Комментарий | 0

Водевиль

 
 
                                                           Люси Лисетт. Фавн.
 
 
 
 
Маки
 
Быть в центре восточной цикличности,
Стать пагодой Русской клоаки.
Культура по духу трагичности –
В подъездах рисуют не маки.
Собрать бы себя по кирпичику,
Бойницы чтоб были и флаги.
Принцесса с красивеньким личиком.
Подвалы с бочонками браги...
 
На деле осколки Пальмиры
Впиваются пылью,
Танцуют сатиры
Средь знойной Сирийской пустыни,
Пока ты Нагайной в квартире,
Отбросил атласное платье,
Как кожу, с прекрасной «Изиды».
Читаешь, сбиваясь, заклятье
Под шёлковой тканью-эгидой.
И кто-то, расставивший мины...
Умело по телу...
Коснулся – и взрыв!
 
И все вперемешку картины
Культуры «resistance passive».
Планета, картонкой на нитке,
Окрашена кисточкой в хаки –
И tabula rasa с поделкой по скидке
С лотка на опилки и палки.
 
И что мне востока цикличности,
Исландские древние саги?
 
Мне страшно и в этой обычности
Рукой
Вырисовывать
Маки.
 
 
 
 
Ода никчёмности
 
Утренним словом подстёгивать к цели,
Ночью терзаться вопросом: «зачем?»
Будто случайно забыл закрыть двери:
Жду возвращения сказочных фей.
С каждой попыткой себя оправдать
Громче становится ода никчёмности.
Вряд ли смогу я всецело принять,
Что упускаю простые возможности;
Что напевал у себя за спиной
Старую песня во славу двуличности.
Глубже не бездна, а шкаф платяной –
В тряпки завёрнуты кости античности.
Сколько прочесть благодушных страниц,
Сколько прожить в осознании дао?
Время не знает каких-то границ –
С ним я неспешен, хоть медленно таю.
Линии жизни. Цикличности круг.
Сколько ни падай, а график не кончится.
Время помощник и вредный недуг,
Мелкой скотинкой вокруг меня носится,
Чтобы разделся, помылся, лёг спать.
Чтобы закончился день ритуалом.
Солнце сожрёт догоняющий враг.
Кончится всё, знаменуя начало.
 
 
 
 
Паранойя
 
Брошен среди одинаковых фабул –
Вот тебе, друг, твоё «мёртвое общество».
Вместо поэтов тут прячется Фавн...
Где же ты, где, долгожданное новшество!?
Ты не Гоген, но типичный дикарь.
Вновь накатил для затишья по маленькой.
Где-то внутри ревёт страшная тварь,
Но почему ты зовёшь её славненькой?
Зубками клац, и твой город в крови,
Но повторишь: «это всё одиночество,
Всё развивается ради любви!»
Снова ты спутал безумие с творчеством.
Здесь паранойя чуть больше, чем страх.
Вскроет живот, как швейцарские ножики.
Где б не скрывался, в каких бы мирах,
Вслед полетят ядовитые дротики.
 
 
 
 
Имя твоё
 
День ещё выстояв, выстрелю именем
(Буквы насквозь поражают мишени).
Все уцелевшие – в памяти вымерли,
Вырвали почву и стали нетленны.
Самые тёмные вехи истории
Увековечат собой гуманизм.
О, Робеспьеры могучей колонии!
Здравствуй, несущийся вслед жандармизм!
Руки заломит лирический-опер,
Главный по рифме, полиция нравов –
Выйду, скопировав чей-нибудь почерк,
Сделаю новое фото на паспорт,
Буду готов генерировать письма,
Гневно сбивая любовную дрёму...
Мастер душевнобольного трагизма,
Доброжелатель под окнами дома.
Сколько на голову мира излить
Нужно моей раскалённой любви?
О, непокорный влюблённый Ифрит,
Имя её в трудный час помяни –
Пусть оно будет из жарких уст греть,
Сердцу не даст отсыреть без огня.
Я не безумен, но буду смотреть –
Пули однажды настигнут тебя...
 
