Жизнь как есть

Из письма Е.Д. Петряева к А.А. Насимовичу от 4 июля 1968 года.

 

«Крылова» получил. Прочитал ряд глав. Живо и умело сделано, но, к сожалению, литературоведческой изюминки я нигде не нашел. Очень сильно чувствуется какая-то нарочитость, подтягивание Крылова до ортодоксальности… Акценты, акценты…».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.180).

 

Из письма А.А. Насимовича от 5 июля 1968 года.

 

«Капитолина Николаевна смотрела свой сундук. По ее словам, ничего примечательного не оказалось. Наибольший интерес представляет хорошая фотография деда и бабки (родителей отца и Чужака). Дед на фотографии имеет вид сельского купца. Лицо его, совершенно русское. К.Н. подтвердила, что он был скрипачом в публичном доме.

Интересная фотография старшего брата отца – Федора. Он был революционером и, в свое время, «котировался» выше Чужака. Работал по разложению царской армии. Был сослан в Омск. Бежал из тюрьмы и замерз.

P.S.

Мой отец – А.Ф. Насимович – давно был знаком с М.М. Пришвиным. В 1936 году М.М. Пришвин заинтересовался Кавказским заповедником, где я тогда работал старшим научным сотрудником, зоологом. Он обратился с письмом к отцу и отец передал письмо мне. В августе 1936 года я приехал в Москву. Через некоторое время мне позвонил от имени М.М. Пришвина его сын, охотовед (если я не ошибаюсь, он работает в настоящее время в одном из подмосковных военно-охотничьих хозяйств), пригласив меня в Загорск. В воскресный день (это был первый день охоты), мы встретились у Ярославского вокзала, и вместе поехали. В Загорске нас встретил на машине М.М. Пришвин и повез нас к себе. Дом его находился в нескольких километрах от Загорска. У М.М. я провел целый день. Он возил меня на машине, показывал места, много рассказывал.

На письменном столе М.М. в банке со спиртом хранился корень жень-шеня, имевший вид человека. Этот корень неоднократно воспроизведен в повести «Корень жизни», в том числе и на обложке.

М.М. очень интересно рассказывал о своей жизни, о необычайных приключениях. Слышавшая его рассказы жена М.М. смеялась и говорила мне: «Вы не верьте тому, что он говорит. Он увлекся и сильно присочиняет. Ничего этого не было».

М.М. расспрашивал о моей жизни в Кавказском заповеднике, о быте, доступности гор, условиях сообщения и прочем. Он собирался приехать осенью в заповедник, послушать рев оленей, у которых в сентябре-октябре бывает гон. Поездка его в заповедник так и не состоялась.

Заповедником в 1930-х годах интересовались многие писатели и журналисты. В разное время у нас побывали Соколов-Микитов, заместитель главного редактора «Известий» А.Я. Канторович, Оленич-Гненко и другие».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.258-259).

 

Из письма А.А. Насимовича от 10 июля 1968 года.

 

«Посылаю Вам опись литературного архива отца. Сохранились почти все печатные работы отца, многие в двух-трех экземплярах. Поэтому Вы большинство можете потом взять. Отец начал печататься с 1904 – 1905 годов, сначала стихи в газетах. Книжки и прочее занимают целый чемодан. Среди них и книга Неверова «Ташкент город хлебный» с дарственной надписью отцу».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.236).

 

Из письма А.А. Насимовича от 11 июля 1968 года.

 

«Капитолина Николаевна говорит, что если не Лидия Ивановна, то должна проживать в Ленинграде ее дочь – Тамара Николаевна. Однако, она замужем и сменила фамилию, которую Капитолина Николаевна не помнит.

Лидии Ивановне, по расчетам Капитолины Николаевны, должно быть 65-68 лет, не больше. Поэтому следует попытаться найти ее.

Я действительно сухо написал о Пришвине, но сделал это сознательно. Встреча происходила 50 лет назад. Видел я Пришвина всего один день и больше с ним не встречался. Из произведений Пришвина я в то время знал в основном «Корень жизни». Несколько цветастый язык автора меня всегда отталкивал. Поэтому при встрече с Пришвиным я не смотрел на него, как на «высшее существо» и не сумел разглядеть интересного человека.

