Капли и камни (3)
А как хорошо все начиналось!
Воспитательницы в детском саду были большие и красивые. Чулки у них были черные кружевные. Это я хорошо помню, потому что, когда они меня одевали, голова моя была где-то на уровне их коленок.
Они были добрые и веселые.
А еще они учились, наверно, где-нибудь на вечернем или на заочном. Или просто любили читать. Потому что в самой младшей группе они выучили меня стихотворению Лермонтова «Воздушный корабль». Сами, может быть, учили по программе и заодно меня выучили. Мне очень нравилось, хотя я не все смог запомнить:
А потом я продекламировал это дома, и дальше тоже:
Мама страшно возмутилась. Для младшей группы детского сада это показалось ей непозволительно сложно. Вероятно, она и в детском саду, придя меня забирать, возмущалось: нельзя так нагружать малолетнюю голову…
На самом деле мама очень любила Лермонтова и, может быть, это было что-то вроде ревности: не она сама, а какие-то детсадовские воспитательницы читают его с мной.
А как хорошо все начиналось!
Только никто никому не верил, и за колбасой в Москву даже с Урала ездили…
Нет, не совсем так… Верили… «Своим» верили… И «чужим» верили: заграничным, эмигрантским и несоветским…
А потом объявили зеленого змея врагом и ввели полусухой закон… Даже за самым плохим и глупым пойлом живых людей выстроили в километровые очереди. Первые жертвы, и слезы, и смех…
Одна из веселых историй того времени:
Очередь к пивной палатке. Длинная. Над окошком объявление:
«Ветераны Куликовской битвы обслуживаются вне очереди».
Кто-то возмущается, кто-то смеется.
Приходит старец с клюкой: Давайте пиво без очереди. Я ветеран.
– Очень приятно. Ваше удостоверение…
– Какое удостоверение? Вы что? 600 лет прошло…
– Не знаю, не знаю… Татары предъявляют.
А как хорошо все начиналось!
…Тулон, Египет, Аустерлиц, Москва, Лейпциг, 100 дней… А дальше ночь, океан, Св. Елена… И – этот самый воздушный корабль Лермонтова:
«… Иные погибли в бою, другие ему изменили и продали шпагу свою…»
Изменили… Это очень нехорошо… И шпагу продали…
В те счастливые детсадовские годы я понимал это очень буквально, я отчетливо представлял себе маршала в темном плаще, который в вечерних сумерках под полой этого плаща нес продавать свою шпагу на какой-то рынок с деревянными прилавками, вроде нашего Зацепского…
А как хорошо все начиналось!
Но – появилось лучшее: непримиримый враг хорошего…
А как хорошо все начиналось!
Но – четверть века промелькнула как миг.
И вот, конец июля. Пасмурно. Низкие тучи. На увитых хмелем репейниках веселятся и ссорятся птицы.
Напротив монастыря два узбека в оранжевых жилетах собирают из синих металлоконструкций трибуну-эстраду-помост.
Подготовка к 1025-летию крещения Руси.
Один молодой узбек стучится к нам. В руках у него большая белая электрическая вилка с розеткой на проводе, удлинитель:
– Брати света можна…
А еще недавно 1000-летие было. Четверть века назад. Тоже как-то отмечали. Правда, никакие узбеки тогда никакого «света брати» не спрашивали…
А как хорошо все начиналось!
…И как-то вообще многое у нас на грешной земле имеет свойство и обыкновение хорошо начинаться… А может быть, и не только у нас. Может быть, и на других не менее грешных планетах тоже что-нибудь хорошо начинается?
А как хорошо все начиналось!
Из какого-то монастыря в Курской области приехали два монаха и один послушник.
Послушник очень много и страстно говорил, всех обличал и грозил вечными муками, а один из монахов отличался невероятной какой-то кротостью, имел очень длинную, до пола, косу, и был несколько странного вида. Главное, коса до пола.
Он шел вдоль монастырской стены, и возле круглой башни на него неожиданно выскочил какой-то заезжий, болящий или из «взыскующих» (или и то, и другое, и третье):
– Ба-а-атюшка!
– Я не батюшка, – отвечал монах с кротостью.
– Ма-а-атушка!
– Я не матушка, – отвечал монах так же просто и кротко.
Заезжий остановился в удивлении.
Что было дальше, я не видел. Прошел мимо. Я нес воду с источника.
А как хорошо все начиналось!
Но шли дожди.
Шли, шли, шли…
И вот у монастырских ворот сидит небольшого роста совершенно мокрый кот, держит в зубах задушенную мышь, и при том еще громко орет: «Мяу! Мяу!»
А как хорошо все начиналось!
Зашел в церковь погреться, да там и остался.
То есть не совсем остался, конечно, но иногда заходил… Погреться.
А как хорошо все начиналось!
Осень. Монастырь. Сад. Яблоки. Стайка паломниц. Одна спрашивает:
– Батюшка! А можно мне одно яблоко сорвать?
Батюшка отвечает отрицательно:
– Одна уже сорвала!
Монастырские вокруг улыбаются. Не без злорадства. Им нравится. Похоже, «крылатые» батюшкины слова будут повторять и пересказывать…
Молодому труднику грустно это слышать. Грустно и стыдно. Он даже смотрит в сторону.
Потому что он, хотя еще и относительно молодой, но, грех сказать, трудного и всякого жизненного опыта у него больше, чем у этого остроумного батюшки…
Стыдно ему это слышать… За батюшку стыдно…
А как хорошо все начиналось!
А теперь… Увы… Увы…
А что теперь?.. Нехорошо?.. А как знать, может быть, и про это наше нехорошее сегодняшнее мы еще скажем: «А как хорошо все начиналось!»
А как хорошо все начиналось!
Однажды случилось чудо.
То есть чудеса, конечно, случались часто, можно сказать, почти каждодневно, и теперь случаются, и самое главное чудо это то, что мы еще до сих пор живы.
Но то было совсем другое чудо.
Отключилось электричество на подстанции. Это бывало нередко, отключалось ненадолго. Дело было днем, ничего страшного не произошло, только воды в кранах не было, насос не работал, и чайника нельзя было подогреть. Но это все не чудо.
Я проходил мимо Собора, в это время на колокольне сколько-то там пробили часы, и полминуты спустя ко мне подлетел Круглый Дима (действительно круглый):
– Ты слышал? Ты слышал?.. Чудо!
– Какое чудо?
– Света нет, а часы идут… И звенят!.. Чудо!..
Дима в свои 35 лет и не подозревал даже, что на монастырской колокольне 17-го века могут быть механические часы, которые идут и звенят независимо от подачи электричества… И в самом деле: чудо. Чудо удивления.
Дима вообще был немногословен, поэтому все, что он говорил, слушалось с вниманием.
Однажды, лежа в келье, он безо всякой связи с происходящим, отвечая своим внутренним мыслям, вдруг произнес:
– Да… Теперь настоящих монастырей мало. Теперь монастыри коммерческие.
А как хорошо все начиналось!
Действительно, хорошо начиналось.
Хуже было некуда. Так казалось.
Мы еще не знали, что бывает гораздо, гораздо хуже. Дураки были.
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
