Онтологические прогулки

 

 

 

От автора

 

Источник наших знаний о Шауле, первом царе Израиля, почти исключительно книга ТАНАХа Шмуэль 1 (Самуил, 1-ая книга Царств). В Повести лет 1 (1-я книга Паралипоменон) о нём одна-единственная глава. В надписаниях нескольких глав Восхвалений (Псалмы) упоминается имя Шауля, однако текст абстрактен и реального отношения к нему, описанному в книге Шмуэль 1, не имеет. Ни один внешний источник Шауля не упоминает. Да и там, где присутствует этот трагический персонаж, он всегда с появлением Давида служит лишь антитезой, фоном для повествования о великолепном и благородном юноше, избранном Богом царскую династию основать.

История Шауля, первого израильского царя, увидена глазами Давида, второго царя Израиля, его с трона свергнувшего. Впрочем, трон упомянут не к месту. У Шауля не было трона. И поставить его некуда было. Так что считать Шауля «настоящим» царём или нет — это вопрос. ТАНАХ считает. Кто мы, чтобы не согласиться?

В истории, написанной победителями, место побеждённым отводится незавидное. В глазах повествователя-победителя Шауль, если и был предтечей Давида, то лишь в том смысле, что он такой царь, каким быть не должен.

Представить мысли и чувства человека по тексту, к нему не слишком благожелательному,  никак невозможно. Поэтому — попытаемся.

Итак, источник моих представлений об этом царе одна книга ТАНАХа, мною переведенного и прокомментированного на основе традиционных толкований и современных научных исследований. Прямая речь Всевышнего в переводе даётся без кавычек. Буквой ѓ передается отсутствующая в русском языке буква ה, звучание которой схоже с украинским «г». Сделано это для того, чтобы приблизить звучание имён собственных в переводе к оригинальному. Стихи традиционно делятся на полустишия, нередко — на большее количество интонационно выделенных частей; это почти всегда совпадает с характерной для русского языка интонацией. Названия книг даются в переводе с оригинала, а не как принято в переводах Библии на русский язык. При первом упоминании этих названий и имён собственных даётся по Синодальному переводу вариант имени, если он есть, и традиционное русское название книги. Во всех случаях, кроме особо отмеченных, цитируется Шмуэль 1.

 

1

Испрошенный

 

Шмуэль

 

В Учении (Тора, Пятикнижие) устами Моше (Моисей) в его предсмертной речи, обращённой к народу, сказано о характере государственного устройства Израиля на земле, Господом обетованной.

 

 

            Под водительством преемника Моше Иеѓошуи (Иисус Навин) евреи, став субъектом Господнего чуда, Ярден (Иордан) перешли, на их глазах свершилось чудо падения стен Иерихо (Иерихон), они землёй овладели, разделив между колен, поселились согласно наделам, но до поры до времени «царя над собою поставлю» ещё долго не говорили. Может, не ощущали себя, «как все народы вокруг»? После смерти Иеѓошуи наступил продолжительный период, когда колена Израиля жили одно от другого достаточно обособленно, объединяясь, и то частично, в союзы перед лицом внешней угрозы. Во главе этих союзов вставали судьи Израиля. Об этом периоде истории рассказывается в книге, которая так и названа Судьи (Книга Судей). Значение слова «судья» в контексте этой книги — правитель. По содержанию книга чётко делится на три раздела. В первом, «географическом», описывается заселение Земли обетованной, завоёванные и не завоёванные территории. Второй раздел повествует о судьях — харизматических личностях из разных слоёв народа, их борьбе против врагов Израиля. Третий раздел — рассказ о завоевании коленом Дана земель на севере и о гражданской войне. Из книги следует, что период судей длился 350 лет (семь «юбилеев»), в то время как исследователи полагают, что он составлял около двухсот. Согласно традиции, автор книги — пророк Шмуэль. Некоторые судьи лишь упоминаются в книге, но большинство из них оказали огромное влияние на ход еврейской истории, борьбу с язычеством, на утверждение религиозно-национальной самобытности и формирование единого народа на большей части заповеданной Богом земли. Среди них Эѓуд (Аод), пророчица Двора (Девора, Дебора) и военачальник Барак (Варак), Гидон (Гедеон), Ифтах (Иеффай), Шимшон (Самсон). Триста пятьдесят или двести — как бы то ни было, немалый срок, лелея независимость колен, евреи сопротивлялись очевидной исторической необходимости: единому государству с единым властителем. Не случайно в Судьях рефреном звучит: «В те дни царя в Израиле не было» (17:6, 18:1, 19:1, 21:25). Этими словами заканчивается вся книга, этими словами подводится итог ушедшей эпохе.