Еще больше померк для меня Пришвин в последующие годы, когда , читая «В краю непуганых птиц», я нашел в этой книге целые страницы, списанные дословно или с небольшим переосмыслением у Харузина. Имя Харузина в книге Пришвина не упоминается. Книга Харузина «Русские лопари» написана чудесным языком, сочная, правдивая и, в то же время, мир реального в ней тесно уживается с миром нереального в передаче лопарских легенд. Все это читалось в Лапландском заповеднике, так что я имел перед своими глазами ту природу, которую описывали Пришвин и Харузин. И сравнение оказалось не в пользу Пришвина».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.246-249).

 

Из письма А.А. Насимовича от 23 июля 1968 года.

 

«Побывал у Капитолины Николаевны и получил у нее телефон Галины Дмитриевны Чичаговой, с которой был близок Чужак. Их знакомство не прерывалось до самой смерти, и у нее должно было остаться много материалов, связанных с его жизнью. Сегодня позвонил и узнал, что она скончалась в прошлом году. Разговаривал с соседкой. Узнал, что жива младшая сестра Чичаговой, но она на даче. Договорился, условно, что если будет кто с дачи, то приеду на следующей неделе.

В день моего посещения Капитолины Николаевны, до меня была Нина Николаевна Насимович, дочь Чужака. Однако, она до сих пор продолжает винить Чужака за уход от жены и ее матери и у нее ничего нет. Кстати, Капитолина Николаевна рассказала, что с матерью Нины Николаевны Чужак сблизился еще до того, как сидел два года в «Крестах». У нее был родной брат, также сын Чужака, Лев. В гражданскую войну, в возрасте 14 лет, он ушел из дома, примкнул к белым, воевал и исчез бесследно.

Мать Нины Николаевны тоже была революционеркой. Попав в тюрьму, она сблизилась с политзаключенным, известным революционером, фигурой более крупной, чем Чужак, по оценке самого Чужака. В тюрьме она родила мальчика, названного Валерьяном. По выходе из тюрьмы, мать Валерьяна обратилась к Чужаку с письменной просьбой, чтобы тот дал документы на усыновление Валерьяна. Чужак сразу дал согласие.

Нина Николаевна и ее сводный брат жили вместе у сестры матери. Почему у сестры, Капитолина Николаевна не помнит, но сказала, что мать вообще мало интересовалась своими детьми. Валерьян до 17-18 лет не знал, что Чужак не его отец. В этом возрасте он пожелал увидеть Чужака (до этого они не виделись). Встреча эта произошла в Москве, в горлите, где Чужак тогда работал. Чужак рассказал Валерьяну все, как было, и позже переслал ему письмо, подтверждающее его происхождение. Валерьян жив и живет в Нарофоминске. Помнится, я его видел.

Отношения Чужака с матерью Нины Николаевны были оформлены церковным браком.

В Ленинграде живет последняя жена Чужак – Лидия Ивановна. Возможно, что она носит фамилию Чужака. Жила она много лет в Доме старых политкаторжан, что выходит на Мойку. По словам Капитолины Николаевны, такой дом в Ленинграде один и его адрес узнать нетрудно. Чужак в нем жил с женой в хорошей трехкомнатной квартире. Там он и скончался. У них была дочь Серафима. Позднее она вышла замуж и переехала в другое место.

В Литературном музее мне сообщили, что все архивы, накопленные В.Д. Бонч-Бруевичем, начиная с поступлений в 1940-х годах, переданы в ЦГАЛИ».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.239).

 

Из письма А.А. Насимовича от 23 сентября 1968 года.

 

«Общая литература, в которой имеются те или другие сведения по Кировской области, более чем куцая и случайная. Для местного читателя это большое неудобство.

Последние дни занялся разбором своих научных и других бумаг. Началось с необходимости почистить и освободить место, а потом стал также и систематизировать. Много уходит времени. Голова невольно занята прошлым и воспоминаниями».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.257 «а»).

 

Из письма А.А. Насимовича от 9 ноября 1968 года.

 

«Вы интересуетесь В.А. Вагнером. Имя его мне хорошо известно, но работы его мне приходилось читать только в школьные и студенческие годы. Они остались в памяти как очень интересные. Позже, после второй мировой войны, ряд зоологов специализировалось на поношении этих работ как идеалистических. Одним из них был Боровский – автор книги по зоопсихологии.

