Онтологические прогулки

Авангарх. Радикальная фракция человечества. Исходит
из архе авангарда, его неосознанных и неиспользованных истоков,
и архи авангарда – новых возможностей творчества. Сочетает теорию
знае-чаяния и его практику.

Выделяет: трансреальность (отношения к действительности, функция
означения), интрареальность – соотношение между текстами как диктами
и диктантами и т.п., интерреальность – сочетание предшествующих
на основе главной – метареальности. Именно она и является центром
исследования и творчества Авангарха. В качестве акторов и инстанций
метареальности выделяют: жильцов, жителей, обитателей
(Других), Му; различают: дикты, диктанты,
Фолки на основе: ку-миров, мир-ажей,
знаечаемого, знаечающего, выраженного или невыраженного
в дискурсе или сикурсе, проходящих
дефиле в рамках каза
или от-каза.

Основа всех стремлений – Само. Вокруг
Само разворачивается все напряжение любой жизни (в том числе и
текста): стремление от, к нему, попытки замещения, выражения,
забвения, заглушения, действия вокруг Само и распределения акторов
в отношении к нему. Таким образом выявляется принципиальная структура
любого мирского существования, в том числе и антиструктурного,
постмодернистского, поскольку Само по существу не является и не
может быть центром, а борьба идет как раз за центр или против
централизации. Авангарх действует под лозунгом «Мир умир!», поскольку
считает, что все до сих пор существующие идеи мира были либо оккупационными
(мобилизационными), либо демобилизационными (в условиях поражения),
либо пацифистскими, закрывающими глаза на воинственность, агрессивность
всех дискурсов. После смерти Бога и человека – мир умир! Век двадцатый
попытался разобраться со смертью Бога – и пришел к смерти человека.
Нам еще предстоит разобраться со смертью человека – но в перспективе
смерти мира. Необходимо ликвидировать сам милитаризм человеческой
деятельности, мышления, речи через сикурсы против центров агрессии,
– и это присутствует в любом существовании, в том числе и текстуальном.
Пока что то, что называют миром – всего лишь удобная, покоренная
среда существования, но не подлинная в-селенная. Авангарх
– авангард борьбы за в-селенную, за весь универсум реальностей!

Необходимо осознать и провести в жизнь главный лозунг Авангарха:
Всё реально!

Дикт. С точки зрения Авангарха все акторы реальностей
делятся на три большие группы с переменным составом, но некоторой
склонностью к определенному поведению: обитатели и жители (Другие),
жильцы (сами). Они распределяются в пространстве реальностей и
определяют их топографию. Дикты – прескрипции к поступкам или
недеяниям, мыслям, забвению, осуществляются посредством дикторов
– вне/внутриреальностных ролевых образований, предписывающих акторам
роль и род практики. Дикты создают некоторые исключительные реальности
или их фрагменты, которые направлены на создание строгих иерархий,
в которых только и существует мир. Жилец же действует под лозунгом
«Всё реально!» и отрицает исключительность каких бы то ни было
реальностей – все они равноправны, не исключая и вещественные.
В конечном счете, все дикты могут быть разобраны до исходных текстов-диктантов,
сакральных образов и символов веры, авторитетов, отвлеченных законов,
без которых, якобы, невозможно участие актора в реальности. Такими
диктами являются моральные, эстетические предписания, кодексы,
правила программы, замыслы, в конечном счете сама отдельная реальность
является диктантом для реальности иной. Варианты диктов различаются
дикциями: изъявительный, сослагательный, повелительный, что распределяет
акторов по соответствующим лакунам пространства и предопределяет
ход развития.