Однако за всё, в том числе и за единство и силу в единстве, надо платить. Желанию царской власти, крепкой руки, которая спасёт от врагов, противостоит опасение. Достаточно вспомнить знаменитую притчу.

 

 

Пророк Шмуэль, выполняя волю Господню, предупреждает народ, требующий царя.

 

 

            Именно ему, пророку Шмуэлю, бывшему судьёй Израиля долгие годы, несмотря на неприятие царской власти, выпало поставить царя. С одной стороны, царь — избранник, помазанник Божий, более того, слово мелех (царь) относится в Тексте как к земному царю, так и к небесному, с другой — вопреки воле пророка, уст Господних, царя требует поставить народ. Забегая вперёд: именно уступка народу после победы над Амалеком (Амалик) и милосердие к поверженному врагу станет причиной Божьего гнева и отрешения Шауля, не исполнившего категоричные требования, от царской власти.

Редко кто из героев ТАНАХа был удостоен чести, подобно Моше, рассказа о жизни его с самого рождения начиная. «Житие» пророка-судьи, как и в случае праматерей Сары (Сарра), Ривки (Ревекка), Рахели (Рахиль), начинается с бесплодия матери, дающей обет: «Всемогущий Господь, если увидишь, заметишь муку рабы Своей, вспомнишь, рабу Свою не забудешь, дашь рабе Своей сына,// его отдам Господу на все дни его жизни, бритва на голову его не поднимется» (1:11). Молитва Ханы (Анна) услышана.  «Было: спустя время зачала Хана, сына она родила,// дала ему имя Шмуэль, ибо у Господа испросила» (там же 20). Бездетная испросила сына у Господа, дав обет о его назорействе, дав обет его Богу «вернуть», и привела мальчика к Великому коѓену (коѓен — жрец единого Бога, в отличие от языческого) со словами: «Об этом ребенке молилась,// и дал Господь мне, о чём я просила, выпросила я у Него. Господу его отдаю, на все дни жизни отдан он Господу…» (там же 27-28).

            У испрошенного, вымоленного матерью сына традиционное для ТАНАХа «событийное» имя, значение которого: услышал Бог. Но не только Хану Всевышний услышал. Центральная тема повествования о пророке-судье — «услышанность». Юный Шмуэль лишь с третьего раза, и в этом ему помогает Великий коѓен Эли (Илий), понимает, что во сне слышит Бога. Наученный Эли, когда вновь явился Господь, Шмуэль отвечает: «Говори, слушает раб Твой» (3:9-10). Шмуэль вырос, с ним был Господь, о чём знал весь народ. Шмуэль слышал Бога, а Господь слышал Шмуэля. Услышал Он молитву Шмуэля и жертвоприношение принял, когда судья-пророк, призвавший народ очиститься от языческой мерзости, просит Господа даровать победу Израилю над извечными врагами — плиштим (филистимляне). Победа дарована, в знак чего Шмуэль ставит камень, сказав: «В этом месте Господь нам помог». «Покорились плиштим, в пределы Израиля больше не приходили,// была рука Израиля на плиштим все дни Шмуэля». А пророк-судья ходил по городам, судя в них Израиль, возвращаясь в Раму, где был его дом и где «Господу жертвенник он построил». «Шмуэль судил Израиль все дни своей жизни» (7:12-17).

Шмуэль — посредник между Ним и народом, пророк-судья, не царь, но земных дел устроитель, услышанный и слышимый Богом, идеал, подобный Моше.

Состарившись, Шмуэль поставил судьями своих сыновей, но «не его дорогой шли сыновья, клонились к наживе,// брали мзду, суд искривляли». Все старейшины Израиля приходят к Шмуэлю сказать: «Состарился ты, а сыновья не твоей дорогой пошли,// теперь поставь нам царя, как у всех народов, судить нас» (8:3-5). Требование старейшин, напоминающих Шмуэлю слова Учения о царе, было в его глазах злом, как некогда было злом в глазах Гидона-судьи, в ответ на призыв израильтян ответившего: «Не буду над вами властвовать, и не будет над вами властвовать сын мой,// Господь властвовать будет над вами» (Судьи 8:23).

Шмуэль молится Господу, и Всевышний ему отвечает.  

 

Ослицы

 

Эксперимент с пророком-судьёй, устроителем жизни народной не провалился, но повторению не подлежал. Наверное, не было той молящейся и испрашивающей, чтобы был послан такой, чья особость не царская: власти не ищет, а в старости, слагая, отчитывается перед народом. В истории Израиля Шмуэль наособицу: в полном смысле ни предшественников, ни наследников ни среди пророков, ни среди властителей не имеет.