У меня есть приятель – Фабри Курт Эрнестович, эмигрант из Австрии, кандидат биологических наук. Он один из самых знающих этологов (специалистов по поведению животных) в нашей стране, прекрасно знакомый с зарубежной литературой. Ему долго не давали ходу и познакомился я с ним в ВИНИТИ, где он был постоянным референтом всех зоопсихологических работ.

Вот что он мне рассказал. Уже несколько лет наследие Вагнера переоценено, и клеймо идеалиста с него сняли. Ему отводится большое место в развитии отечественной зоопсихологии (теперь говорят – этологии). Особенно много сделал для его «реабилитации» доктор биологических наук Покровский, заведующий кафедрой в педагогическом институте им. Ленина (город Москва), отметивший крупные заслуги Вагнера в ряде работ. Недавно в этом институте, под руководством Покровского, защищена кандидатская диссертация, посвященная наследию Вагнера. Эту работу написала Ким – советская кореянка, работающая в педагогическом институте в Хабаровске. Она лично знала Вагнера и работала с ним. Фабри обещал в ближайшие дни переслать мне автореферат этой диссертации. Несколько небольших работ Вагнера напечатано, при его жизни, за рубежом. Но вообще же его имя за рубежом почти неизвестно и ссылок на его труды почти не бывает».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.257).

 

Из письма А.А. Насимовича от 21 февраля 1969 года.

 

«Под Новый год во ВНИИЖП (теперь ВНИИИОЗ – А.Р.) сменилась власть. Прежний директор, зоолог, перебрался в Москву, а на пост возвели, к неудовольствию коллектива, местного секретаря райкома. Охотника, ветеринарного работника, но, в основном, видимо, комиссара. ВНИИЖП и без того довольно захудалое учреждение по кадрам, а деньгами они большими располагают. Боюсь, будет еще хуже».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.245).

 

Из письма А.А. Насимовича от 3 марта 1969 года.

 

«Сегодня побывал у Капитолины Николаевны и оставил ей один экземпляр вырезки из «Кировской правды» с Вашей статьей об отце. Она сказала: «Хорошо написано». Просила поблагодарить. Со времени смерти отца это первая публикация о нем. В 1947 г8оду, после его смерти, группа писателей написала некролог, но он опубликован не был. В то время подвергнуться критике Усиевич было равносильно гражданской смерти».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.11, д.102, л.240).

Библиографический указатель произведений Александра Федоровича Насимовича (копия, составленная Капитолиной Николаевной Насимович и заверенная Правлением Союза советских писателей за подписью Крутикова).

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.241-243).

 

Из письма А.А. Насимовича от 9 марта 1969 года.

 

«С организацией хранения материалов большинство из нас кустари-одиночки. Каждый в своем соку варится. Я не составляю исключения. Как было поставлено дело у В.Н. Сукачева, не знаю, но могу узнать. Видел я организацию этого дела у С.И. Огнева. Писать об этом долго, проще рассказать.

Относительно немецких руководств – узнаю у Кобленца.

Молодежь вся увлекается перенесением выписок, хранением библиографий и прочего на перфокартах».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.290).

 

Из письма А.А. Насимовича от 4 декабря 1969 года.

 

«Букинистические магазины умирают и в Москве. Мало-мало, где еще работают продавцы, любящие и знающие книгу. Больше случайные девочки, не слушающие Вас и не понимающие вопросов. Кто хочет достать что-нибудь, договаривается с опытными продавцами, конечно за мзду. Те откладывают книги и сообщают по телефону. Все ещё есть посредники, приносящие книги на дом. Дерут они втридорога. «Книжный развал» кончился и в Москве. У иных магазинов толпится по 20-25 человек, продающих книги с рук. Все это, в массе, учебники, «увлекательные» романы, за которые в магазине платят по тарифу, а с рук больше. В магазинах же культура торговли настолько низка, что продавцы часто при вопросе делают удивленные глаза или сразу отнекиваются, а потом находишь книгу на полке, если к ней можно подобраться.

В студенческие годы я бывал постоянным посетителем букинистов у Китайгородской стены напротив Политехнического музея. Ходили мы кампанией, по воскресениям, и нередко проводили там по два-три часа. Затем отправлялись в Охотный ряд, где тоже была такая же торговля. Заглядывали и на Никольскую».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.261).

