Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Глава 22

«Белый праздник» состоялся через неделю. В черное я наряжаться не
стал: не хотел выделяться, да и день выдался слишком жарким.
Однако не похвастаться новым автомобилем я не мог, для этого
антикварные автомобили и существуют. Наташа надела простое
белое платье и маленькую фасонную шляпку а’ля тридцатые. Я
был в белом льняном костюме, короткий галстук также намекал на
стилистику начала прошлого века.

Мы подъехали к резиденции Бергеров на полчаса позже назначенного, и
все парковочные места вокруг были заняты. Средних лет
филиппинец в плюшевой красной жилетке, вышитой золотом, и в
изъеденной молью драматической треуголке из местного комиссионного
магазина встречал гостей, указывая, где можно оставить
машину. Он одобрительно отозвался в адрес нашего «Крокодила» –
стиль дворецкого подходил к стилю авто как нельзя лучше.

Филиппинец выделил нам место под большим криворуким дубом,
произрастающим на участке соседей, и прицепил табличку «White party»
на ветровое стекло. Джуди оттягивалась по полной программе.
Мы не ожидали от нее такой помпезности и лоска. Я протянул
работнику доллар, потом еще один. Он поблагодарил меня.
Невозмутимо. Я подумал, что нужно было дать больше или вообще
ничего не давать.

Мы побрели к дому, держа в руках по бутылке французского
шампанского, с трудом протискиваясь между автомобилями.

Длинная асфальтированная дорожка вела мимо теннисного корта и
небольшого фруктового сада. Машины выстроились на ней паровозиком.
Я узнавал некоторые из них и надеялся выяснить, кто из
гостей приехал к Бергерам первым. По-моему, это была машина
Роджера, хиппующего на старости лет хамптонского соседа,
марихуанного дилера, принципиально не занимающегося ничем, кроме
перепродажи травы. Не знаю, насколько далеко зашли его
профессиональные интересы, но полгода назад кто-то перевернул в его
доме все с ног на голову и, возможно, угрожал Роджеру
расправой. В результате он переехал на неизвестный необитаемый
остров и был доступен только по мобильному телефону. Мы
удивились столь раннему его приезду, хотя Роджер мог появиться у
Джуди в гостях и случайно.

Мы вошли в помещение, сверкающее свежестью недавней уборки. К
африканским маскам, развешанным в длинном коридоре, прибавилась
большая самодельная физиономия из папье-маше, сделанная,
скорее всего, ребенком. Я слышал, что, кроме Марки, эти маски
изготовляют аутичные дети на специальных занятиях при городской
библиотеке. В остальном обстановка не изменилась. Картины
отца фрау Джуди герра Штольтерфота вперемешку с анонимными
натюрмортами, застекленные книжные полки, миниатюрные
скульптуры на журнальных столиках, растения в кадках, цветы. В доме
сохранялась расслабленная тишина, баюкающая входящего еле
слышным рокотом залива. Ни хозяев, ни гостей не было видно, из
детских комнат тоже не раздавалось ни звука. Мы прошли на
кухню, уставленную пластмассовыми контейнерами со льдом, в
которых охлаждалось пиво и вино; стеклянные и серебряные
ванночки с соусами стояли на длинном столе рядом с вазами с
чипсами.

– «Летучий Голландец», – сказала Наташа, комментируя происходящее, –
предлагаю поужинать и ехать домой.

– Все продумано. У них такой сценарий представления. Сейчас на нас
кто-нибудь набросится из-за угла. Пошли, там кто-то копошится
у пирса.

Мы нашли Джуди, Роджера, Брэда и Пат в компании микроскопической
старушки со стаканом водки с тоником в сухоньких пальцах. Она
сидела в белом пластмассовом кресле и следила за действиями
молодежи. Многократные подтяжки лица переместили ее челку к
середине черепа, образуя из прически реденький голубоватый
пучок на макушке. Она что-то скрипуче напевала по-немецки,
время от времени громко сообщая Джуди о том, что у нее болит
желудок. Та не обращала на нее внимания, было видно, что она
злится и очень нервничает.

– К Майклу понаехали его немецкие клиенты, остановились у нас. Перед
вечеринкой один за другим пошли в душ… В общем, нас
затопило. Вся эта херня – из выгребной ямы.

Газон в направлении залива шел под уклон, там и скопились излишки
воды в виде нескольких глубоких травянистых луж, лишенных, к
счастью, характерного запаха. Джуди с друзьями перетаскивала
дополнительные столики на сырые места, чтобы гости могли
гулять по сухой части газона.

– Все не как у людей. И эта ведьма пристает все время. Иди
познакомься: Эмили, мамаша Майкла, прямиком из Дрездена. Торчит тут
уже пятый день. Купила штук тридцать открыток с видами
Нью-Йорка и каждый день отправляет их штук по десять своим
долбанутым родственникам. Только с самолета – и сразу же просит
«дабл шнабс». Она и сейчас уже невменяемая.

Мы с Джуди поставили очередной столик в береговую лужу, потом она
подвела нас с Наташей к своей «Mutter».

– Mutti, познакомьтесь. Это мои друзья – Наташа и Роберт. Наташа –
русская. Вам должно быть это интересно.

Старушка обрадовалась, что о ней вспомнили, и тут же энергично
принялась рассказывать какую-то историю на немецком. Она схватила
меня за лацкан пиджака и не отпускала от себя ни на секунду
в течение минут пятнадцати. Я натужно улыбался, даже не
пытаясь вникнуть в смысл ее слов. Наташа понимала по-немецки
лучше, иногда могла вставить в разговор пару фраз,
подчеркивающих наше участие. Бабуся рассказывала о своем сыне Майкле, о
том, что он очень богат, но не хочет пригласить свою бедную
мать на постоянное жительство.

– Он звонит мне каждый день, высылает деньги, но ведь этого мало.
Мне скучно сидеть одной в Дармштадте. Дармштадт – маленький
городок. Я бы лучше жила в Дюссельдорфе или Кельне…

Наконец она дошла до главного пункта в списке своих обид. У нее
очень болит желудок, и поэтому ей нужен «дабл шнабс». Она
уверена, что это ей поможет.

– Только не берите водку из холодильника! – закричала она вслед
уходящей Наташе. – У меня будет болеть горло.

Джуди с трудом сдерживала раздражение.

– Водку из холодильника эта мумия разбавила водой. Там бутылка, а
внутри – айсберг. Хочет теперь, чтобы ей открыли новую, –
процедила она сквозь зубы. – Ей-богу, надо взять ее разбавленный
шнабс и подогреть на плите.

– Где остальные? – спросил я, вспомнив о несметных количествах
примкнувших к дому автомобилей.

– Когда начался потоп, я уговорила Винсента покатать их на яхте. Они
вернутся через полчаса. Не волнуйся, ты еще взвоешь от
толкотни. Я слышала, тебе подарили какой-то раритет. Дашь
прокатиться?

Дедушку Винсента мы с Наташей тоже знали: старичок восьмидесяти лет
был азартным яхтсменом, велосипедистом, марафонцем. Его сын
Винни работал в Нью-Йорке пожарником, на вечеринках всегда
набирался одним из первых, выкрикивал что-то несуразное,
беспрестанно мигая круглыми красными глазками. Он тоже был на
борту вместе с остальными гуляками. Когда «Матильда» подходила
к причалу, Винни покачиваясь стоял у руля, смеялся легко и
непринужденно и никак не мог остановиться.