

Давид поразил Амалека. Шауль пощадил. Давид выполнил заповедь. Шауль не исполнил. Таков итог противостояния двух царей Израиля, первого, колеблющегося во всём и всегда, не состоявшегося, и второго — цельного, идеального — на все поколения.

И вот поиски сузились уже до нашего района. Кругом солдаты, милиция, они прочёсывают лес и все ближе и ближе к той куче земли, куда мы спрятали пакет с вишнёвой косточкой. И я всё явственней чувствую, что никому (почти никому) не жаль писателя... И те, кому меньше всего жаль, больше всего и озабочены, особенно озабочено государство: мало того, что не смогло препятствовать убийству знаменитости, но ещё и не сможет разыскать тело... Как же оно будет выглядеть тогда в глазах мировой общественности? И все силы брошены, чтобы найти.