Народ потребовал царя — Господь согласился. И от повествователя — родословная доблестного воина по имени Киш (Кис) из Биньямина (Вениамин), самого малого колена Израиля с репутацией очень воинственного, Киш, у которого сын «Шауль именем, красивый, статный, не было из сынов Израиля никого лучше его,// на голову выше всего народа». Имя сына само по себе говорящее, дословно: испрошенный. Кем? У кого? С какой целью испрошенный? Вопросы, конечно же, риторические. Ибо имя существует не само по себе, оно ответ на имя судьи-и-пророка, ответ на имя Шмуэль, противника института царя, который народ закабалит. Шауль: испрошенный у Бога народом, который отнюдь не безмолвствует, напротив, настойчиво требует, и — у отца Шауля пропадают ослицы, искать которых с одним из слуг посылает он сына.

Три земли Шауль со слугой обошли — не нашли. Придя в четвёртую, говорит слуге: «Идём, вернёмся,// а то отец, оставив ослиц, о нас беспокоиться будет». Слуга отвечает: «Вот, Божий человек в этом городе, муж почтенный, всё, что скажет, сбывается,// сходим теперь туда, может, скажет нам о дороге, по которой пойти нам». Действительно, Шаулю необходимо свой путь отыскать. Три раза путников неудача постигла. На четвёртый… 3 + 1 — знаменитая фольклорно-танахическая арифметика.

Не узнав, по какой дороге идти, ослиц не сыскать, никуда не дойти. Но у Шауля, не желающего к провидцу идти, ещё один аргумент: «Вот, пойдём, что человеку этому принесём? Хлеб в сумах наших кончился, нет дара — принести Божьему человеку…» У слуги, явно всезнающему повествователю пособляющему, ответ и на это: «Вот, у меня в руке четверть шекеля серебра [археологами найдены монеты в четверть шекеля весом 2.63 и 2.54 грамма],// дам Божьему человеку, чтобы рассказал нам о дороге». Шаулю приходится согласиться: «Верно слово твоё, давай пойдём» (9:1-10).

Цепь случайностей выстраивается очень логично: пропавшие ослицы — слуга, знающий о провидце — четверть шекеля серебра (сумма, однако, даже ослиц не слишком достойная), да к тому же, к городу поднимаясь, путники встречают девиц, воду черпать выходящих, напоминающих собравшихся у колодца, где посланец Авраѓама (Авраам) случайно встречает будущую жену его сына Ицхака (Исаак, Вначале 24). На вопрос: «Есть тут провидец?», девицы в цепь случайностей ещё одну добавляют: «Есть, вот, он перед тобой,// теперь торопись, он сегодня в город пришёл: у народа нынче  жертвоприношение на высоте». Искатели ослиц поднимаются в город, и, цепь не случайных случайностей замыкая, им навстречу выходит Шмуэль (9:11-15), которому за день до прихода Шауля Всевышний открыл:

 

            Надо думать, что три дня пропадавшие ослицы нашлись на четвёртый: 3+1. 

Шауль, поражённый словами Шмуэля, говорит пророку-судье: «Ведь я сын Йемини [Биньямин], из самого малого колена Израиля, семья моя в колене Биньямина самая младшая,// зачем такие слова мне говоришь?» (там же 21). Слова Шауля заставляют вспомнить Моше, сказавшего Богу: «Кто я, чтобы идти к Паро [фараон],// чтобы вывести сынов Израиля из Египта?» (Имена, Исход 3:11)

            Шмуэль заводит Шауля и слугу его в дом, во главе званых место даёт, велит повару подать ту часть, которую велел отложить, и тот голень им подаёт. Это вызывает у участников трапезы, приглашённых пророком принять участие в жертвоприношении, несомненное любопытство. Кто? Откуда? Такой почёт — почему? Все участники торжественной трапезы поражены: Шауль и слуга оказанным им почётом, званые — незнакомыми людьми, удостоенными невиданной чести. Можно представить: весь город, в неведении томящийся, не сможет заснуть. Можно представить Шауля, поражённого странными словами пророка. Судьба ослиц известна пророку? Это не удивляет: на то и провидец.

Повествователь, создав атмосферу таинственности и тревоги, оставил читателя самому разбираться. У повествователя задачи важнее: всё в точности максимально коротко рассказать. Поэтому, стихом единым помедлив, сообщив, что Шмуэль с Шаулем на крыше поговорил, ночь минуя, Текст сообщает: как только «заря занялась», вновь Шмуэль зовёт Шауля на крышу (9:25-26).

