Поэтическое обозрение 2 номера «Москвы» (1924)
Александр Балтин (09/02/2024)
Густо играя, причём совершенно всерьёз, разойдётся кругами образности, лучами лёгкости пронизанный, предметный мир в поэзии Н. Кинугавы:
Мурлыкает аквариум, рождая пузыри.
В окно сочится зарево неутренней зари.
И выметает улицу без устали таджик,
И улица-красавица под окнами дрожит...
В окно сочится зарево неутренней зари.
И выметает улицу без устали таджик,
И улица-красавица под окнами дрожит...
Раз дрожит, два дрожит, три дро-жит!
День прожит, год прожит, век про-жит...
Всё одушевлено, и аквариум, точно торжественная, ставшая вдруг фантастически прозрачной кошка (привет исчезающему чеширцу!) рождает не только пузыри, но и множественные ассоциации, как и интересный ритмический сбив, делающий механизм стихотворения более ярким.
Именно подборкой Н. Кинугавы открывается февральский номер «Москвы»: месяц метелей и пухлого зачехления пространства, сияющий сугробами, переливающимися алмазами и рубинами…
«Книга перемен», дающая – своеобразным камертоном – настрой мысли, вдруг причудливо в интеллектуальном орнаменте пересекается с Шахерезадой, и стих вьётся, рассыпая зёрна мудрости, распространяя гармонию печали, зыбко вибрируя усложнённым ритмическим рисунком:
Соль — в зерне. А зерно — это то,
что у нас в ладони
с начала самого: неприметная мышка
в большом-большом доме.
Первый шаг на дороге, значит, важнее
Тысяч ли, что последуют дальше,
если не пятиться задом.
Ладно, мама! Хоть ты и не Шахерезада,
что у нас в ладони
с начала самого: неприметная мышка
в большом-большом доме.
Первый шаг на дороге, значит, важнее
Тысяч ли, что последуют дальше,
если не пятиться задом.
Ладно, мама! Хоть ты и не Шахерезада,
Ты пропой-расскажи мне ту сказку,
где тот молодец,
Кто уселся послушать сначала,
У причала
со шляпкой соломенной,
лапка на лапку...
а в конце ты объявишь:
и это еще не конец!
Резко взметнётся «Парус» (так названа подборка) С. Сущего; однако, брейгелевские охотники, вечный свой, застывше-великолепный путь свершая, будут пронизаны современностью:
Смеркается. Сыпет снежок, и мороз все крепчает.
Сейчас бы в свой дом, к огоньку и горячему чаю.
А впрочем, поселок все ближе, и машут плечами
дубки и березы. Сороки по веткам снуют.
Из леса охотники склоном покатым идут.
Собаки, добыча, густая усталость в ногах.
Из впадины неба все пуще серебряный прах.
Сейчас бы в свой дом, к огоньку и горячему чаю.
А впрочем, поселок все ближе, и машут плечами
дубки и березы. Сороки по веткам снуют.
Из леса охотники склоном покатым идут.
Собаки, добыча, густая усталость в ногах.
Из впадины неба все пуще серебряный прах.
Сущий создаёт стих, завораживающий конкретикой панорам: словно мерцающих из-под янтарной плёнки тайны: плёнки, организованной разлитой в пространстве гармонией созвучий, и поэт, как сейсмограф, улавливает оные.
Насколько человек – алхимическая смесь, вмещённая в самое сердце сердца, в ту бездну, где обитает душа, хорошо показывает противоречиво-парадоксальное стихотворение:
В один и тот же миг, в одной и той же мере
ты юноша-старик и Моцарто-Сальери.
Порочный и святой, флегматик и холерик,
горяче-ледяной, как Моцарто-Сальери.
ты юноша-старик и Моцарто-Сальери.
Порочный и святой, флегматик и холерик,
горяче-ледяной, как Моцарто-Сальери.
…перекликаются, ликуют, шепчутся, гранят воздух звуки, организованные Е. Эрастовым:
У стрекоз, крупнотелых, безбашенных,
Глаз направо, налево косит.
Сколько их, тишиной ошарашенных,
Над травою высокой висит!
Глаз направо, налево косит.
Сколько их, тишиной ошарашенных,
Над травою высокой висит!
Все глядят на шершавое крошево
Желтой ряски, следят за игрой
Удальцов-плавунцов, огорошенных
Аномальной июльской жарой.
Великолепие мира, словно рассмотренное сквозь детски-прекрасные, не омрачённые взрослым опытом окуляры.
И, исследуя, анализируя пристрастно собственную судьбу, поэт выводит своебычную формулу везения:
Повезло мне — тюремных обид
Я не знал и гулял без конвоя.
Синий плат над моей головою
На квадратики не был разбит.
Я не знал и гулял без конвоя.
Синий плат над моей головою
На квадратики не был разбит.
Ты меня миновала, беда,
Злополучный удел доходяги.
Как светла облаков череда!
Как безвылазны наши овраги!
Авторы АСПИР представляют: традиционная рубрика…
С. Гоникберг погружается в дебри и лабиринты самых потаённых глубин: мифа и мысли:
Законы прави, законы хтони —
Кто их нащупает, кто откроет?
Какими стали, какими будем?
Сокрылись дали арийских судеб.
Кто их нащупает, кто откроет?
Какими стали, какими будем?
Сокрылись дали арийских судеб.
Ю. Логвиненко открывает чудо бытия в самых, казалось бы, обыденных моментах:
У солнца села батарейка,
И наступили холода.
В саду заледенела лейка,
Застыла в озере вода.
И наступили холода.
В саду заледенела лейка,
Застыла в озере вода.
Е. Сальникова запускает разноцветные словесные фейерверки, пронизанные музыкой бодрости и своеобразной мудрости:
Хорошо жить на свете в одном башмаке:
лужи, деревья, гром —
голуби врозь, песок в кулаке.
Но лучше жить босиком.
лужи, деревья, гром —
голуби врозь, песок в кулаке.
Но лучше жить босиком.
Таков состав нынешнего, второго номера журнала; и он, сияя разноцветными огнями и переливаясь разноплановыми красками мысли и чувств, полновесно предлагает богатство современного поэтического слова.
Последние публикации:
К 110-летию Петра Алейникова –
(24/04/2024)
К 120-летию гибели В. Верещагина –
(17/04/2024)
Альфа Л. Аронзона –
(15/04/2024)
Пульсирующая рана бытия –
(08/04/2024)
Памяти жертв в «Крокус Сити Холле» –
(25/03/2024)
К 2060-летию смерти Юлия Цезаря –
(19/03/2024)
Женский букет к 8 марта –
(06/03/2024)
К 80-летию гибели поэта Георгия Суворова –
(01/03/2024)
К 2250-летию Катона Старшего –
(25/01/2024)
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
