Проза

Архимед Сиракузский

Жаркий летний полдень. Перед нашим общежитием стоит голубая бочка с
квасом. За ручкой квасного крана восседает пышная тётка с
усами. За тёткиной спиной переминается с ноги на ногу потная,
длинная очередь. Лениво звякает квасная посуда. Квасница не
спешит. Мне тоже спешить не к кому. А не испить ли кваску?
Стоп! Вот так встреча! В середине хвоста, распаренного,
изогнутого и жаждущего сомнительного напитка, стоит моя старая
знакомая. В школе преподавала мне физику. Красивая, яркая
женщина. Выглядит лет на 40.

– Извините! Я за этой девушкой! – решительно говорю я, втискивая
себя между потным животом пенсионера и горячей спиной
учительницы. Она медленно поворачивает голову в мою сторону, увидав
пуговицы на рубашке, поднимает взгляд вверх.

– Ой!

– Добрый день, Элеонора Ивановна!

– Здравствуй, Орлов.

– Уроки пропускаете? – язвительно поинтересовался бывший ученик.

– Каникулы, – ядовито отвечает она и отворачивается, высоко подняв
подбородок.

Совсем не изменилась. Гордая.

– Элеонора Ивановна! Я к вам всей душой... А вы... извините...
спиной...

– Ты мне ещё в школе надоел, – говорит она в небо.

Очередь длинная. Мы постепенно разговорились. Школу нашу закрыли.
Мужа она любит. Любит и квас. Нет, муж в командировки не
уезжает. Она преподаёт физику заключённым. Работает в зоне.

Я задаю вопросы макушке физички, а она отвечает небесам. Я же сверху
любуюсь не её волосами, а прелестной грудью, которая
покоится в довольно откровенном лифчике.

Говорим мы достаточно громко. Очередь, сначала лениво, потом уже с
интересом, нас слушает. Зарплата у неё маленькая, хотя и
доплачивают за вредные условия. Гробовые? Да, можно сказать.
Вспоминает ли бывших учеников? Всех, кроме одного.

Подходит и наша очередь испить чашу. Получив стакан кваса, молодая
учительница пьёт его мелкими глоточками.

– Элеонора Ивановна! Позвольте интимный вопрос?

– ? – её глаза смотрят настороженно, упоительная грудь чуть
подрагивает в такт глоткам.

– На тело, погружённое в жидкость, действует выталкивающая сила.
Правильно?

– Да...

– А на жидкость, погружённую в тело, какая сила действует?

Она фыркает в стакан и ставит его на стол, улепленный осами.

– В школе покоя от тебя не видела! Даже здесь! Ещё один Архимед
Сиракузский! Двоечник! Как с тобой только жена живёт?!

– Не живёт со мной жена, Элеонора Ивановна! Бросила...

– И правильно сделала! С двоечниками жёны не живут!

Вся квасная очередь засмеялась.

– Все вы двоечники! – окончила учительница и, гордо подняв голову,
ушла.

Я пил квас и смотрел ей в след. Тонкие каблучки мягко впивались в
растаявший асфальт.

– А мы ведь совсем не изменились, – подумал я вслед тонкой фигурке.

Америка

Редко в нашем общежитии бывает тихо. Между 2 и 3 этажами мужской
половины «общаги» играют дети. Две девчонки и двое мальчишек.
Всем по 3-4 года от роду. У одной из девочек папа в «общаге»
приторговывает водкой. Она одета в яркий дорогой костюмчик.
У другой девчонки папы никогда не было, были только мамины
поклонники, а сама мама пьёт горькую, покупая её у папы своей
подружки. Одеждой и грязной рожицей девочка похожа на
Гавроша. Сандалии развалились, через дырки платьица видна
несвежая маечка. Всё её богатство покоится в маленьком карманчике.
Это два фантика от конфет и пустая пачка сигарет «Кент».
Мальчишка, стоящий рядом с барышнями, очевидно, более
состоятелен. Он ест шоколадную конфету «Марс». Пальцы крепко держат
чёрную обёртку, а зубы грызут хрустящую сладость. Его
родителей я не знаю. За поеданием этой радости жадно наблюдает
последний герой моего рассказа. Уж его-то и его мамку я знаю
превосходно. Последний – это слабоумный, не имеющий отца, но
имеющий наркоманку мать, парнишка. На обе руки у него четыре
пальца. Он часто приходил ко мне в гости, прося яблоко,
конфету или пряник. Чумная мама вытягивала его из моей конуры,
как пьяный плотник вытаскивает занозу из больного пальца.
Мальчик плакал. Мамка истерично материлась.