Жители составляют основной массив акторов-реакторов, лишь реагирующих
на дикты диктатора. Они имеют собственную текстуальную реальность
– фольк, избегающий по мере возможности
записи, письма, умирающий в любых письменных практиках. Дикты
жителей включают прошлое и будущее, что отражается в знае-чаемом
и знае-чающем. Обитатели
наиболее склонны к диктам, через которые они пытаются задать метареальность
и оккупировать универсум. Их идеал стать диктаторами и диктовать
не только нормы и само существование реальностей, но и собственные
желания, вкусы, взгляды, мнения. Тем самым реальность превращается
из сплетения диктантов (на основе пра-диктанта) в диктатуру обитателя,
теряет текстуальность как возможность выбрать собственную позицию,
а сам обитатель обнаруживает себя как Другого, навязчиво, параноидально
предопределяющего все ходы и перипетии существования текста вплоть
до самого бытия – преддверия Само. Иначе дикт становится тривиальным
бредом. Позиция жильца в корне отлична от позиции обитателя: он
стремится противостоять всем дискурсам Других, выраженных в диктах
или иначе. В этом он опирается на дикт прадиктанта и корректирует
его. В отличие от экстравертированного обитателя – Другого, жилец
интравертирован и является Другим самому себе, возрастая на сопротивлении
диктатуре диктов, вытекающих из прадиктанта и самому исходному
дикту. Иными словами, жилец – диктатор сам себе. Он чужд любому
дикту и рассматривает их как помеху кочевью – и не удивительно:
любой дикт имеет ограниченное время и место существования – стало
быть, смертен и ограничен. Можно поддержать тот или иной дикт
или быстрее свести его на нет – главное, чтобы им не овладели
обитатели и не превратили в диктатуру. История ведет к смене безличных
диктов личными, но в пределах Своего и Собственного что в принципе
означает крушение дикта как жанра.

Выродившиеся акторы-деграданты стремятся превратить свой дикт
в очередной внешний мир – он есть вывернутый их “внутренний” мир
и оккупировать реальности и расширить оккупационный режим мира.
Жилец организует как дикт свое внутреннее в отношении к Само.

Сопротивление дискурсу Другого осуществляется через сикурсы,
– неожиданные оборонительно-атакующие действия против режима диктатурной
оккупации Других. Союзником в сикурсах жильцов часто бывает му,
в котором они и скрываются по большей мере от языковых репрессий
обитателей.

Му. Местоимение всеобщего (любого) числа, убежище от
диктов. В отличие от «мы», му не осмыслено
и не оформлено позитивно, но определено негативно как совокупность
тех, кто воспринимает дикт и начинает распространять его, передавая
другим – в то же время аккумулирует энергию сопротивления. Му
создает неопределенную по объему общность, не имеющую непосредственного
отношения к внереальной и интерреальной действительности до тех
пор, пока не становится практикой означивания. Му различаются
по длительности во времени – от быстротекущих до долгосрочных.
В конечно счете все человечество есть некоторое му, порождающее
мы (обитатели), вы-ты (жители), я (жильцы). Следы му определяются
через выявление прадиктанта, определяющего событие человечества
и производных прадиктантов – национальных, социальных и пр., озвучиваемых
в диктах и через дикты доводимых до необходимости действия. В
конечном счете му – это попытка побега от Само,
выражение которого принципиально не имеет характера диктанта,
а выражается как заумь. Поэтому обратной
стороной и формой существования му является «ум» – способность
жителя организовать собственный этос внутри мира, что и надламывает
мир по границам этосов, и его, ума, производные – му-дрость
и му-жество. Жильцы принципиально не вступают ни в какое
сколько бы то ни было устойчивое му, даже с вещами, кроме особых
случаев сикурса и самкá; их
основная позиция – эст, направленный
на Само, от которого му стремится удалиться как от безумия. Дикты
создают видимость Само и черпают в этом обращении свою суггестивность,
но Само – это распад му и отказ от му, а также и от ума – навязчивого
метадикта метареальности. Само выражается как в-селенная
по преимуществу, в отличие от оккупационного и демобилизационного
режима мира.

