Проза

(Из записок перевозчика животных)

Начало

Продолжение

Лёшка

А водителя, с кем вез журавля, я потом встретил в зоопарке. Пьяный,
корма развозит. Остановился, поздороваться.

– Обидели меня! Как обидели!! Сами отмечают, а меня послали.

Это он про остальных водителей, дело было перед 23 февраля.

– Людей не подавишь?

– Да нет никого в зоопарке.

Железные изгороди вольер, пустые дорожки между ними. Никого.

– Ну, с праздником тебя! – сказал водитель. И поехал дальше. Машина
вихлялась из стороны в сторону.

Это – Лешка Томилин. Сколько ж я с ним животных перевез!

Бледное лицо. В старенькой курточке. Тихий. Больше молчал, когда
ехали, и только однажды, мы возвращались из аэропорта –
снежного барана отправляли, – попросил: «Можно, мы на боковую
дорогу свернем?». Чего спрашивает? Я ж ему не начальник. «Давай.
А надолго?» «Да нет, здесь рядом». Вскоре мы остановились у
ворот кладбища.

– Жена у меня здесь, – сказал Лёшка. – Давно не был.

– Пошли? – позвал он меня.

– Да я лучше в машине подожду. Чего мешаться буду?

– Пошли, пошли, что ты один будешь?

Как в гости зовет. Я вылез из кабины и пошел за водителем.

Ряды крохотных могилок за невысокими оградами. Мы остановились у одной из них.

– Вот здесь, – кивнул Лёшка.

– При родах она умерла, – рассказывал он. – И все ведь хорошо было!
И на работе, и депутатом ее в райсовет избрали. Гордилась…
Как же не повезло бабе! Умерла, а дочка жива осталась. Я
сначала оставить хотел в роддоме. А моя родня – Не смей!
Поможем. Вот и помогают, я здесь, они – в Рязани. В деревне. Разве
что на лето отвезешь отдохнуть.

– Больше не женился?

– Сразу. На ее подруге. А через два года ушла. Так вдвоем с дочкой и
остались. Двенадцать лет уже. Вот все говорят: молодой, а
такой нервный. Будешь тут нервным.

Он осмотрел могилу. «Надо пластиковой крошкой вокруг посыпать – вон
как в соседних. Достану и посыплю».

– Хорошо, что заехали, – говорил Лёшка на обратном пути. – А то все
не выберусь. Ничего, теперь почаще.

А через несколько дней я встретил его на машине, пьяного. Корма
развозил.

Через неделю я зашел в гараж. Очередная поездка. В бытовке за
кухонным столом, согнувшись, сидел Лёшка и что-то писал.

– Привет! Что пишешь?

– Заявление. Увольняют меня.

– За что?

– На двадцать третье загулял. А сегодня только вышел. Завгар мне и
говорит: пиши по собственному, а то по статье. Напишу!

И он опять склонился над столом. Подошли другие водители.

– Подожди писать, – остановили его. – Куда сейчас пойдешь? Дочь у
тебя. – И водители пошли к завгару.

После разговора с ними появился и он сам, здоровый, широкоплечий,
подошел к Лёшке:

– Не тебя – дочку твою жалко! Иди, работай.

И Лёшка поехал со мной в аэропорт.

– Как ты? – спросил я его в следующую поездку.

– Хорошо. И пить не тянет, – ответил он.

А через месяц мне дали другого водителя.

– А Лёшка где?

– Да опять запил. На работу перестал ходить. Завгар сам к нему домой
ездил, а он пьяный, на ногах не стоит. Грязь, бутылки. И
дочка его там. Завгар ему сказал: «Три дня тебе даю: не
выйдешь на работу – уволим».

Лешка не вышел.

В последний раз я встретил его через полгода. В дирекции. Какую-то
справку получал. Покачивается. Увидел меня, обрадовался, руку
тянет.

– Привет, Лешка! Где ты сейчас?

– В парке я работаю. Здесь, рядом.

Еще что-то хочет рассказать. А я тороплюсь.

– Извини, Лёшка, бегу. В аэропорт ехать надо. Сам знаешь.

– Увидимся еще, – сказал мне Лёшка вдогонку.

– Конечно увидимся! – ответил я.

(Продолжение следует)