Онтологические прогулки

Итак, я закончил чтение "Дневника писателя" Ф. М. Достоевского, а с этим и непосредственное исследование наследия Ф.М. как наследия русской культуры. Теперь оно будет "помогать" мне как сложный в употреблении, но очень эффективный прибор, позволяющий внимательно и подробно рассматривать то, что привычному взгляду недоступно. А именно: помогать мне видеть то, как я вижу! Если перефразировать слова самого Ф. М., "невидимое невозможно сделать видимым, но иногда можно".

Если вспомнить весь дневник как некое целое, то отчетливо выстраивается вполне определенная последовательность содержания, которая вряд ли была намеренной для Ф. М., но точно не случайной.

 

 

Начинается дневник с исследования, а всякий вопрос, история, анекдот или даже воспоминание было для Достоевского предметом исследования, но не сами по себе, а как средство узнавания, достижения определенного видения, знания, так вот, начинается дневник с исследования "власов", людей сильных характером и волей, но не имеющих развитого интеллектуального опыта, развитого мышления. Далее предметом внимания становится опыт воображения, фантазирования, мечтания, в том числе опыт представления человека о самом себе и природе общества. Только после чего возможно появление сколько-нибудь зрелого мышления, которое, в свою очередь, становится не конечным пунктом исследования Ф.М., а основой дальнейшего развития русского человека.

Друзья, вряд ли вам встретится еще возможность познакомиться с таким Достоевским, которого интересует полноценное развитие человека или становление человека в полном смысле этого слова. Становление и развитие, в котором идеология, политика, религия, просвещение, прогресс, традиции и т.д., являются лишь необходимыми, но не определяющими элементами. Потому что для Ф. М. определяющим является только личный опыт каждого, в котором, конечно, существует определенный порядок, но порядок, не отменяющий свободу человека.

Вот этого внутреннего нерва Ф.М. и не заметили российские специалисты, теперь уже не важно почему, но важно самим фактом полного игнорирования, поскольку благодаря этому факту мы и не знаем такого Достоевского. Тот образ Достоевского как писателя и человека, который инсталлирован в нас воспитанием, образованием, масс-медиа, вообще – всей нашей средой, вполне удобен нам своей "понятностью", уже-встроенностью в окружающий нас "русский пейзаж", но не помогает нам быть действительно русскими, людьми своей собственной культуры, то есть людьми, намеренно сделавшими себя русскими.

По Ф.М. действительно русскими можно стать только намеренно, только благодаря опыту испытания самого себя и своих идей на живость или мнимость, потому что теперь, на новом этапе русской истории, когда её центром стал каждый человек, по-другому нельзя. Для этого мало быть русским по рождению, воспитанию, вероисповеданию, образованию, социальному положению, достатку, профессии и т.д. Русским теперь можно стать только по хотению, если использовать любимое слово "человека из подполья".

Хочешь стать – может и станешь.

Не хочешь – точно не станешь.

Хочешь ты этого или нет, тебе придется проверить себя на русскость, то есть на бессмертие, на соответствие образу Христа, на всечеловечность как определяющую русскую идею в формирующемся общемировом будущем и другие идеи-матрицы. Это не политические, религиозные, научные задачи, это задачи экзистенциальные, или, как говорит Ф. М., "вопросы живой жизни". Так тему бессмертия человека, которая для Ф. М. означала намеренное обретение себя живым, позже развивали Андрей Платонов и Борис Пастернак. Тема образа Христа как матрицы человека в полном смысле слова развивалась в русской культуре, прежде всего в поэзии и живописи, в конце 19го – начале 20-го веков. Всечеловечность исследовалась "русскими космистами". И т.д.

Мне здесь важно отметить дух интереса и исследований Достоевского, дух, который проявился в первых же его произведениях и действиях, дух освобождения человека от внешнего и особенно - внутреннего насилия.

Дух освобождения не через смирение, веру, патриотизм и т.д., а через новый личностный опыт, новое дело, новое слово!

Через обретение гения!

Подумайте, друзья, об этом и вы обязательно услышите того, над кем при жизни обычно смеялись, а после смерти так же обычно восхищались (или презирали).

Несколько последних выписок из его дневников:

"без святого и драгоценного, унесенного в жизнь из воспоминаний детства, не может и жить человек. Человек уже по самой необходимости наклонен отмечать как бы точки в своем прошедшем, чтобы по ним потом ориентироваться в дальнейшем и выводить по ним хотя бы нечто целое, для порядка и собственного назидания. При этом самые сильные и влияющие воспоминания почти всегда те, которые остаются из детства".

"...величайшая красота человека, величайшая чистота его, целомудрие, простодушие, незлобивость, мужество и, наконец, величайший ум – всё это нередко (увы, так часто даже) обращается ни во что, проходит без пользы для человечества и даже обращается в посмеяние человечеством единственно потому, что всем этим благороднейшим и богатейшим дарам, которыми даже бывает часто награжден человек, недоставало одного только последнего дара – именно: гения, чтобы управлять всем богатством этих даров и всем могуществом их, - управить и направить всё это могущество на правдивый, а не фантастический и сумасшедший путь деятельности, во благо человечества!

...единственно за то, что те, в роковую минуту, не сумели прозреть в истинный смысл вещей и отыскать их новое слово..."

"...никогда и ничто на свете не отличалось такой неясностью, туманностью, неопределенностью и неопределимостью, как тот "цикл идей", который мы нажили себе в двухсолетний период нашего европейничания, - а в сущности не цикл, а хаос обрывков чувств, чужих недопонятых мыслей, чужих выводов и чужих привычек, но особенно слов, слов и слов – самых европейских и либеральных, конечно, но для нас всё же слов, и только слов".