Обитатель. Актор, стремящийся попасть в реальность;
не мыслит своего существования вне мира, через который он воздействует
на других и другое, утверждая тем самым свое существование, и
организует мир. Обитатель зависит от среды и стремится повлиять
на среду, выстраивая дискурс и подчиняя себе реальность как мир,
в этом он отличен от жильца, существующего в мнире
и поддерживающего в-селенную вылазками-сикурсами
против обитателей. Последние пытаются представить себя
как Само, хотя в действительности утверждают только себя на основе
диктов, превращаемых ими в диктанты. Конечная цель обитателя –
установить диктатуру, режим оккупации во всех реальностях – учредить
мир как основу собственной диктатуры и превратить жизнь в угрюмое
жительствование и превратить универсум в среду, податливую дальнейшим
извержениям часто фальсифицированного дикта и даже ее провоцирующим,
поскольку сопротивление среды делает обитателя неизбежно посредственностью.
Дикт мистифицируется и подделывается обитателем в собственных
интересах. Главное для обитателя – чтобы все внутреннее,– впрочем,
почерпнутое из того же достаточно случайного мира – вновь стало
внешним, опорой и защитой его жизни. Этим обитатель решительно
отличается от жильца, не имеющего ничего внешнего. Обитатель –
носитель масок и личин, поскольку всегда выступает как диктор,
этот грим в ходе развертывания дикта начинает заменять лицо, а
зависимость от среды делает дискурсы обитателя и его мир чрезвычайно
уязвимым для сикурсов жильцов.

Обитатель зависим от среды, выступает универсально как Другой
всем жителям и жильцам и поэтому неспособен меняться через обращение
к Само. Напротив, его задача – скрыть Само и уничтожить память
о нем. Для этого существуют различные репрессивные практики, прежде
всего выделяемые в среде зоны казания,
акты у-казания и на-казания, позитивные и негативные, призванные
рассечь му и организовать из него
дискурс ума. Если му, обернувшись против себя, может вернуться
к Само, то «мы» обитателей на это принципиально не способны. После
смерти обитатель становится более или менее долговременной му-мией
как субститутом Само, к нему отсылаются различные дикты. Обитателем
может быть не только человек, но любое существо или вещество мира.

Жилец. Актант в реальностях. Действует под лозунгом
«Мир умир!», поскольку считает, что все предшествующие модели
мира были скрытой или открытой формой мира, среды, навязанной
Другими – обитателями. Жильцы освобождают все возможные реальности
на основе сопротивления миру посредством сикурсов, стремясь не
превратить их в дискурсы, обреченные устанавливать режим оккупации
и формировать дикты. Жилец – антипод Другого, он прежде всего
Друг, указующий путь к Само, единственному источнику жизненности.
Жилец потому и жилец, что он, прежде всего, другой себе. Жильцы
никогда не образуют му и бережно хранят и развивают свое «я» постольку,
поскольку оно происходит из Само, из «своего», а не “собственного”
как синонима мира. Обитает жилец, погружаясь в означаемое, не
имеющее означающего: ноль/ноль отношение и отношение бесконечность/бесконечность,
не раскрывающееся напрямую по правилу Лопиталя. Поток означаемых,
лишенных означающего, выражает хаос становления и есть манифестация
Само – естественной опоры сопротивления дискурсу обитателей-Других.
Ноль/ноль отношение как неопределенность перетекает в отношение
бесконечность/бесконечность, также не поддающееся снятию, и этим
определяется направление сикурса Жильцов – из Ничто к Бытию, понимая
под ним весь беспредельный универсум разнообразных по природе
реальностей – включая и Ничто. Обитатели пытаются создать обратный
процесс – от означающего к означаемому, что только расширяет мир
как среду обитателя – что и делает обитателя посредственностью,
а посредственность – обитателем.

Если ноль/ноль отношение – читай 0-значаемое/0-значающее – в центре
перехода выводит становление в миф творчества, то обратное отношение
превращает миф в дикт и пытается подавить истечение Само. Неопределенности
ноль/ноль (миф) и бесконечность/бесконечность (становление) дополняют
и инициируют друг друга, создавая среду неопределенности, в которой
только возможен универсум, и это есть жизнь жильца. Обитатель
стремится снять неопределенности как зоны сопротивления диктам
и навязывает им стандартную бинарную оппозиционность и маргинализм
как средства казания. Житель существует
в третьем измерении, измерении знае-чаемого и знае-чающего,
не достигая ни соотношения ноль/ноль, ни бесконечность/бесконечность.
Двухслойность почвы жителя позволяет ему существовать как бы во
в-селенной, в некоторой мере вне как казательной вездесущности
дикта, так и тактильной сикурсивности жильца; Жилец принципиально
может жить и действовать в любом универсуме реальностей, и потому
не поддается влиянию Среды, мира; его основа – тактильность, и
слышит он лишь голос Само. Общение жильцов основано на криптах
– принципиально внедиктовой и внефольковой
коммуникации, хотя во многом и близкой к последней. Она основана
на единичности каждого акта коммуникации, его неповторимости и
осуществляется в соприкосновении с Само.