            Вслед за Текстом, создающим огромные, таинственным смыслом наполненные паузы, остановимся — несколько слов о крыше сказать. В древнем Израиле плоские крыши были существенной, можно даже сказать, интимнейшей частью домов. Внизу жена, дети, слуги, скот — шум, гам, теснота, кутерьма. Но не только для разговора без лишних жадно любопытных глаз и ушей зовёт пророк Шауля на крышу. Текст, в отличие от читателя, заглядывает вперёд, когда Давид увидит на крыше купающуюся Бат Шеву (Вирсавия). Но это — ещё когда будет, в другом городе, в иное время, в измеренье инаком, а пока, даже крыше не доверяя, Шмуэль уводит незатейливого искателя ослиц из города и велит сказать слуге идти перед ними. Тот пошёл — «а теперь остановись, слово Бога тебе объявлю» (там же 27).

 

 

            И далее безмолвному, поражённому помазаннику пророк сообщает, что тот будет делать. Дальнейшее описание событий свидетельствует: Шауль, не раздумывая и, словно это происходит не с ним, исполняет волю пророка. Провидец, поражая Шауля, предвещает: сегодня, уйдя от него (волю его исполняя!), у могилы Рахели встретит тот двух людей, от которых узнает, что ослицы нашлись, и отец о нём беспокоится. Оттуда он поторопится, дойдёт к дубу в Таворе (Фавор), где встретят его «три человека, к Богу в Бейт-Эль [Вефиль] восходящие,// один несёт трёх козлят, другой три буханки хлеба несёт, третий несёт мех вина». Они Шаулю два хлеба дадут. После этого, дойдя «до холма Божия», он встретит толпу пророков с музыкальными инструментами (там же 2-5).

 

 

            Чудеса! Наивный, простоватый Шауль будет пророчить! Новый человек, в которого он обратится? Жаль, торопящемуся всё рассказать повествователю не до переживаний ошарашенного Шауля: много о нём мы бы узнали.

Кроме встречи Шаулем пророков («дух Божий сошёл на него — с ними пророчил», там же 10), ни одну другую деталь предсказания Текст особо не подтверждает. Зачем? Сбылось главное, к чему тратить слова на доказательство второстепенного, призванного убедить ошеломлённого происходящим обыкновенного человека в истинности того, что он видит своими глазами и слышит собственными ушами. Достаточно сообщить, что сбылось.

            Званые на трапезу остались за Текстом: придёт время узнают и они обо всём. А пока, увидев посланного ослиц отыскать, во пророках, «все его знавшие вчера и третьего дня» поражены, друг другу говорят: «Что это с сыном Киша? Ужель и Шауль в пророках?»

Отнюдь не с целью избежать тавтологии (иврит её не боится) по-разному назван герой повествования. «Сын Киша» — не констатация очевидного, но имя, достоинство умаляющее, возможно, даже презрительное. И вот на глазах удивлённой толпы с «сыном Киша» происходит невероятная перемена: он пророчит, значит, уместней о нём говорить уважительно. По ходу Текст делает лингвистическое замечание: «ужель и Шауль в пророках?» стало присловьем (там же 12). Прощаясь с Шаулем, пророк говорит: «Будет: когда явятся тебе эти знамения,// делай, что рука твоя сможет, ибо с тобою Бог. Сойдёшь передо мною в Гилгаль [Галгал], я сойду к тебе всесожжение принести и жертвы мира,// семь дней жди, пока приду возвестить, что тебе делать».

 

 

            Никто не требует от Шауля молчать о происшедшем. Но он молчит о помазании. Молчит, ибо боится, что пророческий дар, «сердце новое» и помазание — лишь странное видение, а подлинное его назначение, смысл жизни — ослицы. Текст, верный себе, не стремится раскрыть ничьи душевные тайны, то ли подвигая, то ли останавливая перед этим читателя. Текст избегает определений: он должен как можно точнее назвать и сообщить, функцию психолога на себя не возлагая.

            Страх перед будущим сковывает Шауля. Он и впрямь, похоже, остаться при ослицах желает. Дядя Шауля спрашивает его и слугу: «Куда вы ходили?» Шауль отвечает, не скрывая встречи с Шмуэлем: «Ослиц искать, а, увидев, что нет их, пошли мы к Шмуэлю». Дядя: «Расскажи, что сказал вам Шмуэль». Из всего, что ему Шмуэль рассказал и за городом и на крыше, из всего, что для него сделал пророк, Шауль сообщает: «Рассказал, сказал нам, что отыскались ослицы» (там же 14-16). Чего же, дядя, вам боле: сыскались! Похоже, теперь об этих знатных ослицах, как об ослице Билама (Валаам), вся страна ведает, а узнает весь мир.

