Жизнь как есть

Лаборатория

Памятные времена… 90-ые годы. Кому лихие, а кому голодные. Страшное унижение, травмировавшее общество. Исчезли нравственные ориентиры, человеческое стухло и загнило, народ превратился в население – озлобленное, обманутое, разобщенное. Это были мои школьные годы. А на школе, как на лакмусовой бумаге, всегда отражались социальные процессы. Мгновенное расслоение, словно трещина прошла по детским душам. Наша многодетная семья скатилась в нищету. Сколько себя помню в школу ходила в бессменной кофте и юбке. Иногда с мамой получала гуманитарную помощь из США – черствые булочки, шесть штук. Мы разбивали их ножом и с большим трудом сгрызали. Что было главным тогда? Пережить. А еще теплилась хлипкая надежда – возможно, послезавтра будет все иначе. Но после Л.Кравчука, пришел Л.Кучма, затем переворот и на трон радостно взобрался В.Ющенко, потом В.Янукович. И снова переворот. И все это за двадцать лет – два Леонида и два Виктора, скудный набор.

Америка не помогает мне больше черствыми булочками, и я сочувствую тем, кому она помогает печенюшками. Рывка в хорошую, светлую и сытую жизнь не случилось. Хотя вру. У нескольких сотен это получилось. Они, баловни судьбы, оказались в нужном месте и в нужное время: кто-то ведал партийными комсомольскими взносами, кто-то видео салоном, а кого-то мафия продвигала в боксе. А я была просто школьницей. Возможности скупать за копейки заводы или организовывать рейдерские захваты, у меня не было. О чем несказанно сожалею.

От этого грустного и голодного времени осталось много воспоминаний. И одно из них только сейчас открыло свой потайной смысл. В 90-ые г.г. в журнале «Наука и жизнь» мне попалась статья о женщине – биологе. НИИ закрылось, лаборатория изучавшая поведение крыс в экстремальных условиях стала не нужной. Но ученому не так просто отказаться от дела всей жизни, даже если с карты мира исчезло государство. Клетки с крысами биолог принесла домой и скрупулезно продолжала наблюдения. В повествование вплетались и бытовые подробности – домашнюю библиотеку приходилось распродавать, кормиться с огорода, горькая правда о русской науке и ученых 90-ых годов. Ничего сверхъестественного в статье не было – время ломало людей, у кого силы были, нравственные и моральные, держался до последнего. Я не помню названия статьи и, конечно же, фамилии биолога, но ее самоотверженность и крысы в клетке врезались в память. Мне интересна психология поведения животных, но не более того, загадки в поведении людей притягивают больше. Конечно, психологию крыс изучать надо, это может пригодиться для управления социальными процессами в каких-нибудь далеких африканских странах, где есть золото или алмазы. Главное, как можно дальше от меня. И до поры до времени майдан казался далеким, 500 километров от Днепропетровска, почти на другой планете, бурлящие волны доходили медленно и лениво. Да и было уже такое в 2004 году. Довольно быстро стало известно, что за все платили и все покупали, что был заказчик, и была корыстная цель. Ничего народного и по воле народа. Все для блага олигархов. Неужели по многочисленным просьбам зрителей выпуск «Новогоднего огонька» повторяется? Все те же «лидеры», тупое и алчное «лицо» толпы, они за что-то стоят, но никак не поймут за что, загаженный Киев, а вот и новенькое – свастики на рукавах, факельные шествия, веселые и задорные речевки «Москалей на ножи», «Бандера придет – порядок наведет». То ли фарс, то ли кровавый оголтелый шабаш… в колыбели русских городов.

…Когда угрозу с майдана уже можно было ощутить физически, а тупость и слабоволие Януковича – явным. «Крысы в клетке», образ, поднявшийся с глубины памяти, стал осязаемым и актуальным. Не я ли эта «крыса в клетке» и еще 45 миллионов в придачу? Ведь есть другие ученые с масштабными задачами, и их лаборатории никогда не закроются. Один из них даже заявил: «Украина, это точка пересечения геополитических интересов». Да я не спорю! Но дяденька, в этой «точке» живу я! И если ученому биологу из 90-х годов было жалко подопечных, и она забрала их домой, и кормила и ухаживала за ними. То нас, 45 миллионов, забирать к себе домой не хочет никто, а уж кормить и подавно.

Силы хаоса пришли в движение. Их уже не затолкать обратно под литосферные плиты, возможно поэтому так быстро закончились печенюшки у доброй тети из Америки. Что делают крысы, когда ученые оставляют лабораторию, получив все необходимые результаты – загрызают друг друга. И еще не было крысы, которая смогла бы перегрызть прутья решетки.