Жилец – высшая стадия развития ныне автоматизированного человека
и механизированного человечества и только он переживет упадок
этих последних – эпоху Вырождения и
нашествие деградантов. Жильцы живы
только своим мессимом, призванием преодолеть уже отдаленные последствия
смерти Бога, ближайшие – смерти человека, нашествия деградантов
и назревающие, развивающиеся и неизбежные – смерти мира. Жилец
– единственная надежда уходящих в прошлое Бога, человека, человечества;
последним, – массивными и массовым – пытались и пытаются заместить
мертвого и разлагающегося человека «глобалисты». Но мир – и «международный»
– умер, распался на действия периодически собирающихся в казах
обитателей, князей мира сего.

Само. Шумливости обитателя противостоит безмолвие смысла
жильца. Оно основано на утверждении связанности реальности с Само
и отсылает из двухслойности знаковой почвы к глубинам становления,
где соединяется нулевая и бесконечная неопределенность/определенность.
Поиски эти протекают во времени, которое неизбежно разрушает дикты,
стремящиеся утвердиться в пространстве и временности. Наиболее
уязвимое место – бесконечная неопределенность. Житель стремится
скрыть от себя ее действительную бесконечность, соединяющуюся
и пополняющую нуль-неопрелеленность и создает ку-мира,
выморочную форму мира, а на стороне бесконечность-неопределенности
создает мир-аж, также выморочную форму мира, позволяя тем
самым среде проникнуть в его почву и затрудняя жильцу утверждение
в-селенной вместо мира. И мир-аж, и ку-мир
составляют дефиле для дискурса, где
бы они ни образовывались; одновременно они является достаточно
прочной оборонительной линией жителей.

Дискурс принципиально направлен на создание ложного мифа и подавления
становления, оккупацию Само, подмену его му-мией; сикурс
исходит из Само, которое всегда иное, и строит миф для распространения
власти Само на все реальности; это цель жильца. Жилец жив только
связью с Само, обитатель – только враждой к Само и ведет жителей
к бессамности. Житель сопротивляется тем, что разделяется на самца
и самку – зна-чающее и зна-чаемое – перверзивные позы и отношения
которых создают сопротивление дикциям и режимам оккупации.

Особенность мифа жильца в том, что он всегда меняется через неопределенности
нуль/нуль и бесконечность/бесконечность отношений (в означении);
обитатель стремится снять все неопределенности своим режимом знаковых
структур с жесткой конструкцией. Стихия жильца – свобода и творчество;
мир-среда обитателя – режим и порядок. Казам
обитателей жилец противопоставляет от-каз, у-казание
связи реальностей с Само. Жилец обитает в от-казовом пространстве,
не вступает (без определенной цели) в му и опирается только на
Само и Свое собственное, сикурс которого – Заумь,
в отличие от бледного и хилого му-ума обитателей.

Само – становление через бесконечность/бесконечность и прехождение
через ноль/ноль отношение, хотя и прешедшее сохраняется как некая
реальность – прехождение не есть смерть, но инобытие так же как
становление – пришествие из иной реальности. Извне, со стороны
в-селенной жителей, становление выступает как мир-аж,
а прехождение как ку-мир, но это только видимость. В действительности
это есть бесконечно значимый символ – ноль/ноль отношение есть
обращение и новая жизнь и становление
иного. У всего сущего есть связь со всеми реальностями и их отпечаток
– просто в действие приходит другая реальность. От ноль/ноль отношения
остается их значимость для данной реальности – след.
Но след выражает Само, вступает в становление как место становления,
к которому, как ближайшему к Само, и стремится жилец, – жители
ему только поклоняются явно или втайне. След собирает и забирает
многие знаковые реальности с собой, выступает как зияние в мире.
Отношение бесконечность/бесконечность – своеобразный нарост, нарыв
на мире.

