Рейтинг публикаций

На вопрос, что дала ему философия, он ответил: <По крайней мере готовность ко всякому повороту судьбы>.

...Можно сказать и так, что проблема - не в "экстремистах", проблема в обществе, относящем экстремизм, в буквальном смысле, к явлениям крайним, далеко отстоящим от центра. Проблема в самой потребности культуры искать смысл подвига вне подвига (в комплексе неполноценности, в третьей перинатальной матрице, физиологических отклонениях и т.д.). Это говорит лишь о выключенности общества из пространства циклического ритуала (ритуал нельзя объяснить, интерпретировать, в нем можно только участвовать). Об отсутствии иерархической вертикали, благодаря которой только и возможно осмысленное участие в ритуале (и интимная близость с Тем, Кто Над ритуалом).

...сюжет в романе не особо важен, хоть это и не «орнаментальная», как может показаться, проза в постмодернистской аранжировке. Главное, роскошь стиля, которым эта история любви отличается от любого ее пересказа.

Один рано погиб, утонув в реке, как будто был позван и взят духами Природы, с которыми он говорил как равный в своих стихах. Другой рано оставил поэзию, тоже словно призванный на подвиг самоотречения – отречься от своего творческого дара, чтобы совершить духовный подвиг в самой жизни. Такие же жертвы – Веневитинов, Лермонтов, Грибоедов, Кольцов, Есенин, Клюев, Гумилев, Хлебников, Маяковский. И Пушкин, конечно. И Блок. И Цветаева. Этот ряд можно далеко расширить. Их судьбы жертвенны. Священные жертвы Аполлона.

… само слово «здоровый» – от древнерусского «дорво» – дерево, то есть сильный и мощный, как дерево.

...за моральный выбор действий и упущенные возможности человек сам несет свой крест.

“Счастливы те, кто, услышав о своих недостатках, сумеют исправиться”.

Рассказы у Набокова работают много серьёзнее романов, ибо избыток словесной игры, вмещённый в большое пространство текста, превращает игру эту в самодовлеющее явление...

…место для рассказчика, повидавшего виды и прелести перевозки трупов на разных работах, оказывается таким, что не Царством мертвым ему называться, а чистилищем.

Название "Менестрель" как нельзя лучше подходит альманаху, собравшему среди своих стен и под своею крышей талантов разных, исповедующих различные поэтические "веры", объединённых только одним – талантом.

Отсюда до угров и поляков, чехов и ятвягов, литовцев и немцев, от корелы до Белого моря и великого Устюга, где в лесах обитают тоймичи, от волжских булгар до буртасов, черемисов и мордвы – все эти племена, названные посолонь, покорил Бог христианскому народу и его владыкам: великому князю владимирскому Всеволоду Юрьевичу, отцу его, великому князю киевскому Юрию Владимировичу Долгорукому, и деду его, великому князю киевскому Владимиру Всеволодовичу Мономаху, которым половцы когда-то пугали своих детей в колыбели.

Между прочим, биография писателя – мастер-класс для начинающих и уже куда-то там продвинутых. Нет биографии – нет литературы. Есть одно сотрясение воздуха...