– В Америке всё есть, – важно говорит жующий шоколад. – У каждого
есть машина. Все пьют «Пепси» и едят «Марс».

– А «Сникерс»? – проглотив слюну, спросила девочка-гаврош.

– Да в Америке этого «Сникерса»! Хоть лопатой греби! – отвечает ей
девочка-яркий костюмчик.

– А «Твикс»? – Гаврош смотрит на своих друзей как на императоров.

– Да хоть заешься ! – хором отвечают ей «Марс» и «костюмчик».

– Мы с Гришкой уедем в Америку, – солидно признаётся яркий «костюмчик».

Гришка, наверное, уплетает шоколад, – думаю я.

– Там я выйду замуж за миллионера, – продолжает маленькая
«эмигрантка», – У меня будет вот такой миллион! – её ручки описывают
круг, – У меня будет вилла!

– А я куплю машину «Форд» или «Ягуар»! И зажигалку себе куплю, –
мечтает Гришка.

– А меня возьмёте? – возбуждённо спрашивает их Гаврош.

– Возьмём... Возьмём... – по-барски отвечают мечтатели.

Гришка бросает на пол обёртку от шоколада, облизывает пальцы.

– А я ... в Америке... куплю маме ... конфет шоколадных... –
захлёбываясь от предстоящего изобилия, сообщает маленькая
оборванка, – И... ещё, ещё... папу привезу...

– А Сашку берём? – спрашивает она два своих божества.

– Не-ет. Он на всех плюётся и ещё кусается, – отвечает Бог.

– А в голове у него конопля растёт. Так моя мама говорит, – вторит
ему Богиня.

Маленький Сашка уродливой ручонкой берёт с грязного пола обёртку
«Марс». Нюхает её.

Америкой пахнет, – думает он. Понюхав, он долизывает остатки пиршества.

– Вкусная эта... Америка, – заключает он вслух.

– А мы тебя не возьмём! Не возьмём! Не возьмём! – в три голоса
кричат в его уши дети.

– Я тоже хочу! Хо-чу-у-у! В Америку! – орёт маленький инвалид.

Я молча прохожу мимо детской трагедии.

– Юра, ты куда? – спрашивает меня на улице знакомая девушка.

– В Америку! – отвечаю ей, – Тьфу! Тьфу! За хлебом!

День Дураков

Каких только чудес в жизни не бывает…Чудна и сама жизнь. Голова уж
седая… Цикличность Бытия мне стала понятней. Полоса белая, а
за ней, как водится, чёрная. Новый год, Старый Новый год,
день учителя-мучителя, день металлурга, день врача-вредителя и
даже, моя радость, день энергетика, к коему я имею прямое
отношение в полной мере. А вот кто возьмётся объяснить мне
такое замечательное явление природы – День Дураков? Что
является причиной их замечательного и массового явления пред мои
очи в дни строго определённые? Какие неведомые силы собирают
их в стадо и, по какой такой причине, это стадо прётся ко
мне? Может быть, Солнце начинает испускать свои непонятные
лучи, которые в свою очередь возбуждают их двигательные
реакции, а, возможно, на их скопление влияет цена дров на Марсе или
расписание движения пароходов в пустыне Сахара. Возможно,
на массовую миграцию Дураков влияет и Ваш покорный слуга,
притягивая их своими загадочными флюидами. Я должен пояснить,
что слово «дурак», в моём повествовании, не является бранным,
а в полной мере объясняет состояние души, возможно, очень
приличного, доброго и обаятельного человека. Но светит
Солнце, крутится на своей орбите Марс и, Дураки, в определённые не
знаю кем дни, непременно все вместе, весёлой и шумной
гурьбой стучат в мои двери, звонят мне по телефону, присылают мне
SMS и даже письма. Не скрою, я, наивный и доверчивый,
пытался вначале скрыться от этой шумной братвы. Ха-ха-ха. Не
спасали закрытые на засов двери и отключенный телефон. Я пытался
убежать куда глаза глядят, притворялся спящим,
слепоглухонемым, женатым, разведённым, даже шлангом поливочным
прикидывался… Все хлопоты были напрасны. Где б я не находился, чем бы
я не занимался, эти индивидуумы находили меня,
исповедовались, бранились, дышали перегаром, пьяно икали в лицо и
бессовестно лезли мне в душу. Но я таки начну по порядку…

***

Ожидаю автобус. Останавливается потрёпанная иномарка, на свет божий
вываливается пьяная в сопли барышня. Ба, да это ж Галка,
двоюродная сестра моей бывшей благоневерной! Подходит ко мне,
поздоровались. Вот и автобус подошёл. В набитом потными
телами автобусе мы разговорились.