 
 
 
Символизм
 
Я – оголённое чувство немого,
Крик не дошедший с планеты Ка-Пэкс.
Образ родится и сдохнет сверхновой,
Заледенелый расколет рефлекс
Стойкой привычки и постного взгляда,
Режущих волю и жизнь без ножа.
Песня моя увлечёт как наяда
В мир, «где бессильны слова».
Дайте проплыть ледоколу идей,
Пусть донесёт символизм к берегам
(В крышку гробов уже много гвоздей
Позабивал фатализма титан).
В «роще священной» воспевши античность,
Должен ли перст целовать я Судьбы?
Видел ли кто на кресте фанатичность,
Скорого бунта и смерти следы?..
Общая суть у чтеца и судьи;
Право решать – это внутренний бой.
Мне ли не знать, что стоит на крови?
Бросивший вызов вмиг станется мной:
Я – «пьюти-фьют» на Земном языке,
Тронувший льды или тронувший вечность.
Каждый отыщет в моём кулаке
Грубый призыв осознать человечность.
 
 
 
 
Плач по Орфею
 
Смеются тимпаны и флейты в лесу.
В неистовстве топчут менады траву:
Расставив певца ритуально останки,
Над клочьями босо танцуют вакханки.
 
Заплакали звери, цветы и деревья,
Склонились над телом поэта Орфея,
Дриады и нимфы рыдают, скорбя,
Из ран отпила, насыщаясь, земля.
 
Восстали туманы из горных щелей,
Процессия духов лесов и полей
Спускается плавно вдоль речки Гебра,
Где плачет кифара по смерти певца.
 
Про смерть говорят – одинокое дело,
Но сонмище духов на гору летело,
И всё нарастал их сомнический гул,
Пока раздавалась мелодия струн.
 
Душа отлетела и бросилась в тени:
Среди асфоделий с любимой своею
Блуждает по сумраку троп кифаред –
Несчастный влюблённый, великий поэт.
 
 
 
 
Куда же ушла красота?
 
По мрамору узких ступеней,
Средь белых, как соль, балюстрад,
Втекаешь, как озеро мнений,
В искусственно созданный ад.
 
Покинув музейные стойки,
Завидев родные места,
Рождается возглас неловкий –
Куда же ушла красота!?
 
Реальность ударит кастетом –
Попробуй, как лист, не упасть.
Врезается в кости монетой
Ладья, что несётся топтать.
 
В ней образы сотен картинок,
В них: Берия, Освальд, Исса
И главное слово из льдинок,
Что зрячему режет глаза...
 
А мы, будто Миллиган, копим
Пластины надёжной брони,
Но мир обломает нам копья –
Тевтонцам мы ляжем сродни. 
 
Попытки забудь оправдаться,
Пред вечностью мы – пустота,
Но как же приятно признаться,
Что вечность – и есть Красота...
 
 
 
 
Водевиль
 
Разучился придумывать шутки
(Сценарист водевиля скончался).
Рассмеялся в забитой маршрутке,
Позабыв, когда стоит смеяться.
Труффальдино бы отнял колпак:
«Пантомима утратила дух!»
Выбегаю под градом атак
(Моя паника – точечный хук).
При позоре дробится сознанье:
Рукотворную маску шута
Надеваем, ужимки вбирая,
Переносим из вне на себя.
Переходим на личности. Две.
Переходим из образа в образ:
Из-под выверта станет ответ,
И созвездием кажется хорос.
Отпуская конформную самость,
Не забудь отстегнуть ей намордник.
Незакрытых гештальтов осталось
На гротескно написанный сборник.
Истоптать бы стихом сто полов
Да повесить «пиджак» арлекина,
Но среди моих редких чтецов
Не услышать: «Окстись, дурачина!»

 

Последние публикации: 
Достоевщина (27/04/2023)

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка