Создан для блаженства (под редакцией Льва Пирогова)

Текст содержит ненормативную лексику

Жил-был я. Звали меня, предположим, Дима. Это, кстати, совсем не хуже, чем Гриша, Леша или Паша. И только совсем чуть-чуть похуже, чем Саша. Но не суть. И пошел я эдаким Димой сейчас к метро. Так просто пошел. Потому что мне холодно на работе – пиздец! Затем и пошел. Дай, думаю, пойду-схожу, может, согреет меня путешествие этим самым Димой? И пошел. А на улице, на улице же замок заиндевел! То есть, он заиндевел с нашей, с человеческой стороны, с подвздошной, с внутренней. И так я на кнопочку эту электромагнитную нажимаю, и эдак, а в результате – пшик, хер там, не срослось. Пришлось мне на него дышать, а хули делать? Зажигалка же, разумеется, как посмотрела на такие блядские дела, сразу закончилась. Дышал я туда, ломился, стучался, даже иногда кричал от горя, но дверь таки открылась. И – бац! – солнце прямо на меня накинулось, светит прямо в глаза прищуренные, между ног внизу путается, на машинах ледяных искрит. Благо, у нас офис – машин до хуя кругом стоит, мерзнет. Вышел я, выдохнул паром огромным «Слава Богу!» и отправился. Иду, думаю: «Вот я, например, Дима, как Дима Смирнов (где он сейчас?). Диме что надо? Диме надо идти, будто в ванную комнату идешь: широко, споро и немного виновато, отвернувшись немного. Так все Димы ходят!». Вот я так и пошел. Только дошел до Рижской, а мне кричат: «Димон! Димо-о-он!». Ну, так я и обернулся. А там дворник стоит у пешеходного подземного перехода. Стоит не просто так, а с обширным левосторонним бланжем – будто ему его же лопатой вот-вот, только что, и досталось. Ди-и-и-мо-о-о-он!!! – орет мне, – дай покурить!

Я, разумеется, никому ничего не дал. Потому что если этому засранцу надо, то он подойдет сам и Сашей меня назовет, как с детства меня все называют.

Так он и подошел. Оказался Мишей. Что, говорит, Дим, а я ведь сразу заприметил, что ты Дима! Идешь такой быстрый, виноватый, рожу воротишь ото всех, будто в баню к голубым. Дай, братец, закурить! Ну, дал я ему, разумеется, говорю: а тебя-то как звать? Мишей, – отвечает, – по-другому не слышал ещё.

Ладно. Ничего. И вот мне Миша историю-то и рассказал вот такую:

«Я сам из Георгиевска, знаешь такой городок? А-а-а, ну так, тем более, что теща рядом живет, тогда точно знаешь! Сам бывал? Нет? А где? В Зеленокумске? Не, ну, похоже, в принципе, только у нас лучше гораздо! Чем? А вино? А как же? Георгиевское же! Не пил? Пил? Ага, ну раз пил – можешь понять. Так вот, У меня со школы друг был – Димон – ну, пиздец! Ну, вылитый ты! Так же всё ходил, особенно если до автовокзала: пойдет таким вот озабоченным, красивым, шо пиздец: все девки его! А у нас, знаешь, какие девки в Георгиевске? Э-э-э! Хоть глаза выколи нахуй – так хочется наших девок! Вот мы все их и хотели, а Димон, будто урод какой, не знаю, до автовокзала дойдет, расписание прочитает, и обратно… А вокруг по всем заборам сопли девичьи висят, ага! Да не очень-то и на этого Баскова похож: ну, так, есть два глаза, и все в одну сторону смотрят – и то дело! А девки георгиевские, ну просто потекли. И вот ходил этот Дима раз, два, три, а потом я уже ему говорю: ты либо выеби хоть одну, либо дома сиди! А то и у нас нет, и у тебя в штанах гостей не будет! Тот Димон, – слышь, дай ещё покурить, – тот Димон только на хуй меня послал и всё. Ну, мы с пацанами посовещались, ну ты ж и сука! Решили его немного того, ну, это, в ебало ему дать. Зуб-два выбить, чтоб он красоту утратил непомерную, чтоб с нами сравнялся немного. Ну, и что? Ну, подловили у автостанции, въебали, высадил ему Стёпа передние зубы, всё у человека хорошо будто бы стало.... А только он ходит на вокзал и ходит, ходит, сука, и ходит. И все девки, как одна, по нему, по беззубому-то слезы плачут и клитора себе расчесывают! Ну, что ж ты делать будешь, а? Решили с пацанами ноги ему сломать, чтоб, сука, не ходил. Ну, подловили ж его, Стёпа держал, а я автомобильным насосом (он у меня как раз с собой был – я с завода домой нёс) ему по ногам хуячил. Так, не сильно, чтоб не до трухи кости. Потом отнесли его тёте Вале. Тёть Валь, тут вашего Димку трактор сбил! Ну, и сдали, короче… А только на другой день смотрим: идет Дима на станцию. Идет, будто ему хуем по лбу стукнуло, а не ноги переломаны! Идет себе и идет! Чу! Мы с пацанами – вдогонку! А девки ж все стоят, из дворов повыбежали, в калитках стоят и сопли по нём роняют! Догнали его кто с чем был: у кого лопата, у кого колун, а у кого и дрын. Санька Шестак – тот вообще рессору притащил от Беларуси: тятька домой принёс с базы. Ну, не суть. Идем к нему, стой, кричим, сука! Как это так ты ходишь!? Мы ж тебе, блядь, лодыжки на обеих ногах в труху перемололи, как это ты, блядь, ещё и теперь наших девок корячишь!?

– А я, – Димон говорит, – ангел. У меня и костей поэтому нет. Совсем.

Мы аж рты пораскрывали.

– Так, – говорю, – хорошо, а что ж ты на автовокзал всё ходишь и ходишь, ходишь и ходишь??

– Уехать хочу, – говорит, – уехать…».

Вот я это всё послушал и пошел обратно на работу. Оставил ему десятку – он попросил, и пошел. Как Дима. Быстро пошел, с интересом. И ни от кого не отворачивался: нехуя! Пусть сами в глаза смотрят, если кому надо. Так и шел Димой до работы. Правда, ни одной девушки так и не встретил. Так и не Дима я, по большому-то счету, не Дима, а Саша. А это – это совсем другая история… Такие вот дела.