– Холостякуешь?

– Вроде того…

– Больно было расставаться?

– Смешно… чуток было…

– Орлов, ты какого … туда полез? Где твои глаза были? Это же жопа!

– Не буксуй, Галка. Не рви душу.

– С жидами тебе не ужиться. Она ж пальцы гнёт! Ты красиво ушёл?

–?

– Красиво?

– Да и не ушёл я… Выгнали…

– Дверью хлопнул?

– Мне её даже не открыли. Просто ушёл…

– Юрка, а у тебя лысина есть?

– Галка, лысины нет, но, к сожалению, седина присутствует.

– Покажи лысину.

Я склоняю голову пред пьяной попутчицей.

– Это хорошо. Значит, ты ещё сможешь…

– ?

– Что ты на меня смотришь, как грустная собака? Брось ты всё это.

– Уймись… люди слушают. Полный автобус уши развесил... Галка,
стесняюсь спросить. Тебя подвозил не муж? Мужа так не целуют.

– Да, Орлов, любовник. Мужа я бросила. Да и ты брось … ты же Лев! Мы
же с тобой Львы!

– Не уверен… Собака …я, …наверное…

– Ой, Юрка, от меня перегар…

– А я гадал, от кого так несёт… Скажи на весь автобус, что разит от меня.

Мы громко смеёмся. Я выхожу на своей остановке. Встреча была мне неприятна…

Ну а куда от них, Дураков, денешься?

***

А вот вечер этого же дня. Застолье в общаге. Чей-то День рождения.
Чей – узнать сложно. Гремит музыка, никто никого уже не
слушает. Гомон стоит как на стадионе. В моё ухо лезут чьи-то
губы.

– Я тебе нравлюсь? – томно спрашивает красавица лет 55. При этом оба
её глаза попеременно дёргаются нервным тиком. Просто
загляденье. Пособие по невропатологии.

– М…м…м…, – промычал я неопределённо, отодвигаясь от запаха водки,
пива, солёных огурцов, копчёной колбасы, кильки в томате и
ещё чёрт знает каких помоев.

– Вот и чудненько! Значит, наша свадьба не за горами!

– Вот те нати! Да ты час назад за учителя литературы замуж собиралась!

– Разве?…

– Точно! Кипятком писалась! За учителя!

– П-п-рости, – пьяно икает невеста в моё ухо, – А ты не учитель?

– Нет, к сожалению…

– Жаль… что не учитель…, – бормочет она и от её тяжкого вздоха
взлетают на метр вверх, а потом, тихо покачиваясь, как осенние
листья, падают на пол дешёвые бумажные салфетки, – Кто-то
торопится…

– Дураки ко мне торопятся.

Ну куда денешься от Дураков?

***

Звонит телефон. Беру трубку.

– Алло! Это ты? – спрашивает женский голос.

– Ну?..

– А это я!

– Ну?..

– Узнал?

– Ну?..

– Не рад?

– Ну?..

– Не поняла, ёксель-моксель! Юрка, это ты? Что голову морочишь?

– Это не Юрка, – вру я.

– А где Юрка? А Вы кто?

– Я его дедушка Прокоп Окопыч, а Юрка гуляет на свадьбе.

– Какой дедушка? На какой свадьбе?

– Знамо на какой…на своей…

– Я сейчас приеду!

– Ждём с нетерпением! Не все ещё Дураки собрались…

Ну куда от Дураков деваться?

***

Праздник Дураков продолжается. Дым стоит коромыслом. За столом сидит
Вадик и, открыв от усердия рот, корявым пальцем топит в
рюмке водки муху. Муха же, наглотавшись хмельного зелья и
утомившись от такого вольного с ней обращения, блаженно сложила
лапки на толстом брюшке.

– Ты зачем животное мучаешь, Герасим? – спросил я душегуба Вадика.

Он оторвался от своего занятия и поднял на меня мутные глаза.

– Это моя жена, – сказал он сквозь меня.

Забавно, подумал я. Становлюсь невидимкой.

– Интересно, дружок… А где ж она?.. Жена-то твоя?

– Вот… Опять нажралась… как свинья. Смотри сам. Пя-я-ялится на меня,
зараза, – ответил «герасим», показывая на рюмку с водкой и
мухой.

– Это, Вадик, твоя Натаха?

– Она, стерва. Только что мне изменила, зараза. Я её полюбовника
грохнул… А Наташку… проучу…

– Вижу-вижу, – пролепетал я, отходя в сторону от ревнивца, – Ещё
укусит, – подумал.

Вадик достаёт «наташку» из купели, бросает на стол. Муха становится
на все свои лапки и, нетвёрдой походкой, ползёт прочь от
«мужа».