            Кстати, спросить об ослицах: они почему? Осёл — средство передвижения всех, кто его себе может позволить. До коней, наводнивших страну в эпоху Шломо (Соломон), далеко, к тому же и тогда семейство (род) Киша, самое младшее в самом младшем колене Израиля, вряд ли могло себе такую роскошь позволить. Другое средство передвижения в эпоху Шмуэля-Шауля — мул, но он гораздо дороже, да так далеко, как своенравный осёл, не уйдёт. К тому же, не забудем: не ослы — но ослицы. Огромная разница, особенно по весне или ранним летом, когда начинается брачный период. Ирония в том, что средство передвижения заставляет Шауля и его слугу немало по стране прошагать. Хотя не сказано, когда поиски ослиц и обретение царства случились, но, вероятно (исходя из поведения ослиц, а повадки животных всегда в ТАНАХе описаны точно), дело происходит весной: в Израиле жарко. Нелёгкий путь проделал Шауль со слугой. Но тот, свой долг необходимо достаточной случайности выполнив, из Текста исчез. А Шаулю предстоит путь, хоть не слишком долгий, но не простой, честней сказать бы, трагический.

            Следующие десять стихов — великолепный образец танахического лаконизма. Здесь и упрёк народу в неблагодарности Богу, вызволившему Израиль из рабства, и процедура избрания жребием. И забавное происшествие: избранный царь прячется от людей, от жребия, выпавшего на долю его, подобно пророку Ионе, пытавшемуся морем от миссии своей убежать. Но, в отличие от рассказа о пророке Ионе, всё снижено пародийно: слишком по-детски на суше прячется от царствования наивный Шауль. В этих стихах и упоминание, что Шмуэль говорил народу о законах царства, и о том, что избрание Шауля было воспринято неоднозначно. Одни, «доблестные», приняли царя. Другие, «негодяи», опозорив его, дар не поднесли, чего — немаловажная деталь! — Шауль «не заметил», хотя подлинному царю малейшее проявление бунта надо бы замечать. Шмуэль (не Шауль!) отсылает всех по домам. И среди других идёт домой, страх перед будущим унося, и Шауль, царь, в полной мере пророку послушный.

Созвав народ к Господу,  Шмуэль сынам Израиля говорит.

 

Только от Господа не отступайте  

 

Соседи, окружавшие Израиль, в покое его не оставляли. Царь Амона, народа, жившего на восток от Гилада, местности в Заиорданье, по имени Нахаш (дословно: змей; Наас) разбил стан у еврейского города Явеш Гилада (Иавис Галаадский), и, вероятно, смирившись с силой врага, жители Явеш Гилада предложили заключить с ними союз, став данниками Нахаша. Обе стороны пока поступают традиционно по обычаям того времени: сильный дань добывает, слабый ей откупается. Но Нахашу этого мало, он издевательски требует: «Так заключу — выколю каждому из вас правый глаз,// весь Израиль позором покрою» (11:1-2). (И. Флавий: «Для того, чтобы лишить этих людей раз навсегда способности к военной службе, потому что левый глаз оставался у них в бою прикрытым щитом», Иудейские древности 6:5:1.)

Желанием навлечь позор на весь Израиль Нахаш совершает непростительную ошибку. Старейшины Явеш Гилада, не хитря, не мудрствуя лукаво, но очень прямо и честно отвечают: «Дай нам семь дней, разошлём посланцев во все пределы Израиля,// не будет спасителя — выйдем к тебе» (11:3).

 

 

            (По И. Флавию было немного иначе. Шауль «велел перерезать у своих быков жилы и послал их по всей стране с угрозою, что он сделает то же самое со всем скотом тех ослушников, которые вздумали бы не явиться к Иордану на следующий день вооружёнными и не последовать за ним и пророком…», Иудейские древности 6:5:3.)

Характерная ситуация. Событие происходит вскоре после избрания Шауля царём. Похоже, не слишком быки с ослицами разминулись. Царь занят пахотой, значит, действие происходит в конце израильской зимы, или очень ранней весной. Не пожалев личных быков — царский удел! — царь-землепашец рассылает окровавленные части быков и грозное предупреждение во все пределы Израиля. Внимание! Послание-предупреждение скреплено двумя именами: царя и пророка, без которого Шауль пока и шага не делает.

            Против глумящегося врага Шауль собирает огромное войско: триста тысяч сынов Израиля, из них десятая часть — люди самого большого колена

Иеѓуды (Иудея). Шаулю удалось найти вернейший аргумент единения — страх. Осталось доказать неслучайность избрания, врагов победив. И Шауль, демонстрируя уверенность в близкой победе, передаёт жителям Явеш Гилада через посланников их: «Так жителям Явеш Гилада скажите: 'Завтра в солнечный зной вам будет спасение'» (11:8-9).

