Проза

На прошлой неделе мне принесли повестку с требованием явиться на
мясомолокозавод, кабинет двести десять. Я пришел к назначенному
времени и два часа простоял в очереди, прежде чем проник
внутрь. За огромным полированным столом сидел
замглавыгубисполкома господин Бобровский К.А.

– Здравствуйте, – сказал я.

– Присаживайтесь. Проблема, господин Лягушкин. Я посмотрел учетную
карточку, в фонд государства за истекший год с вас собрано
всего девяносто тысяч триста рублей.

– Я не виноват. Что требовали, то и оплачивал.

– Инициативу проявлять надо. Инициативу. Не хотите ли жениться,
родить ребёночка? Чтобы мы его потом отняли за плохое
содержание, а на выделенные детдому деньги выправили положение?

– Э-э. Я не готов. Да и не скоро такое делается.

– Хорошо, тогда подарите ваш дом соседу, а мы с него за акт дарения
налог сколупнем? У меня, понимаете, в этом году дочь
поступает в Хьюстонский колледж мяса и молока, ей шубку надо и
сапожки из нутрии. Я бы вас расстрелял за недоплату! Потому что
на одной чаше весов вы, а на другой моя дочь. Понимаете?

– Можно как-то иначе оплатить вашу нужду? Наличными?

Я был готов отдать все, что смогу, потому что расстрел не входил в
мои планы, да и без дома деваться некуда.

– Сколько денег с последней зарплаты осталось?

– Три тысячи рублей.

– Вот квитанция, на выходе оплатите, корешок мне без очереди. Но
этого мало. Надо до сотни тысяч догнать, разницу в шесть тысяч
семьсот рублей как погашать будете? Говорят, вы уголь купили
на зиму, сколько всего тонн?

– Пять тонн.

– По две тысячи тридцать семь рублей за тонну?

– Да.

– Сегодня приедет грузовик, подставит кузов. Загрузите все пять тонн
до захода солнца, иначе водитель выстрелит вам в висок. Все
поняли? Следующий!

Я шел домой, мне было плохо. Замглавыгубисполкома грубо со мной
разговаривал, за это могут на комиссию по субординации при
собесе послать. Спросят:

– Что сделали такого, что вызвали у господина Бобровского К. А.
негативное к вам отношение? Не знаете? Взять его и расстрелять!

Подбегут автоматчики и поволокут к кирпичной стене.

– Залп! – крикнет ухмыляющийся сержант.

И меня не станет.