Рейтинг публикаций

Переезжая на размытые длиннотой полосы прибоя берега Леванта, многие лингвистически малосемитские сосуды речи часто оказываются в весьма непростой ситуации: здесь явно имеет место произрастать некий самобытный и самодовольный язык. Вместе с тем, достойно артикулировать на нем свой природный речеслов почему-то оказывается делом совершенно невозможным. Избыточная влажность здешних малозеленых палестин терпким прибоем тельавивской набережной стремится убаюкать в своей смертоносной жаровне всякое нетривиальное движение мысли, всякую, неоправданную мздою, искренность текста, испепелить любой саженец публичного своеобразия...

Когда я прочитал Галковского (именно статьи, <Бесконечный тупик> был потом), то понял, что плотина между нами и ХIХ и началом ХХ века прорвана. Именно поэтому Галковского и не поняли многие и не приняли. Понимаете?

Да какая разница, кто чего хочет и кто чего творит, важен-то, в конце концов, некий моральный энтузиазм...

Мещанство, казалось бы. Но – возведённое в степень великого.

...сколько бы русская литература ни вбирала в себя западных образцов, она всегда пыталась утвердить в них своё. Эта мысль витала в воздухе в качестве неявной идеологемы и утверждалась в виде творческой установки или духовной инвективы.

Действие второе. Арсен Ревазов

Вообразите хоть на мгновение, что вглуби Венеры мраморной Милосской, этой совершенной замкнутой, что круг земной, формы, сокрыта непостижимым образом вовсе другая форма, безобразная, или пусть такая же, пусть даже точная копия. Кто вообразил подобное, не говоря о том – кто сотворил, тот открыл уже иное п р о с т р а н с т в о искусства.

На самом деле, ни хера они - красно-коричневые - не победили. И не они будут гнобить, а это мы, либералы, их мочили в сортире, мочим и будем и далее мочить. Привести примеры? Пожалуйста!

Наша задача не в стилистическом анализе, а в том, чтобы понять живую, бьющуюся, пульсирующую мысль Розанова как один из центров Русского Возрождения начала ХХ века.

То, что случается в этой прозе как событие реальной жизни, – есть чувственное воплощение жизни прошлой, воплощение уже бывшей утраты

...не нужен идеалу Толстого коллективистский индивидуалист Левин так же, как не нужна ему и супериндивидуалистка Анна. Та – ещё больше, чем Левин, почему и назван роман «Анна Каренина». Инстинктивно ж любой художник «в лоб» не выражается. Только противоречиями, только противоречиями.