На следующий день Шауль, тремя отрядами расставив народ, продемонстрировал свои качества военачальника. Победа приносит Шаулю признание: народ хочет «негодяев», усомнившихся в царе, не размышляя, убить, что даёт Шаулю прекрасную возможность проявить истинно царское качество: великодушие. И Шмуэль, словно убедившись в правильности Божьего выбора и  смирившись с требованием народа, зовёт всех в Гилгаль, царство там обновить.

 

 

            С избранием царя миссия Шмуэля-судьи завершена, и он, подобно Моше и Иеѓошуе, обращается с прощальной речью к народу, прося у него свидетельства перед Господом и помазанником Его, что никого не обирал, не угнетал, мзду не брал. Шмуэль совершает экскурс в историю, вспоминая предшественников — судей Израиля, как бы подводя черту под эпохой, которая им завершается. Шмуэль не скрывает своего негативного отношения к власти царя, но призывает народ вместе с царём страшиться Господа, служить Ему, слушать голос Его. В знак своей правоты, истинности слов своих обещает он чудо. Во время жатвы пшеницы, то есть в середине лета, когда в земле Израиля дождей не бывает, Шмуэль обещает: Господь пошлёт гром и дождь. Это будет подтверждением его правоты, что, испросив царя, народ великое зло совершил. И тут же из уст пророка следует утешение: несмотря на совершённое зло, если будут они Всевышнему всем сердцем служить, Господь их не оставит. А он за народ этот будет молиться. Речь обращена, конечно, к народу. Но у неё ещё два адресата: Господь, согласившийся Израилю дать царя, и помазанник Его, испытание войной успешно прошедший.  

 

Шауль побеждающий

 

Танахическая хронология по большей части загадочна, редко понятна. Даже последовательность событий не всегда однозначна. Что было вначале? Что случилось в конце? Что было причиной? Что стало следствием? Вероятно, человеку эпохи цикличного ощущения времени это было не слишком уж важно. Суть события не изменилась от того, что это было не вчера, а позавчера? Остальное — не очень существенно.

Эпоха сущностей. Существительные времена.

 

 

«Хронологические» стихи обычно темны. Этот не исключение. Возможно, он — позднейшая вставка.  Наиболее вероятное прочтение первого полустишия: события, о которых последует дальнейшее повествование, происходят год спустя после воцарения пророком и народом Шауля в Гилгале. Второе полустишие наиболее удачно истолковал р. И. Абарбанель (1437-1508, великий комментатор ТАНАХа): речь о том, что подлинное царствование Шауля продолжалось два года, до помазания Давида.

Как бы то ни было, продолжается рассказ о Шауле-военачальнике, рядом с которым впервые в повествовании появляется сын Ионатан (Ионафан), которому суждено сыграть важнейшую роль в судьбе отца и своего друга Давида. Появляется Ионатан уже взрослым. Под его рукой отец оставляет тысячу воинов, под своей — три тысячи из армии, победившей царя Амона Нахаша. В отличие от судей, Шауль создаёт пусть не большое, но регулярное войско, «остальной народ» отослав «по шатрам» (там же 2).

И ещё о хронологии. Сколь бы молод ни был Ионатан, первенец и наследник, но он уже воин, военачальник. Сколько же было его отцу, когда он в поисках пропавших ослиц бродил по стране, до царского помазания добродившись? Нет ответа, однако, вряд ли Киш, его отец, послал бы на поиски женатого зрелого мужа.

В это время Израиль был под властью плиштим: «прятался народ в пещерах, среди колючек, в скалах, башнях и ямах». Новый царь против плиштим поднимает восстание. Ионатан «наместника плиштим поразил, услышали это плиштим, в шофар (рог, который употреблялся и употребляется сегодня  исключительно в ритуальных целях) Шауль протрубил по всей стране, говоря: «Иврим, слушайте!» Иврим, Израиль услышал — «созвали народ к Шаулю в Гилгаль».

Повествователь представляет враждебные стороны. Плиштим: «колесниц тридцать тысяч, шесть тысяч всадников, народа множество, как песка на морском берегу» (там же 3-6). Ни о коннице, ни о колесницах у Израиля речи нет вовсе. Такая современная армия у евреев появится лишь при Шломо. Даже Давид, захватив коней и колесницы, не знал, что с ними делать, велев подрезать коням сухожилия, а колесницы попросту уничтожить. Эта огромная грозная армия (конница и колесницы наверняка регулярная армия, которая всегда готова к войне) противостоит Израилю, в материальном отношении отстающему от плиштим на эпоху: «По всей стране Израиль [первое употребление в ТАНАХе этого словосочетания] кузнеца не найти,// ибо сказали плиштим: 'Чтоб иврим не сделали ни меча, ни копья'. К плиштим весь Израиль спускался:// наточить соху, лопату, топор и мотыгу» (там же 19-20). Из всего еврейского войска настоящее оружие было только у командиров: «Было: в день войны не было ни меча, ни копья в руках у народа Шауля и Ионатана,// было у Шауля и Ионатана, сына его» (там же 22).  