– На гульки собралась?! – прошипел Вадим.

Муха завалилась на крыло, подкатила глаза и прикинулась мёртвой. Над
неё склонился пучеглазый.

– Инфаркт? Родильная горячка? – поинтересовался я.

– Живая... – удивлённо заключил мучитель после минутного наблюдения
за любимой, – Сейчас, сейчас…

При этих словах Вадик протянул обе дрожащие руки к бедной и
непорочной мухе. На бедной мухе от страха все вши подохли.

Позволю себе несколько прояснить ситуацию. Дело в том, что Вадик в
прошлом году женился на Наташке, девушке, без всякого
сомнения, красивой, доброй и замечательной. Да на беду была у неё
младшая сестра, такая же красивая, но слабая к деньгам,
горячительным напиткам и, самое главное, к мужской ласке. Устоять
она не смогла, да и, говоря на чистоту, не пыталась. И стал
жить наш Дурак с двумя сёстрами, и грешил бы ещё
долго-долго, да стали они, от его любовных упражнений, тяжёлыми… Плоды
плотского греха зашевелились у сестриц одновременно.
Поплакали сёстры, почесали свои опухшие животы, да и выгнали
охальника вон. А по той грустной причине, стал пребывать наш
«осеменитель» в неком расстройстве разума. Впрочем, и до этого
замечательного происшествия, этот «фрукт» не был замечен в
списке людей отличающихся особой сообразительностью.

Лежит бедная муха в пьяной луже, дёргает лапкой. Сцапали её дрожащие
пальцы Дурака. Вначале он оторвал ей крылья, потом лишил её
и всех лап…

– Вот так тебе, так тебе, – повторял он как в горячке.

Меня стошнило…

Ну разве не Дурак!?

***

Рыдай Земля! Рыдай и Небо! Бросил нашу соседку по общаге любимый
сожитель. Рвёт на себе волосы и одежды безутешная Анка. Пьёт
она и валидол, и компот, и водку, и пиво не забывает. Ничто не
утешит больное сердце… Прижимает она руки то к сердцу, то к
животу, то к голове.

– За что он так со мной!? – рыдает она, – Я ж из-за наго мужа бросила…

– А Витёк свою жену, – продолжаю я.

– Ушёл к другой! – продолжает Анка-пулемётчица.

– Да и ты не скучаешь, соседушка. Трудно уже мне вести счёт твоим
поклонникам. Я вначале считал на пальцах рук, потом снял
носки, а в конце сбился со счёта окончательно. Много, Анка,
утешителей прошло через твоё…

– Не умничай, Юрка…

– Был бы я Дураком, то дурачился б…

– Я же беременная, – рыдает она.

– От кого же, золотце?

– Откоготкого, – скороговоркой повторяет она, – я не знаю…

– Не от духа ж святого. Не ветром же надуло?

Воцарилось молчание. Гости перестали жевать. Муха на столе испустила
дух. Вадик упал мордой в салат. Анна, прищурившись, смотрит
в потолок и шепчет что-то. При этом она загибает пальцы
рук.

– Не хватит пальцев, – шепчу ей на ухо, – Давай помогу…

– Не мешай…

– Не только деньги счёт любят, но и … любовники…

– Наверно, я от мента залетела, – задумчиво заключает она.

– Все менты – гады! – заключает хором слёт Дураков.

– Это точно … – отрезает Анка.

– П-п-п-идер-р-ры! – кричит Вадик из салата.

– Наливай! – орёт кто-то другой.

– По полной! – кричит Анка.

Веселье на слёте Дураков продолжается дальше…

***

Думаете, на этом всё и кончилось? Как бы не так! Ночью приходит мне SMS. Читаю.

« Сам ты Дурак! Привет Прокопу Окопычу!»

Забавно. От души. Спасибо.

***

Ну, а вот и конец моего повествования. Да, чуть не забыл. Сосед мой,
учитель литературы, не проникся должным вниманием к
ухаживаниям «невесты»… Всё обошлось «диктантом» с ней на
общаговском скрипучем диване… Вернулся таки милый к Анне. Твердит, что
ошибся и заблудился. Клянётся и божится, что попутал его
бес и торжественно обещал, что блуд боле чесать не будет.
Относительно её беременности сказать ничего не берусь. Ждём-с.
Сестра Наташки благополучно выскочила замуж. Я видел её
вместе со счастливым мужем. Катили вместе коляску с ребёнком.
Сама Наташка простила Вадика и родила ему сына. Ребёнка назвали
Иванушкой! Не исчезнет род Дураков на Земле.

P.S. А вот муху-то мне искренне жаль…