Искусство

Пьеса по мотивам романа Л.Н. Толстого «Анна Каренина»

Начало

Глава 12

Дача Карениных. Комната Анны. Каренин роется в ящике
письменного стола. Входит Анна. Видно, что она только вернулась со
скачек.

АННА. Что вам нужно?

КАРЕНИН. Письма вашего любовника.

Анна подходит к столу, быстро затворяет ящик.

АННА. Их здесь нет.

Каренин отталкивает ее, хватает из стола портфель. Анна
пытается вырвать портфель.

АННА. Это не то!

Каренин снова толкает ее.

КАРЕНИН. Сядьте!

Анна садится.

КАРЕНИН. Надеюсь, ваш любовник сломал шею?

Берет со стола карандаш и ломает его.

АННА. Этой новой черты – жестокости – я не знала еще в вас.

КАРЕНИН. Вы называете жестокостью то, что муж всячески старается
удержать жену. Это жестокость?

АННА. Это хуже жестокости, это подлость, если уже вы хотите знать!

КАРЕНИН. Нет! Подлость? Если вы хотите употребить это слово, то
подлость – это бросить мужа, сына для любовника и есть хлеб
мужа!

АННА. Вы не можете описать мое положение хуже того, как я сама его понимаю…

КАРЕНИН. Ваше положение? Не думаю, что вам интересно мое положение.
Положение, когда даже визит доктора… Вы растоптали меня и
теперь говорите о своем положении. Я ли поставил вас в это
положение? А в мое поставили меня вы со своим любовником. Но
теперь я приму меры, чтобы положение это кончилось…

АННА. Скоро, скоро оно кончится и так…

Слезы выступили у нее на глазах.

КАРЕНИН. Не пытайтесь разжалобить меня. Оно кончится скорее, чем вы
придумали со своим любовником! Вам нужно удовлетворение
животной страсти…

АННА. Алексей Александрович! Я не говорю, что это невеликодушно, но
это непорядочно – бить лежачего.

КАРЕНИН. Да, вы только себя помните, но страдания человека, который
был вашим мужем, вам не интересны. Вам все равно, что вся
жизнь его разрушилась, что он пеле… педе… пелестрадал.

АННА. Перестрадал. Способны ли вы…

Каренин зло посмотрел на нее.

КАРЕНИН. Вы будете иметь известие о моем решении чрез адвоката,
которому я поручу дело развода. Сын же мой переедет к сестре…

АННА. Вам нужен Сережа, чтобы сделать мне больно? Вы же не любите
его… Оставьте Сережу.

КАРЕНИН. Да, я потерял даже любовь к сыну, потому что с ним связано
мое отвращение к вам. Но я все-таки возьму его. Прощайте!

Анна встает у него на пути.

АННА. Алексей Александрович, оставьте Сережу! Я более ничего не имею
сказать. Оставьте Сережу до моих… Я скоро рожу, оставьте
его!

КАРЕНИН. Вы недостойны жалости…

Отталкивает ее и выходит. Слышны рыдания Анны. В коридоре
стоит Сережа. Сжимает в руках кочергу.

СЕРЕЖА. Ты зачем ее щипал?

КАРЕНИН. А! Молодой человек! Идите к себе.

СЕРЕЖА. Вы зачем ее щипали?

КАРЕНИН. Это с меня ощипали все перья, молодой человек.

СЕРЕЖА. Просите прощения сейчас же.

КАРЕНИН. Я, Сережа, только в том виноват, что стар и далеко не
Самсон. Я только в том виноват, что сомневаюсь. Я только в том
виноват, что не сочный и сильный, Сережа…

СЕРЕЖА. Чего же она плачет?

КАРЕНИН. Я не знаю, Сережа, я не знаю.

Пошел по коридору мимо Сережи. Сережа глядит ему вслед.

Глава 13

Приемная комната адвоката. Старушка, молодая купчиха и три
господина ожидают приема. Входит Каренин, подступает к
помощнику.

ПОМОЩНИК. Что вам угодно?

КАРЕНИН. Я имею дело до адвоката.

ПОМОЩНИК. Адвокат занят.

КАРЕНИН. Не может ли он найти время?

ПОМОЩНИК. У него нет свободного времени, он всегда занят… Извольте подождать.

КАРЕНИН (протягивает карточку). Так не потрудитесь
ли подать мою карточку?

Помощник берет карточку, долго разглядывает ее, идет за
дверь. Каренин тайком оглядывает посетителей. Выходит
помощник.

ПОМОЩНИК. Сейчас выйдут…

Садится за стол, пишет. Выглядывает нарядный, как жених,
адвокат.

АДВОКАТ. Пожалуйте…

Каренин проходит в приемную. Адвокат садится на
председательское место. Указывает Каренину на кресло.

АДВОКАТ. Не угодно ли?

Каренин садится, и в это самое мгновенье адвокат резким
шлепком бьет моль. Каренин вздрагивает, удивленно смотрит на
руки адвоката.

КАРЕНИН. Прежде чем начать говорить о моем деле, я должен заметить,
что дело, о котором я имею говорить с вами, должно быть
тайной.

АДВОКАТ. Я бы не был адвокатом, если бы не мог сохранять тайны,
вверенные мне. Но если вам угодно подтверждение…

КАРЕНИН. Вы знаете мою фамилию?

АДВОКАТ. Знаю вас и вашу полезную деятельность, как и всякий русский.

Снова звонко ловит моль. Каренин вздрагивает.

АДВОКАТ (разглядывает останки моли на руке). Ну же…

Каренин, тоже смотревший на эту руку, поднимает глаза.

КАРЕНИН. Я имею несчастие быть обманутым мужем и желаю законно
разорвать сношения с женою, то есть развестись, но притом так,
чтобы сын не оставался с матерью.

АДВОКАТ (очень неразборчиво). Прелюбодеяние?

КАРЕНИН. Что?

АДВОКАТ. Вы желаете моего содействия для совершения развода?

КАРЕНИН. Да, именно, но должен предупредить вас, что я не рискую
злоупотребить вашим вниманием. Я приехал только предварительно
посоветоваться с вами. Я желаю развода, но для меня важны
формы, при которых он возможен.

АДВОКАТ. О, это всегда так и это всегда в вашей воле.

КАРЕНИН. Хотя в общих чертах наши законоположения об этом предмете
мне известны, я бы желал знать вообще те формы, в которых на
практике совершаются подобного рода дела.

АДВОКАТ (неразборчиво одновременно хлопнув моль).
Зачем это, она и так скоро умрет… (Разборчиво.) Вы желаете,
чтобы я изложил вам те пути, по которым возможно исполнение
вашего желания.

Каренин следит за его руками, кивает.

АДВОКАТ. Развод по нашим законам возможен, как вам известно, в
следующих случаях: (Загибает пальцы.) физические недостатки
супругов, затем безвестная пятилетняя отлучка, затем
прелюбодеяние… прелюбодеяние… Подразделения этого следующие: физические
недостатки мужа или жены, затем прелюбодеяние мужа или
прелюбодеяние жены. Прелюбодеяние жены. Это взгляд теоретический,
но я полагаю, что вы сделали мне честь обратиться ко мне
для того, чтоб узнать практическое приложение. И потому,
руководствуясь антецедентами, я должен доложить вам, что случаи
разводов все приходят к следующим: физических недостатков
нет, как я могу понимать? и также безвестного отсутствия?..

КАРЕНИН. Нет.

АДВОКАТ. Что же мы имеем в остатке?

Глядит на Каренина. Делает рывок за молью, но не ловит.

АДВОКАТ. Так что же мы имеем в остатке?

Каренин молчит.

АДВОКАТ. А имеем мы – прелюбодеяние одного из супругов и уличение
преступной стороны по взаимному соглашению и, помимо такого
соглашения, уличение невольное. Должен сказать, что последний
случай редко встречается в практике. Самое обычное и
простое, разумное, я считаю, есть прелюбодеяние по взаимному
соглашению. Я бы не позволил себе так выразиться, говоря с
человеком неразвитым, но полагаю, что для нас это понятно.

КАРЕНИН. Тут только один случай возможен – уличение невольное,
подтвержденное письмами, которые я имею.

АДВОКАТ. Извольте видеть.

Каренин дает ему письма. Адвокат с легкой ухмылкой изучает.

АДВОКАТ (читает). «Я не могу не помнить того, что есть моя жизнь. За
минуту этого счастья…». Прелестно. Ровно Тристан и Изольда.
Или как вам это: «Ни я, ни вы не смотрели на наши отношения
как на игрушку, а теперь наша судьба решена»...

КАРЕНИН. Простите…

АДВОКАТ. Простите.

КАРЕНИН. Я могу полагать, что при подобных уликах совершение развода возможно.

АДВОКАТ. Возможно все, если вы предоставите мне полную свободу действий.

КАРЕНИН. Я даю вам свободу действий.

АДВОКАТ. Очень хорошо с. Я сделаю все в лучшем виде.

КАРЕНИН. Сообщите мне о движении…

Направился к выходу.

АДВОКАТ. Однако стоит подождать, и дело решится само…

Пришлепнул моль. Каренин обернулся. Адвокат почтительно
поклонился. Каренин машинально поклонился и вышел.

Глава 14

Дом Каренина. Накрыт стол для ужина. Каренин ужинает в
одиночестве. Входит лакей.

ЛАКЕЙ. Две телеграммы принесли, ваше превосходительство. Подать или после?

КАРЕНИН. Подай.

Лакей идет с телеграммой.

КАРЕНИН. Прочти сам.

ЛАКЕЙ (читает). «Алексей Александрович, сообщаем
вам о назначении Стремнова…»

КАРЕНИН. Эту брось.

Лакей убирает телеграмму.

КАРЕНИН. Прямо брось. Кого бог хочет погубить, того лишает разума.
Если они не видят, что губят свой престиж этим назначением,
то следует бросить. Потому – брось.

ЛАКЕЙ. На пол?

КАРЕНИН. На пол.

Лакей аккуратно бросает телеграмму.

КАРЕНИН. И наступи на нее ногою. Все пошлое и вредное нужно топтать
незамедлительно. А преступное следует уничтожать и не давать
более шансы. Наступи на нее ногою, чего стоишь.

Лакей наступает на телеграмму.

КАРЕНИН. Другая в том же роде? Читай…

ЛАКЕЙ. Эта, ваше превосходительство, от… Анны Аркадьевны…

КАРЕНИН. Туда же ее.

Лакей роняет телеграмму.

КАРЕНИН. Стой. Что она?

Лакей поднимает телеграмму.

КАРЕНИН. Читай.

ЛАКЕЙ. «Умираю, прошу, умоляю приехать. Умру с прощением спокойнее».

Каренин усмехается.

КАРЕНИН. Читай еще.

ЛАКЕЙ. «Умираю, прошу, умоляю приехать. Умру с прощением спокойнее».

КАРЕНИН. Что им надо от меня?

ЛАКЕЙ. Не могу знать, ваше превосходительство.

КАРЕНИН. К чему они ведут?

Лакей жмет плечами.

КАРЕНИН. Я уже все забыл. Для меня никого нет. И что же они?.. Что
там с ней? Болезнь родов?

ЛАКЕЙ. Не могу знать, ваше превосходительство.

КАРЕНИН. Не сказано?

ЛАКЕЙ. Ничего более.

КАРЕНИН. Болезнь родов, видимо… С Сережей такое было. И что я могу
тут решить? Я не доктор… Что там еще сказано?

ЛАКЕЙ. Ничего.

КАРЕНИН. Не может такого быть. Дай.

Лакей дает телеграмму. Каренин читает.

КАРЕНИН. А кто принес?

ЛАКЕЙ. Человек ихний.

КАРЕНИН. Здесь?

ЛАКЕЙ. Ушел.

КАРЕНИН. Почему же отпустили?

ЛАКЕЙ. Ответу не требовал, вот и отпустили.

КАРЕНИН. Вот и отпустили… Такие дела решать надо. Болезнь родов у
нее, думаю, а вы отпустили.

ЛАКЕЙ. Не могли знать.

КАРЕНИН. Карету прикажи подать.

ЛАКЕЙ. Слушаюсь, ваше превосходительство.

Пошел.

КАРЕНИН. Стой.

Лакей оборачивается.

КАРЕНИН. Про болезнь родов что знаешь?

ЛАКЕЙ. Ничего не знаю, ваше превосходительство.

КАРЕНИН. Дурак ты потому что. Иди.

Лакей выходит. Каренин снова читает телеграмму. Аккуратно
складывает ее и, понюхав, кладет в карман.

Глава 15

Дача Карениных. Ночь. Каренин поднимается к двери. Швейцар
открывает ему.

КАРЕНИН. Что барыня?

ШВЕЙЦАР. Вчера разрешились благополучно.

КАРЕНИН. Разрешилась?

ШВЕЙЦАР. Так точно, ваше превосходительство.

КАРЕНИН. А здоровье?

ШВЕЙЦАР. Очень плохи. Вчера был докторский съезд, и теперь доктор здесь.

КАРЕНИН. Возьми пальто.

Скидывает пальто. Швейцар вешает его рядом с военным.

КАРЕНИН. Кто здесь?

ШВЕЙЦАР. Доктор, акушерка и граф Вронский.

Каренин замирает при упоминании о Вронском, смотрит на
военное пальто. Выходит акушерка в чепце с лиловыми лентами.
Каренин видит, что это та же акушерка, что принимала
Сережу.

АКУШЕРКА. Слава богу, что вы приехали! Только об вас и об вас…

Берет Каренина за руку, ведет в спальню.

ГОЛОС ДОКТОР. Дайте же льду скорее!

Вронский сидит у входа в спальню, плачет, закрыв лицо
руками. Вдруг подскакивает, с ужасом смотрит на Каренина. Опять
садится, втягивает голову в плечи.

ВРОНСКИЙ. Она умирает. Доктора сказали, что нет надежды. Я весь в
вашей власти, но позвольте мне быть тут… впрочем, я в вашей
воле, я при…

Каренин затыкает уши и входит в спальню. Анна в постели под
одеялами. Глаза ее горят, щеки рдеют румянцем.

АННА. Потому что Алексей, я говорю про Алексея Александровича (какая
странная, ужасная судьба, что оба Алексеи, не правда ли?),
Алексей не отказал бы мне. Я бы забыла, он бы простил… Да
что ж он не едет? Он добр, он сам не знает, как он добр. Ах,
боже мой, какая тоска! Дайте мне поскорее, поскорее воды! Ах,
это ей, девочке моей, будет вредно! Ну, хорошо, ну дайте ей
кормилицу. Ну, я согласна, это даже лучше. Он приедет, ему
больно будет видеть ее. Отдайте ее.

АКУШЕРКА. Анна Аркадьевна, он приехал. Вот он!

Анна смотрит на Каренина, но не видит его.

АННА. Какой вздор! Да дайте мне ее, девочку, дайте! Он еще не
приехал. Вы оттого говорите, что не простит, что вы не знаете его.
Никто не знал. Одна я, и то мне тяжело стало. Его глаза,
надо знать, у Сережи точно такие же, и я их видеть не могу от
этого. Дали ли Сереже обедать? Ведь я знаю, все забудут. Он
бы не забыл. Надо Сережу перевести в угольную и Мериет
попросить с ним лечь.

КАРЕНИН. Так надо?

ДОКТОР. Что надо?

КАРЕНИН. Кончается?

ДОКТОР. Мы не знаем.

Анна вдруг видит Каренина.

АННА. Нету, нет, я не боюсь его, я боюсь смерти. Алексей, подойди
сюда. Я тороплюсь оттого, что мне некогда, мне осталось жить
немного, сейчас начнется жар, и я ничего уж не пойму. Теперь
я понимаю, и все понимаю, я все вижу.

Каренин пятится.

АННА. Алексей, поди!

Каренин подходит. Анна хватает его за руки.

АННА. Подожди, ты не знаешь… Постойте, постойте… Да, да, да. Вот,
что я хотела сказать. Не удивляйся мне. Я все та же… Но во мне
есть другая, я ее боюсь – она полюбила того, и я хотела
возненавидеть тебя и не могла забыть про ту, которая была
прежде. Та – не я. Теперь я – настоящая, я вся. Я теперь умираю,
я знаю, что умру, спроси у него. Я и теперь чувствую, вот
они, пуды на руках, на ногах, на пальцах. Пальцы вот какие –
огромные! Но это все скоро кончится… Одно мне нужно – ты
прости меня, прости совсем! Я ужасна, но мне няня говорила –
святая мученица – как ее звали? – она хуже была. И я поеду в
Рим, там пустыня, и тогда я никому не буду мешать, только
Сережу возьму и девочку… Нет, ты не можешь простить! Я знаю,
этого нельзя простить! Нет, нет, уйди, ты слишком хорош!

Толкает Каренина одной рукой, другой – держит. Каренин
умоляюще глядит то на доктора, то на акушерку.

КАРЕНИН. Я не могу это!

Вдруг садится на колени. Анна обнимает его голову, гладит.
Каренин рыдает.

АННА. Вот он, я знала! Теперь прощайте все, прощайте!.. Опять они
пришли, отчего они не выходят?.. Да снимите же с меня эти
шубы!

Отталкивает Каренина. Доктор укрывает ее. Входит Вронский.

АННА (глядит на Вронского). Помни одно, что мне
нужно было одно прощение, и ничего больше я не хочу… Отчего ж
он не придет? Подойди, подойди! Подай ему руку.

Вронский подходит, закрывает лицо руками.

АННА. Открой лицо, смотри на него. Он святой! Да открой, открой
лицо! Алексей Александрович, открой ему лицо! Я хочу его видеть.

Каренин отводит руки от лица Вронского.

АННА. Подай ему руку. Прости его.

Каренин берет Вронского за руки, крепко сжимает их.

АННА. Слава богу, слава богу, теперь все готово. Только немножко
вытянуть ноги. Вот так, вот прекрасно. (Глядит на
обои.) Как эти цветы сделаны без вкуса, совсем не похоже
на фиалку. Боже мой, боже мой! Когда это кончится? Дайте
мне морфину. Доктор! Дайте же морфину. Боже мой, боже мой!

Вронский снова закрывает лицо. Каренин затыкает уши и
выходит из спальни. Сидит на стуле в коридоре. В спальне
воцаряется тишина. Выходит доктор.

КАРЕНИН. Кончилась?

ДОКТОР. В беспамятстве…

Из спальни выходит Вронский. Стоит возле Каренина, не зная,
что делать дальше. Каренин не смотрит на него. Проходит
несколько минут.

ВРОНСКИЙ. Алексей Александрович, я не могу говорить, не могу
понимать. Пощадите меня! Как вам ни тяжело, поверьте, что мне еще
ужаснее.

КАРЕНИН. Я прошу вас выслушать меня, это необходимо. Я должен вам
объяснить свои чувства, те, которые руководили мной и будут
руководить, чтобы вы не заблуждались относительно меня. Вы
знаете, что я решился на развод и даже начал это дело. Не скрою
от вас, что, начиная дело, я был в нерешительности, я
мучился, признаюсь вам, что желание мстить вам и ей преследовало
меня. Когда я получил телеграмму, я поехал сюда с теми же
чувствами, скажу больше – я желал ее смерти. Но я увидел ее и
простил. И счастье прощения открыло мне мою обязанность. Я
простил совершенно. Я хочу подставить другую щеку, я хочу
отдать рубаху, когда у меня берут кафтан, и молю бога только о
том, чтоб он не отнял у меня счастье прощения! Вот мое
положение. Вы можете затоптать меня в грязь, сделать посмешищем
света, я не покину ее и никогда слова упрека не скажу вам.
Моя обязанность ясно начертана для меня – я должен быть с ней
и буду. Если она пожелает вас видеть, я дам вам знать, но
теперь, я полагаю, вам лучше удалиться.

Вронский не двигается.

КАРЕНИН. Идите теперь…

Вронский стоит.

КАРЕНИН. Идите…

Вронский идет по коридору. Скрывается за поворотом на
лестницу. Каренин оборачивается на то, место, где только был
Вронский. Смотрит в пустоту. Долго смотрит. Раздается глухой
хлопок выстрела. Каренин отворачивается от источника выстрела.
По лестнице вбегает швейцар.

ШВЕЙЦАР. Стрелялся! Граф только стрелялся! В передней! В грудь!

Каренин затыкает уши. Смотрит в пол. Бегут доктор, акушерка,
еще люди. Все что-то кричат. Каренин сидит не шелохнувшись.
Люди скрываются в передней. Из комнаты выходит Сережа, идет
по коридору мимо Каренина. Каренин поднимает на него
глаза.

КАРЕНИН. Не надо туда ходить, Сережа.

СЕРЕЖА. Что там такое?

КАРЕНИН. Все такое, Сережа, закончилось…

СЕРЕЖА. Что же закончилось?

КАРЕНИН. Беда закончилась, Сережа, беда…

Прижимает Сережу к себе, плачет.

Глава 16

Дом Карениных. Детская комната. Каренин держит в руках
ребенка. Рядом Сережа и нянька.

КАРЕНИН. Вот, Сережа, ты был такой же маленький.

СЕРЕЖА. Не был.

КАРЕНИН. Как же не был?

СЕРЕЖА. А ты был?

КАРЕНИН. Я такое уже не помню, Сережа.

СЕРЕЖА. Я тоже такое не помню.

КАРЕНИН. Почему же ты не помнишь? Тебе нельзя не помнить.

СЕРЕЖА. А я не помню.

КАРЕНИН (няньке). Чего она так исхудала?

СЕРЕЖА. Где исхудала?

НЯНЬКА. Я думаю, что кормилица не годится, сударь.

СЕРЕЖА. Где исхудала?

Каренин показывает ему ребенка.

КАРЕНИН. Вон, какая худая. (Няньке.) Отчего вы думаете?

НЯНЬКА. Молоко не годится.

СЕРЕЖА. Кислое?

КАРЕНИН. Кислое разве?

НЯНЬКА (усмехается). Какое ж кислое – пустое.

СЕРЕЖА. Это какое – пустое?

КАРЕНИН. Так что же вы не скажете?

НЯНЬКА. Кому ж сказать? Анна Аркадьевна нездоровы все.

СЕРЕЖА. Это какое – пустое?

КАРЕНИН. Это, Сережа, когда не сытное.

СЕРЕЖА. Невкусное?

КАРЕНИН. И невкусное.

СЕРЕЖА. Так молоко все невкусное.

КАРЕНИН (няньке). Надо доктора попросить осмотреть кормилицу.

НЯНЬКА. Кто ж попросит?

КАРЕНИН. Спит.

СЕРЕЖА. А доктор вкусным сделает?

КАРЕНИН. Ты, Сережа, не шуми слишком. Разбудишь маленькую. Доктор,
да, сытным сделает.

СЕРЕЖА. А вкусным?

Ребенок начинает мякать.

КАРЕНИН. Я потом тебе расскажу, Сережа.

Каренин качает ребенка, что-то напевает. Нянька уводит
Сережу из комнаты. Каренин качает ребенка, пока тот не замолкает.
Каренин опускает его в кроватку. С нежностью смотрит.
Нагибается, целует. Входит нянька. Каренин делает вид, что не
целовал, а только укладывал.

КАРЕНИН (шепотом). Я доктору скажу о кормилице.

Нянька кивает.

КАРЕНИН. Там пришел кто-то?

НЯНЬКА. Княгиня Тверская…

Каренин кивает, на цыпочках выходит из детской. Идет к
комнате Анны. Слышны голоса:

БЕТСИ. Если б он не уезжал, я бы поняла твой отказ и его тоже. Но
твой муж должен быть выше этого…

АННА. Я не для мужа, а для себя не хочу. Не говори этого!

БЕТСИ. Да, но ты не можете не желать проститься с человеком, который
стрелялся из-за тебя…

АННА. От этого-то я и не хочу.

Каренин, кашлянув, входит.

БЕТСИ. А! Я очень рада, что вы дома. Вы никуда не показываетесь, и я
не видала вас со времени болезни Анны. Я все слышала – ваши
заботы. Да, вы удивительный муж.

КАРЕНИН. Никаких забот нет. Я привычен со времен Сережи. (Анне.) Все не лучше?

АННА. Мне кажется, лучше.

КАРЕНИН. У тебя как будто лихорадочный цвет лица.

БЕТСИ. Мы разговорились с нею слишком. Я чувствую, что это эгоизм с
моей стороны, и я уезжаю.

АННА. Нет, побудьте, пожалуйста. Мне нужно сказать вам… (Каренину.)
Нет, вам. Я не хочу и не могу иметь от вас ничего скрытого.
Бетси говорила, что граф Вронский желал быть у нас, чтобы
проститься пред своим отъездом в Ташкент. Я сказала, что я не
могу принять его.

БЕТСИ. Вы сказали, мой друг, что это будет зависеть от Алексея Александровича…

АННА. Да нет, я не могу его принять, и это ни к чему не… Одним
словом, я не хочу…

БЕТСИ. Она совсем не так сказала, Алексей Александрович. И я
полагаю, что именно вы…

КАРЕНИН. Благодарю вас, княгиня, за ваше участие и советы. Но вопрос
о том, может ли или не может Анна принять кого-нибудь, она
решит сама.

БЕТСИ. Я все поняла. Я пойду.

Каренин поклонился. Бетси поцеловала Анну и вышла. Долгая
тяжелая пауза.