 

Из письма А.А. Насимовича от 21 мая 1970 года.

 

«26-28 мая в Кирове будет Совет, и я пробуду там три дня. Предполагаю, что 27 мая нас планируют вывезти на природу в охотничье хозяйство ВНИИОЗ, как теперь величают ВНИИЖП.

Зима была тяжелой, мрачной. Скончался близкий мне В.И. Цалкин, многолетний заместитель В.Н. Сукачева по журналу и, в большей мере, по обществу. Недавно, в середине апреля, погиб под лавиной В.А. Котов в Кавказском заповеднике, с которым я поддерживал отношения около двадцати лет. Умирает в больнице наш теперешний главный редактор «Бюллетеня МОИП» – Л.А. Зенкевич. Там же трудно оперирован другой член нашей редколлегии Я.А. Бирштейн, с которым я ряд лет сотрудничал В ВИНИТИ. Все рак…

Захвачу интересные письма В.Н. Сукачева, в известной мере рисующие характер былой борьбы с «лысенковщиной».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.267).

 

Из письма А.А. Насимовича от 16 октября 1970 года.

 

«Не знаю, следует ли меня величать литератором. Слишком невелик у меня опыт в этом деле. Точнее – географ, зоолог, или, если хотите, натуралист.

О выходе Горация не слыхал. Читаю С. Шешукова «Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 1920-х годов» (М., 1970, 351с.).

Пермь мне, спустя четыре месяца после открытки, прислала книгу Каменского «Путь энтузиаста».

Родился я 6 октября нового стиля 1909 года в Москве на Божедомке (теперь улица Дурова).

Читал как-то в «Литературной газете» о том, как Вас новый Сыроечковский обокрал… Нигде от них прохода нет.

P.S. В середине августа всей семьей жил в Ленинграде. Бегали по музеям – задохнулись от толп жаждущих».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.269).

 

Из письма А.А. Насимовича от 24 августа 1971 года.

 

«В свое время библиографический указатель по фауне Вятской земли мне прислали (кажется, Н.Н. Бакеев). Он у меня есть. Ботанический не видел. Я редко бываю в библиотеке МОИП. Постараюсь организовать отзывы. На фаунистическую библиографию могу написать сам.

В делах покойного Петра Борисовича Юргенсона оказались написанные им в разное время воспоминания об отце и деде, со слов отца, - известном нотоиздателе, об их роде в целом. Прадед Юргенсона – шкипер Иоганн Кирст, эстонец. При женитьбе на датчанке Аэте Йоргенсон, принял почему-то ее фамилию. Позднее она стала писаться Юргенсон. Дед, Петр Иванович Юргенсон, родился в 1836 году. Вероятно, воспоминания могут заинтересовать музыковедов. В них часто упоминается П.И. Чайковский и другие».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.270).

 

Из письма Е.Д. Петряева к А.А. Насимовичу от 01 января 1972 года.

 

«Начинаю с Вас «письменный» год.

Большой спасибо за текст автобиографии Б.М. Житкова. Да, ее надо бы напечатать. А кому он ее писал? Неужели так и не составлен перечень публикаций Б.М.?

Любопытно, что профессор Лобачев – вятич и страстный патриот здешних мест. О нем мне кое-что рассказывали.

Предложение И.Н. Кобленца меня глубоко тронуло. Конечно, с большим интересом ознакомился бы с его архивом. Теперешняя моя тема – «Прелесть старокнижия» (и «Друзья книги» как первооснова). К сожалению, здешние библиофилы и библиографы оставили не очень много, особенно по части старины.

Недавно умерший И.М. Кауфман – мой большой друг и наставник – увлек меня собиранием биобиблиографических материалов о книжниках, издателях и прочих. Мы нашли целые пласты первостатейных редкостей, но вот смерть подорвала все дело. Очень боюсь, что картотека И.М., в которой мог бы разобраться, видимо, один я, теперь может погибнуть. Запросы сделал и теперь с тревогой жду отклика от соседки И.М. и от его племянников, живущих в Камышине…

Давным-давно Платон сказал, что память – лучшее благо для человека. А Толстой добавил, что память уничтожает время.

Теперь надежда только на бумагу (по Леонову – «особый вид нечистой силы»). Она компенсирует утрату лучшего блага и в наши годы… Вы ведь всего на четыре года старше меня.