Беги, Янык, беги

Впервые я приехала в Енакиево в 2010 году. Меня разбирало любопытство, что это за город в котором рос и жил Янукович. Избранный в 2004 году президентом, он безропотно отдал свою победу оранжевым путчистам. Тогда ему предрекли политический крах. И вот снова выборы – Янукович в лидерах. Видимо не родился еще аналитик способный предсказать все превратности судьбы.

Здесь, в Енакиево, прошла не только юность, но и уголовное прошлое четвертого президента Украины.

Енакиево, город небольшой, шахтерский, 80 тысяч населения. Единственный на Украине, где в центре расположен огромный металлургический завод, и вокруг него, словно нить на клубок наматывается городская жизнь.

Завод был основан еще во времена Российской империи на русско-бельгийские капиталы. Конец ХІХ века, промышленный бум. В краеведческом музее хранятся фотографии промышленника Федора Енакиево, одного из отцов Донбасса. Сосредоточенное, целеустремленное лицо. Он оказался в нужном месте и в нужное время. Вокруг завода разрастался поселок. Почти три тысячи рабочих мест. Затем революция 1917 года, национализация, завод превратился в гиганта, а поселок в город.

Высокие трубы, из них лениво вываливаются мощные клубы дыма, огромные доменные печи – покоренный и прирученный зверь на доброй службе. Это завораживает и захватывает дух, человеческое творение восхищает. Даешь индустриализацию! Сердце города, оно качает литры крови и людских судеб. Здесь работали династиями, складывалась особая атмосфера рабочей элиты. Остановиться завод и город медленно вымрет. В 90-ые годы, у будущих миллиардеров, а тогда скромных миллионерах, был соблазн распилить гиганта на металлолом. Пронесло.

Янукович попал в достойную среду и работал среди достойных людей. Именно на чувствах этих людей он и сыграл. Шакалу тяжело все время жить в овечьей шкуре, рано или поздно блеяние сменяется звериным рыком. Сматывая удочки в феврале 2014 года, Янукович меньше всего думал о самых верных и стойких избирателях – енакиевских рабочих. Они голосовали за него не потому, что позволяли навешивать на свои уши недоваренную лапшу, а потому что считали «своим».

Ранняя весна, только-только сошел снег, еще немного и город заиграет яркими красками. В Енакиево много зелени. Но огромный завод в центре не единственное, что вызывает удивление. Есть музей космонавта Георгия Берегового. Вот уж чудо в донбасской глубинке – миниатюрный музей космонавтики! Г. Береговой учился в Енакиево и, конечно же, работал на заводе. Он сделал космическую карьеру. Провинциальным мальчишкам есть с кого брать пример. Став депутатом Верховного Совета СССР, Г. Береговой задействовал все рычаги  влияния, чтобы с его помощника Януковича были сняты две судимости. Землячество – сильная вещь. Кидая народ и страну, драпая так, что пятки сверкали, Янукович предавал великого земляка возможно даже больше, чем кого-либо. Есть такая форма благодарности – кусать руку протягивающую хлеб. И тут уж никакие мемориальные доски и юбилейные чествования не замажут глаза.

Ты беги, Янык, беги. Пока время расставит все по своим местам, ты сможешь обежать Экватор, пожаловаться на лихую долю, поплакать в жилетку. И кто-то даже пожалеет и простит. И возможно, кто-то из простивших, сейчас заступает на утреннюю смену или на выходных собирается посетить музей Берегового. Но ты лучше беги Янык, беги. Ты конечно без всякого срама посмотришь нам всем в глаза, снова плюнешь в душу и утрешься. Но время всех расставит по своим местам. Это закон. Неумолимый и справедливый. От него никто не отмажет. Хотя ты уверен, что купить можно все. Но все имеет конец, даже бесконечная подлость. Так что ты беги Янык, беги. Как можно дальше. Но не дальше России.

…В Енакиево тихо и спокойно, автобус везет меня в другой район города. Мы проезжаем посадку, пустые улицы, одинокие магазины. Провинциальная жизнь не тороплива, она убаюкивает. В этом ли сквере промышлял наш Янык с подельниками или в другом? Только в смутные времена возможен такой фантастический взлет – из провинциального шахтерского городка с темным прошлым за плечами – в президентское кресло – трон. Пешка прошла в дамки. Но чтобы выиграть шахматную партию, надо хотя бы уметь играть. Эх, товарищ Береговой, как же вы так… Камень, брошенный в воду, быстро идет ко дну, но круги от него еще долго расходятся. Последний круг достался нам.

(Продолжение следует)