Теперь понятен вопль народный: царя! Праведный, бескорыстный Шмуэль честно судит Израиль. А стране нужен «на голову выше всего народа» спаситель от плиштим, её угнетающих.

Он явился. Он народ к войне призывает. Опасаясь войны, евреи бегут через Ярден, к братьям в Заиорданье. В то же время часть народа (видимо, воины) спешат к Шаулю в Гилгаль, который рядом с Иерихо и переправами через Ярден (там же 7).

Чтобы война была успешной, необходимо жертвоприношение принести. Понятно, в присутствии и при участии пророка Шмуэля, который говорит Шаулю, прощаясь — снова споткнёмся о хронологию — после помазания (вроде бы год назад?): «Сойдёшь передо мною в Гилгаль, я сойду к тебе всесожжение принести и жертвы мира,// семь дней жди, пока приду возвестить, что тебе делать» (10:8). Когда бы эти слова ни прозвучали, Шауль помнит, Шауль ждёт Шмуэля, но семь дней истекают, нетерпеливый народ разбегается, до последнего момента Шауль дожидается, наконец, не выдержав, жертвы приносит (13:8-9), прежняя цепь добрых случайностей замыкается, возникает цепь новых, крайне для Шауля неблагоприятных.

 

            Все предыдущие предзнаменования Шмуэля сбылись. И, тем не менее, несмотря на слова пророка («царство не устоит»), Шауль — отдадим ему должное — продолжает свою миссию исполнять. Силы противников не равны. Настолько, что задумываться о последствиях бесполезно. Тремя отрядами враг войско своё направляет (там же 17-18).

Тем временем повествователь обращается к Ионатану, предлагающему оруженосцу пробраться к плиштим. Сказано — не сообщив отцу — сделано! И «не знал народ, что ушёл Ионатан» (14:1,3). Собирается Ионатан с оруженосцем к плиштим между двумя скальными утёсами незаметно пробраться, словно между дерзостью и безумием в стан необрезанных проскочить. Загадав, Ионатан говорит.

 

            Так дерзость победила плиштим со всеми их всадниками и колесницами. «В стане плиштим в толпе дерутся, мечутся, разбегаются». Шауль призывает народ, и те, что с ним, «ринулись в бой», а у плиштим — «меч друг на друга, смятенье огромное», евреи, к плиштим перебежавшие, к Шаулю и Ионатану и те возвратились, попрятавшиеся в горах и они «ринулись в битву». «Спас Господь в день этот Израиль»  (там же 19-23).

            Благодаря дерзости и мужеству Ионатана Шауль одерживает победу. Прав был Шимшон, знаменитую свою загадку загадывая: «из сильного вышло сладкое» (Судьи 14:14). Победив сильного врага, Израиль оказывается в лесу искушаемый мёдом, а из него явилось и горькое: звено в цепи неслучайных случайностей, ведущих к трагедии Шауля и всей царской семьи.

Но вдохновлённый победой Шауль позволяет себе забыть о  предзнаменовании. Его авторитет победителя очень высок, и, несмотря на то, что «в этот день были израильтяне измучены», он заклинает народ, говоря: «Проклят человек, до вечера, пока врагу не отомщу, съевший хлеб», и никто к хлебу не прикоснулся. Все пошли в лес, а там «мёд оплывает,// никто руку ко рту не поднёс: народ боялся заклятия» (14:24-26).

Наверняка Шауль торжествует. Наверняка ощущает силу свою. Властью своей упивается. Что ему слова пророка, сказанные в раздражении.

 

            Вслед за Шмуэлем, осудившим Шауля за нетерпение, сомнение в царской мудрости высказывает его сын Ионатан. Шауль на троне ещё не освоился, к короне ещё не привык (разумеется, и о троне и о короне — в смысле исключительно переносном), а по его царству трещины поползли.

            Вечер наступил. Враг отомщён. Действие заклятья закончилось, и можно представить, с каким неистовством громили израильтяне плиштим, как набрасывались на добычу, резали овец, коров, телят на земле, «ел народ с кровью» (там же 31-32), нарушая важнейший запрет (Воззвал, Левит 19:26). Шауль, узнавший, что «народ грешит пред Господом — с кровью он ест», велит прикатить большой камень к нему, чтобы на нём резали добычу, не грешили пред Господом — с кровью не ели. И народ вновь, радуя сердце Шауля, исполнил царский приказ. А Шауль построил жертвенник, и — Текст отмечает особо — «жертвенники Господу с этого начал он строить» (14:33-35).