Недавно читал статью В.Н. Скалона о соболе (тезисы какого-то соболиного симпозиума). Боевой и остроумный старик. Раньше был жанр охотничьей беллетристики. Теперь народилась и публицистика. У В.Н. несомненный талант по этой части, что-то похожее на Чуковского – молодого, задиристого. Вероятно, оппоненты В.Н. Не останутся в долгу. Любопытная драчка… Как Вы к этому относитесь?

Хочу теперь покупать и добывать только справочную литературу. Хотя Марр называл (и это верно) все энциклопедии «мутной водой», но без них трудно обойтись. Своим Брокгаузом и Евфроном я горжусь, а остальные тоже выручают.

Теперь мне хочется составить «ключ» к собраниям сочинений классиков (Белинского, Толстого, Чехова, Горького и многих других). По «ключу» можно скоро навести справку о каком-нибудь маленьком деятеле в самом неожиданном месте. Конечно, «ключ» дело очень трудное и даже спорное, но все зависит от умения его сформировать. Вот тут бы очень пригодились советы И.Н. Кобленца. Надеюсь на его рекомендации. Покойный И.М. Кауфман идею поддерживал, но руки до ее оформления не доходили».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.181).

 

Из письма А.А. Насимовича от 22 мая 1972 года.

«Сегодня звонил Иоэль Нафтальевич Кобленц, приезжавший с дачи, и я распросил его о Кауфмане. По словам И.Н. у него хранится многолетняя переписка с Кауфманом. Часть ее лежит в отдельном конверте, часть разложена по годам. Но отыскать разложенные письма не составляет особого труда. Он передал Вам привет и просил сказать, что все охотно предоставит в Ваше распоряжение.

Попутно Кобленц сообщил, что скончавшийся 10 лет назад один из редакторов «Сибирской энциклопедии» Анатолий Николаевич Турунов передал, незадолго до смерти, все листы четвертого (не вышедшего) тома «Сибирской энциклопедии» в Ленинскую библиотеку и Иркутскую (универсальную или областную?). В Иркутской библиотеке до последнего времени работала невестка Турунова, у которой хранились материалы по другим, не вышедшим, томам энциклопедии.

Только что опять позвонил Кобленц и сказал, что забыл сообщить самое главное. В свое время Кауфман передал ему на хранение неопубликованные главы (из-за недостаточного места) своего «Библиографического словаря» (т. I-II). Все эти материалы хранятся у Кобленца.

Конференция в Кирове была на редкость слабой и неинтересной».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.250).

 

Из письма А.А. Насимовича от 30 декабря 1973 года.

 

«Скончался 22 декабря 1973 года (73 лет) А.Н. Формозов, один из лучших натуралистов всех времен, изумительный наблюдатель, с которым я был близок более 40 лет. Есть проект переиздать в нескольких томах его лучшие работы, но не знаю, будет ли претворен этот план в жизнь.

Продолжаю много работать, но сил прежних нет, и часто одолевает тоска. Много времени отнимает «Бюллетень МОИП». Иной раз хочется сбросить ярмо общественной работы, но что-то останавливает.

Тяжело болен В.В. Кучерук, от прежней толщины которого остались одни воспоминания».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1 «а», д.19, л.100-101).

 

Из письма А.А. Насимовича от 22 декабря 1974 года.

 

«У меня нет впечатления, что Дарвина сдали в архив. Конечно, генетика внесла многие уточнения, однако основное от дарвинизма: конкуренция, стремление к дивергенции и принцип отбора (с учетом генетического механизма) – все осталось в силе.

За последние годы у нас выходил ряд книг по проблемам эволюции, но лучшие – это работы Э. Майра, стоящие на вполне дарвинистских позициях и сочетающего огромные знания в области биологии, зоологии (систематика, экология, зоогеография) с прекрасным владением всеми достижениями генетики. Из трудов Майра нас переведено пять или шесть книг. В наибольшей степени относится к делу его труд «Зоологический вид и эволюция» (М., Мир, 1968, 597с.). Книгу 1968 года я прочитал, с большим интересом, дважды на протяжении трех лет.

За рубежом высоко котируются работы Добжанского, но их у нас не переводили.

