Рейтинг публикаций

Как хитро запрятанная тайна жизни, музыка несет на своих волнах наш «кораблик» бытия, пронизывая всё живое и неживое, возможное и невозможное. Подобно энергии, пронизывающей атомы, молекулы, тела, эти волны способны источать слышимые (и не совсем) звуки, создавать из какофонии их многообразия гармонию. Мы – словно гости в филармонии у Бога.

Определив что такое критика у Ф. Ницше, попытаемся проследить ее применение к христианской морали. ...критика христианства – это генеалогия христианства, его переоценка. Генеалогия и переоценка, как уже было показано, заключается в смещении относительно «места», откуда только и возможны определенные ценности. Проблема тогда стоит следующим образом: откуда, при каких обстоятельствах, как возможно христианство?

И откроется тогда старым и новым людям красота возродившейся Земли, напоминая, что любить надо не из жадности, а из щедрости, ибо любовь – это безумие для рассудка и благо для сердца и души.

7 марта состоялось первое петербургское философское скайп кафе, на котором виртуально выступил философ из Москвы и прошло виртуальное обсуждение его сообщения.

На современном этапе развития гуманитарного знания имеет смысл говорить о мазохизме, как о конструкте, относящемся к смысловому полю науки о человеке – философской антропологии.

Единственность, однородность и разнообразие мира достигается ограничением составляющих его элементов: бог этого мира не играет в кости, потому что предпочитает шахматы.

...декоративному искусству не присуще качество реалистичности, следовательно, оно лишено этической составляющей и не способно вызывать сопереживание. С другой стороны, формы чистых отношений, предоставляемые этим искусством, обладают наибольшей универсальностью (всеобщностью).

Музыка, как и любовь, есть одновременное (в пределах музыкального события) проигрывание двух схем – «нарциссизма, позволяющего взгляд со стороны, и мастурбации, не допускающей никого между»...

Вслед за Мишелем Фуко, французским антропологом и философом, можно говорить о том, что норма диктуется определенными ценностями конкретной исторической, культурологической эпохи, и тем, что в данную эпоху об этой «норме» говорится отдельными людьми или целыми институтами.

Праздник снова и снова обманывает, обкрадывает и лишает нас веры. Однако выход из праздника и послепраздничное существование являются не менее ценным экзистенциальным и метафизическим опытом, чем сам праздник с его экстазами и трансами.

Ничто способно выйти за пределы себя лишь в несостоятельность и мнимость бытия. При этом складывается впечатление, что между небытием и тем, что мы называем бытием, недостаёт какого-то звена. Здесь возникают различные идеи, которые претендуют на роль недостающего звена. Например, Воля Шопенгауэра. Или Бог – неважно, как Он описывается. Или сознание. Тогда получается, что есть нечто большее, чем ничто, но возможно ли такое?

«...влюбленность есть не что иное, как преувеличение второстепенных различий, существующих между двумя женщинами (или двумя мужчинами). Но то же самое может распространяться и на произведения искусства, и на лошадей. В подобных ситуациях эластичная жесткость <...> уликовой парадигмы кажется неустранимой. Речь идет о формах знания, в логическом пределе тяготеющих к немоте...» (Карло Гинзбург)