            Что Шаулю Шмуэль? Теперь у него свои счёты с Господом, победу над врагами и власть над народом ему даровавшему!

 

            Вот так. На вершине успеха. В час упоения.

Из последних слов следует, что ранее, обращаясь к Всевышнему, Шауль ответ получал. Молчание Господа заставляет Шауля задуматься. Он созывает старейшин, призывая дознаться, как и кто согрешил, даёт неосторожную клятву: «Жив Господь, Израиль спасающий! [традиционная формула] Если в Ионатане, сыне моём, — смертью умрёт!»// Из всего народа никто не ответил».

Молчание народа — очередное предупреждение, но разгневанный царь и его не замечает. Уверенный в своей правоте взбешённый Шауль, бросая жребий, начинает уже знакомый читателю ритуал, объявляя, что народ на одной стороне, а на другой он с Ионатаном. Народ, обретший царя и чувствующий, что теряет его, соглашается обречённо: «Как в глазах твоих хорошо, так и делай» (там же 38-40).

 

Народ Шаулю сказал: «Ионатан умрёт?! Он, ночью Израилю великое спасенье содеявший? Позор! Жив Господь, волос на землю не упадёт с его головы, не с Богом ли он сотворил это сегодня!»

Спас народ Ионатана — не умер (там же 41-45).

 

            С прощальной речью ко всему Израилю обращаясь, к Господу о чуде взывая, Шмуэль упоминает некоторых судей Израиля, себя в том числе. Одно имя из упомянутых из других мест ТАНАХа нам неизвестно, а два других, о деяниях которых читаем в ТАНАХе, Иерубаал и Ифтах.

Иерубаал — это имя, которым судью Гидона назвали после того, как он языческий жертвенник разбивает. Намёк Шмуэля царю понятен вполне. Пророк призывает царя, подобно Гидону-Иерубаалю,  язычество в Израиле искоренять и вместо сомнительного имени «испрошенный» обрести новое, достойно его подвиги во имя Всевышнего отражающее.  

А Ифтах? Это имя-намёк провидец в будущее обращает. С приговором отца и помилованием народом Ионатана намёк пророка становится ясным. Шауль не из слишком известного рода. Ифтах из Гилада вообще сын блудницы. Братьями, сыновьями отца и жены его, он изгнан из дома. В тяжёлый час Ифтах, муж отважный, был призван старейшинами, и, идя на войну против Амона (вспомним победу Шауля над Нахашем, царём Амона), даёт обет в случае успеха принести в жертву первого, кто встретит его, возвращающегося с победой. Ифтах к своему дому подходит —

 

            Вот с кем Шмуэль предлагает Шаулю себя сопоставить. Ионатан ведёт себя не так однозначно, как дочь Ифтаха. Его «вот я — умру» можно расценить и как констатацию неизбежного, и как сомнение в праведности отцовского обета. Во всяком случае, не как призыв дочери Ифтаха к отцу обет, им данный, исполнить.  

Что же Шауль? Его уступка народу, героя победы от приговора отца отстоявшему, становится ещё одним шагом от власти. Не народ царём, но царь народом должен повелевать! Испытание царской властью и намёком провидца Шмуэля, задолго подсказавшего, как ему поступить, Шауль не выдерживает.

А сын его Ионатан, приговорённый отцом и народом помилованный? Какие чувства он затаил? Похоже, и он в способности отца царствовать усомнился.

            Тем временем, как замечает анонимный повествователь, «упрочил Шауль царствование над Израилем», «воюет со всеми врагами вокруг» — народами, окружающими Израиль, «куда ни свернёт — их накажет». Среди прочих Шауль «поразил Амалека», «от рук грабителей Израиль избавил» (14:47-48).

            Сказано о Шауле: царствование упрочил. И сказано как: упрочил победами. В чьих глазах? Понятно, народа. Но не народом он на царство поставлен. Оценка пророка: Шауль царствование ослабил, каждый новый шаг его приближает к концу.

Тут же вскользь повествователь сообщает имена членов семейства Шауля, а, разобравшись с царским семейством, подводит итог, пока, разумеется, предварительный, о войне. Ни что иное царя не волнует. И то сказать, когда звенят мечи (которых нет у евреев) и стрелы летят — о чём-то ещё нелегко размышлять, трудно чем-то иным заниматься. «Жестокой была война с плиштим все дни Шауля,// видел Шауль храброго мужа, сына доблестного — к себе забирал» (там же 52).

(Продолжение следует)