Книга Майра 1965 года у меня есть в английском издании. При переводе у нас стыдливо опустили заключительную главу об эволюции человека, но совсем недавно напечатали в журнале «Природа» более поздние высказывания Майра по этому вопросу («Природа», 1973, №12 и 1974, №3).

Вас заинтересовала сытинская книга. Это том огромного веса и очень большого формата в белом переплете. На титульном листе:

1866 – 1916

Полвека для книги.

Литературно-художественный сборник, посвященный 50-летию издательской деятельности И.Д. Сытина (Москва, Типография Сытина, 1916, 610с.).

В книге несколько разделов, в том числе «Воспоминания», «Книга», «Дом книги», Товарищество Сытина» и другие. Много портретов Сытина и писателей с их откликами о значении деятельности Сытина. Есть портрет и моего отца. Смутно помню, как я с отцом бывал до революции в издательстве Сытина. Огромное стеклянное здание с книгами всюду. А, может быть, все это было не так…

В «Бюллетене МОИП. Отдел биологический» №5 за этот год даны полные библиографические материалы о покойном И.И. Пузанове с его хорошим портретом и статьей самого И.И. о крымском периоде жизни Палласа.

«Бюллетень МОИП» №1 за 1973 год (выйдет, вероятно, в феврале) посвящается полностью памяти А.Н. Формозова. Этот номер и подготовка к печати для издательства «Наука» большого сборника трудов Формозова (выйдет в свет в 1976 году) отняла у меня много сил и, пожалуй, даже здоровья.

Из отечественных авторов книг относительно последних лет:

Н.В. Тимофеев-Ресовский, Н.Н. Воронцов, А.В. Яблоков «Краткий очерк эволюции» (М., Наука, 1969, 407с.).

Отзывы о книге резко противоположные. Книга выдвигалась на премию МОИП лучших книг членов МОИП за три года, но не получила даже похвального диплома. За эту книгу с дарственной надписью я принимался дважды, но оба раза вскоре бросал. Не пошла. Недавно авторы переработали книгу с учетом товарищеской критики и издали ее на немецком языке».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.19, л.96-97).

 

Из письма А.А. Насимовича от 5 февраля 1975 года.

 

«Возвращаю Вам исключительно интересную книгу Гранина. В нашей семье ее прочли все (я, жена, сын). Читал медленно, часто возвращался к прочитанному. В Москве многие зачитываются этой книгой. Моя жена обратила внимание на эту вещь Гранина еще в журнале «Аврора», но достать журнал мы не сумели. Ленинка выдает периодику с задержкой почти на 1,5 года.

Самого Любищева я слушал в МОИП, но было это очень давно, около 1950 года, в дни антилысенковских «боев». Если память мне не изменяет, Любищев воевал на два фронта. Близко знавшие его люди говорят, что в нем было многое от «игры». Любил спорить из духа противоречия. А может быть это так казалось другим? Любил «учудить» и тому подобное. Так, например, отзывается о Любищеве В.Г. Гепнер.

В Москве прошла двухдневная сессия памяти И.И. Шмальгаузена. В основном было очень скучно. Не было ни одного дельного доклада о самом И.И., о его воззрениях и их последующем развитии. Три основных докладчика не приехали.

На сессии я приобрел две книжечки – себе и Вам. Может быть, найдете что-нибудь интересное. Первый выпуск я не видел. Книги часто теперь выходят и моментально исчезают, а узнаешь об этом спустя месяцы и годы. На выставки библиотек многое не попадает.

«Бюллетень МОИП», 1975, №1, выходящий в феврале, полностью посвящен памяти А.Н. Формозова.

Статья моя (оттиск) – несколько хулиганский доклад на конференции одного из проблемных Советов АН СССР под председательством Е.М. Лавренко в марте 1974 года».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.149).

 

Из письма А.А. Насимовича от 1 марта 1975 года.

 

«Сегодня утром дочитал книгу Кунина о Римском-Корсакове. Она построена, как вересаевские книги о Гоголе и Пушкине. Кстати, читал их в свое время в Даурии, где была неплохая библиотека для такого сравнительно глухого места. В выписках из дневников, писем, откликов в газетах оживает целая эпоха с красками и запахами того времени. Кое-что невольно преломляется в призме современного».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.138).

 

Из письма А.А. Насимовича от 8 марта 1975 года.