КАРЕНИН. Я очень благодарен за твое доверие ко мне. И очень
благодарен за твое решение. Я тоже полагаю, что так как он едет, то
и нет никакой надобности графу Вронскому приезжать сюда.
Впрочем…

АННА. Да уж я сказала, так что же повторять? Не будем никогда говорить про это…

КАРЕНИН. Я предоставил тебе решить этот вопрос, и я очень рад видеть…

АННА. Что мое желание сходится с вашим?

КАРЕНИН. Да, и княгиня Тверская совершенно неуместно вмешивается в
самые трудные семейные дела. В особенности она…

АННА. Я ничему не верю, что об ней говорят. Я знаю, что она меня искренно любит.

Помолчали.

КАРЕНИН. Я сейчас пошлю за доктором.

АННА. Я здорова, зачем мне доктора?

КАРЕНИН. Нет, маленькая худа, и говорят, у кормилицы молоко постное.

АННА. Для чего же ты не позволил мне кормить, когда я умоляла об
этом? Все равно – она ребенок, и его уморят…

КАРЕНИН. Анна…

Сел на колени, взял ее за руку. Анна не смотрит на него.

КАРЕНИН. Анна.

АННА. Что?

КАРЕНИН. Анна…

Пытается лечь рядом с ней, втискивается на тот краешек
кровати, что остался от нее. Анна не двигается, смотрит в
потолок.

КАРЕНИН. Анна…

АННА. Я не хочу…

КАРЕНИН. Я немного полежать… Я устал…

АННА. Я не хочу…

Каренин падает с кровати, с трудом поднимается. Смеется.
Анна смотрит на него как на дурака.

Глава 17

Зал дворца. Толпа аплодирует. Каренин, ворочая всем тазом и
тупыми ногами, выходит вперед. Звучит музыка.
Старичок-генерал вешает ему на грудь «Александра Невского». Каренин
улыбается, кланяется. Аплодисменты. Каренин идет обратно. Его
хлопают по плечу, жмут руку, пытаются потрогать орден. Каренин
держится гордо и величаво. К нему подбегает человек. Вручает
записку. Каренин читает. Улыбка сходит с лица Каренина. Он
идет через зал, на улицу, садится в карету.

КАРЕНИН. Домой.

Карета трогается. Каренин жадно смотрит по сторонам на
протяжении всего пути. Подъезжают к дому, Каренин взбегает по
лестнице, швейцар отворяет ему дверь, заходит следом.

КАРЕНИН. Где барыня?

ШВЕЙЦАР. Уехали… Собрались и уехали…

КАРЕНИН. С кем?

ШВЕЙЦАР. Граф Вронский приезжали.

КАРЕНИН. Куда?! Говори!

ШВЕЙЦАР. В Италию говорили…

Каренин сел, тяжело дышит.

КАРЕНИН. А маленькая что?

ШВЕЙЦАР. С собою взяли.

КАРЕНИН. А…

Тут по лестнице спускается Сережа. Останавливается посреди
передней.

СЕРЕЖА. Мама что же надолго уехала?

КАРЕНИН (швейцару). Уйди.

Швейцар уходит. Каренин молчит.

СЕРЕЖА. Чего ты не отвечаешь мне про маму?

Каренин не отвечает, смотрит в пол. Сережа подходит.

СЕРЕЖА. Чего же молчишь? Куда она уехала?

Каренин поднимает на него глаза, полные ненависти.

КАРЕНИН. Ты кто такой, негодник?!

СЕРЕЖА. Я не негодник, я – Сережа.

КАРЕНИН. Ты что же от меня хочешь?! Вы что же от меня хотите?! Вы
чего себе надумали?! Вы зачем меня топчите?! Я старик! Я
старик! Я старик!

Сережа пятится.

КАРЕНИН. Нет! Не ходи! Подойди! Говори мне!

Сережа замер на месте, его трясет.

КАРЕНИН. Говори мне! Отвечай! Отвечай мне!

Ползет на коленях к Сереже.

КАРЕНИН. Отвечай мне! Говори! Отвечай мне!

Бьет Сережу по щеке.

КАРЕНИН. Отвечай мне! Отвечай мне!

Бьет. Сережа не шевелится, но и не плачет.

КАРЕНИН. Отвечай мне!

Бьет еще. Закрывает лицо руками, рыдает. Сережа обнимает его
голову, гладит её.

(Окончание следует)