Проза

Субботним вечером сорокалетний служащий банка смотрел остросюжетный кинофильм. Мускулистый, ловкий киногерой застрелил пятьдесят врагов, десятерым расколотил головы ногами, двум перерезал глотки, четырех сбросил в пропасть, остальные – разбежались. Киногерой сел в танк и поехал спасать шикарную блондинку, запертую в подземном гараже графа Дракулы.

Сутулый, рыхлый, слегка пузатенький служащий банка, досмотрев кино, грустно вздохнул и плеснул в бокал виски – пятую порцию за вечер.

Служащий банка пил, вспоминал свою жизнь и думал о том, сюжет его жизни придумал какой-то очень нудный, неизобретательный сценарист.

А вкратце сюжет таков: отличная учеба в школе (особенно давались точные науки), учеба на факультете экономики, удачное трудоустройство в банк, ровная – не быстрая, но и не медленная – карьера. Женился лет в тридцать на тихой, скромной мымре из пресс-службы. Мымра оказалась редкостной пилой и занудой, родила от него двух детей. Начальство его ценило, женщины не замечали. К сорока годам он стал полнеть. Пристрастился к выпивке по субботам. Выпивая, смотрел остросюжетное кино – несколько картин подряд. И думал, что совершил ошибку – пошел в жизни не той дорожкой, не своей.

Он создан был для спорта, для кино! Его пузатенькое рыхлое тело, это не его тело, ему нужно тело ловкое, гибкое, мускулистое. Работа в банке, это не его работа, ему нужна работа на съемочных площадках голливудских блокбастеров. Мымра-пила-зануда, это не его жена, ему нужна шикарная блондинка, извлеченная из подземного гаража графа Дракулы.

Он пил, сожалел о потерянных годах и мечтал: эх, начать бы все заново, лет с тринадцати. Переписать сценарий…

Ну, раз есть мечта – пусть сбудется. Волей автора.

В сказке мечту персонажа могла бы исполнить, например, Баба Яга. В научной фантастике персонаж мог бы переместиться на двадцать семь лет назад, скользнув по какой-нибудь дурацкой «петле во времени».

Но зачем все эти условности? Вам они нужны?! А мне нет… Я – автор, я тут главный, и моей авторской воли достаточно. Абра-кадабра-дыньсь, раз-два-три…

И сорокалетний служащий банка уже не сорокалетний служащий банка, а тринадцатилетний школьник.

Он в первый миг перепугался, конечно, но быстро пришел в себя. Сказал мне спасибо и начал осваиваться…

Забросил учебники по физике-математике на антресоль и начал заниматься восточными единоборствами, боксом, фехтованием, гимнастикой, альпинизмом, стрельбой из лука и бодибилдингом. Стал посещать театральную, танцевальную и цирковую студии. Изучил английский в совершенстве, освоил даже диалекты и арго, и мог говорить с любым акцентом – австралийским, мексиканским, ирландским, кокни.

В восемнадцать лет он махнул в Америку – было трудно. Но ведь я и не обещал ему, что будет легко. Он работал официантом, массажистом, стриптизером и крысоловом. Пел на улицах Лос-Анджелесса песни-кантри, преподавал самооборону в доме престарелых, танцевал за деньги со вдовами нефтяных магнатов, выгуливал породистых собачек топ-моделей. Посещал актерские курсы, участвовал в кастингах, снимался в массовке.

И, наконец, ему подвернулась удача: он получил роль гусеницы-мутанта в фильме ужасов. Одетый в костюм, похожий на презерватив со щупальцами, рогами и присосками, он гонялся за шикарными блондинками, обволакивал их мерзкой, ядовитой слизью, насиловал и поедал. Продюсер обратил на него внимание: «Этот парень неплохо двигается!..» – и дал ему роль албанского беглого каторжника в своем следующем фильме. На десятой минуте фильма албанца застрелили из гранатомета, но публика успела оценить мускулатуру и бойцовские навыки молодого артиста.

Карьера пошла в гору.

Он играл бандитов и маньяков в дешевых фильмах, а затем полицейских и спецназовцев в дорогих. Он играл в фантастических комедиях и в мистических вестернах. Он стал актером-звездой, богатым и знаменитым, но не слава и деньги были для него самым главным, главным было то, что он занимался теперь своим делом: бегал, прыгал, стрелял, махал руками и ногами, гонял на джипах, летал на вертолетах, мужественно щурился и обнимал шикарных блондинок. Ему доставляло наслаждение делать все это перед камерой: он выходил под свет софитов, мужественно щурился и отправлял очередного наглеца-противника в нокаут. Однажды, перед тем как сложить апперкотом гигантского татуированного отморозка, который шел на него с бензопилой, актер-звезда лениво процедил сквозь зубы: «Мальчик… сопли подотри!» Этой реплики в сценарии не было, но режиссер пришел в полнейший восторг. «Мальчик, сопли подотри!» — это выражение актер стал использовать в каждом последующем фильме, выражение обрело крылатость, его печатали на тишотках и постерах с изображением звезды.

Но вот актер приблизился к своему сорокалетию. И хотя он находился еще в хорошей физической форме, поток предложений от киностудий стал иссякать. Агент актера, проработавший с ним лет пятнадцать, переметнулся к восходящей звезде – мастеру капоэйры из Бразилии. Бывшая жена актера, шикарная блондинка, отсудила у него четверть состояния, тринадцатилетняя дочь угодила в клинику для наркоманов, а семнадцатилетний сын зачем-то ограбил бензоколонку в Арканзасе. Горничная обвинила актера в изнасиловании, садовник в сексуальном домогательстве, а личный шофер выложил в Интернете видеоролик, на котором вдрызг пьяный актер лезет целоваться к ручной обезьяне и поет ей русские народные песни.

Деньги таяли стремительно. Актеру удалось запродать слоган «Мальчик, сопли подотри!» фармацевтической фирме, но много не дали. На последние миллионы актер основал кинокомпанию, чтобы самого себя снимать в собственных картинах, но фильмы плохо шли, хотя были сняты не слабее, чем у других.

Актер оказался на грани нищеты – по голливудским меркам.

Он перестал посещать спортзал, обрюзг, располнел. Целыми днями он сидел у видеоэкрана, пил виски, гладил отрастающий животик и смотрел остросюжетные кинофильмы. Сожалел об ушедших годах и мечтал: эх, начать бы все заново… изучить бы экономику… заняться бизнесом.

Я, как автор, конечно, все могу. Абра-кадабра-дыньсь… и тэпэ. Моя воля – я здесь главный.

Но как-то западло мне по кругу гонять…

Есть пара вариантов, как завершить историю:

1) актер скатывается все ниже и ниже, у него хронический алкоголизм и ожирение, но тут о нем, о его вкладе в киноиндустрию, вспоминают, довозят его на тележке до Аллеи звезд, он из последних сил впечатывает свою ладонь в лужицу цемента и тут же умирает, а пресса захлебывается восторженно-трагическими некрологами;

2) актер скатывается все ниже и ниже, у него хронический алкоголизм и ожирение, но о нем никто не вспоминает, тогда он из последних сил доползает до Аллеи звезд, разводит лужицу цемента, впечатывает туда свою ладонь и сразу умирает, разгорается жуткий скандал, о вкладе актера в киноиндустрию, наконец-то, вспоминают, отпечаток ладони решают оставить, слоган «Мальчик, сопли подотри!» вновь становится популярным, а пресса захлебывается восторженно-трагическими некрологами.

Я еще не решил, какой вариант хуже.