 

«Когда-то В.Н. Скалон, чуть ли не при первом знакомстве, рассказывал мне историю своего рода: Скалоны де Кулинье (?) бежали из Франции как гугеноты в Швецию. Петр I двух или трех Скалонов пленил под Полтавой и взял к себе на службу. Дядя – генерал-губернатор Варшавы, получивший за подавление польского восстания кличку «вешатель» (последний эпитет слышал от других). Есть ли что-нибудь о французском и шведском происхождении? Насколько это верно?

Не хотите ли написать краткую рецензию о заинтересовавшей Вас библиографической книжке Гагиной для «Бюллетеня МОИП».

P.S. В свое время, до войны, слышал малоутешительные рассказы о деятельности Скалона в Западной Сибири, бросавшие на фигуру В.Н. тень. Это было еще до моего знакомства с самим В.Н.».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.93)

 

Из письма А.А. Насимовича от 18 апреля 1975 года.

 

«В глазах многих охотоведов В.Н. Скалон – одиозная фигура. Он отрицает их излюбленную биотехнию, не признает многие охотоведческие подходы, признанные давно в США и Канаде. В чем-то В.Н. действительно оставался на архаичных позициях. К тому же он славился своими острыми, уничтожающими выступлениями и публицистикой, нажив таким образом кучу врагов.

Знаете ли Вы, что Е. Сыроечковский избран академиком ВАСХНИЛ.

Наслаждаюсь книгой Джейн Ван Лавик-Гудолл «В тени человека» (М., Мысль. 1874 – 200с.).

Наша весна дней на 20 обгоняет законную. В первой декаде апреля в лесу, в полном цвету, была медуница. Это обычно бывает в начале мая».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.19, л.86).

 

Из письма Е.Д. Петряева к А.А. Насимовичу от 12 июня 1975 года.

 

Посылаю отклик на указатель Гагиной. Не судите строго, дело для меня необычное. Буду рад, если подойдет. На любую Вашу правку заранее согласен. Правила присылке рукописей в МОИП я не знаю, поэтому на всякий случай посылаю два экземпляра.

Относительно родословной Скалона кое-что читал, но этим надо заниматься в Питере, где найдутся всякого рода справочники. Москва беднее. В Пушкинском Доме одна картотека Модзалевского может дать многое».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.92).

Из рецензии Виктора Георгиевича Шумихина на указатель «Печатные работы В.Н. Скалона».

Все это дало бы возможность ярче видеть образ ученого в целом.

Стоило бы приложить и общий указатель имен».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.96-97).

 

Из письма А.А. Насимовича от 17 июня 1975 года.

 

«Вчера получил отзыв и маленькую, но интересную книгу о памятном по «Былому и думам» Витберге.

Вашу рецензию поместим в ближайший номер «Бюллетеня МОИП». Никаких замечаний у меня нет. Только наш литературный редактор, любящая править, будет ворчать на бумагу, по которой плывут чернила. Библиографию и аанотации Гагиной (вернее Скалона) я просмотрел внимательно недели две назад. Несмотря на большую субъективность этих описаний, они весьма полезны. Нашу литературную редакторшу зовут Лидия Васильевна Лист.

С интересом читаю книгу Всеволода Аполлинарьевича Васнецова «Под флагом «Персея» (Л., 1974). Это из истории первых океанографических работ в СССР».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.119-120).

 

Из письма А.А. Насимовича от 15 ноября 1975 года.

«Видел книгу Андрея Николаевича Скалона. Что это прямой потомок и от кого? Хвалили язык.

Между В.Н. Скалоном и мной пробежала «черная кошка», после того, как он согласился оппонировать известному Вам Сыроечковскому. Переписываемся редко.

Книгу Капицы не видел. Узнал про нее от Вас. При случае возьму в Ленинке. Я часто таскаю оттуда книги, но обычно с отставанием на полгода и больше. К сожалению, периодику они дают лишь год спустя после комплектования и переплета.

Недавно вышла интересная книга Нико Тинбергена «Мир чайки» о поведении животных. Никто книгу не получил. Ушла, говорят, вся в библиотеки (вероятно, на черный рынок).

В проезде Художественного театра все время толкутся перекупщики, назначающие невозможные цены».

(ГАКО, ф. Р-139, оп.1, д.102, л.118).