Ближайшим Само для одной реальности выступает другая, поскольку
каждая реальность стремится проникнуть в другую, что и используется
обитателями. Но Самым Само является ирреальность – реальность,
не имеющая места. Здесь само, в частности, – становление – идет
по себе; в других реальностях оно прояляется частично; когда же
происходит обращение реальности – в ней Само идет
по Себе, поэтому и жилец живет сам по себе и сам-в-себе.
Частично так существует любая реальность – но лишь частично. Нечто
свершается, поскольку оно по себе; лишь жилец целиком по себе.
Мир – не по себе, но по диктам обитателей, в которых Само заглушено
и целиком использовано для превращения всего в собственную среду,
что невозможно без эксплуатации того Само, что втягивается в мир.
Когда же Само пронижет весь универсум реальностей и все станет
по себе, и само все станет по себе – свершиться окончательный
оборот к свободному становлению реальностей и раскрытию ими всех
потенций. Тогда свершится окончательный Оборот
– и мир окончательно умрет, раствориться в бесчисленных
реальностях. Но к этому ведет не только оборот всех реальностей,
но и обращение всех обитателей и жителей.

Жильцом, как, впрочем, и обитателем может быть и бог, и человек,
и дворянин, и простолюдин, и демократ, и либерал, и таракан, и
мышь. В принципе, им может быть и минерал.

Сикурс. Способ утверждения Само и борьбы с обитателями
жильцом. Дискурс обитателей основан на оккупации пространства
и установлении определенного режима понимания среды-мира.
Сикурс направлен против центров оккупации и призван подавить власть
дикта в самом его истоке. Сикурс принципиально не имеет тылов
– зон оккупации, а исходит из «ничто», из следа или символа, из
самого факта присутствия жильца, и определяется не «положением
дел», а волей жильца установить торжество Само и свободу реальности
вместо режима оккупации. Сикурс обычно не направлен «в лоб» дискурсу,
проходит по слабым местам – дефиле и
строится принципиально в обратном порядке, чем дискурс: от слова
– к вещи. Основное оружие в сикурсе – заумь,
но могут быть использованы и трофеи или иные реалии, не подпавшие
под режим оккупации или выведенные из него.

Начинаясь со знака, сикурс подчиняет себе вещи и выводит их из
режима видимости и говоримости со стороны режима. Начинаясь с
ничто, сикурс загоняет Других-обитателей в казовые пространства
(казармы, тюрьмы, школы, квартиры, автобусы, кабинеты и т.п.)
и учиняет там бытие, тождественное хаосу. Сикурс, затянувшийся,
получивший тылы и навязывающий режим оккупации становится дискурсом
и теряет свою цель. Добившись цели, сикурс прекращается, участники
рассредоточиваются, часто оборачиваются жителями или даже обитателями.
Для понимания сикурса поэтому важно следить за подпольем текста
– криптами: паролями, явками, средствами
связи, средствами восстановления независимой, свободной реальности
и конечного торжества Само и, что немаловажно, торжества жильцов.

Важная сторона сикурса – действия на коммуникациях обитателей,
причем во взаимопонимание обитателей и их организацию вводится
хаос (присутствие Само). Коммуникативные линии подрываются введением
хаотических шумов, часто подделанных под фоновые так, что обитатели
теряют контроль над оккупированным пространством, друг другом
и собой. В этом отражается главная слабость, главное дефиле обитателей
– их связанность с пространством, в то время как жилец связан
лишь темпом, временем. Дискурс постоянен, распространен; сикурс
скоротечен и неуловим.

Другой особой зоной сикурса является подрыв мобилизационной идеологии
Других. Другие размножаются превращением в Других других, они
принципиально агрессивны и существуют лишь в своей среде (своеобразная
социальность обитателей): таковы основы мобилизационной идеологии-дикта.
Для него они используют не только существующие дикты, но и сами
их производят, подделывают. Сикурс против дикта – включиться в
цепь Других и отказаться уподобляться и уподоблять, что требует
внесения зауми, противостоящей самой диктатуре – глушилки. Глушилки
диктов бывают самые разнообразные, особой популярностью в современности
пользуются авангардистские, в перспективе авангархистские тексты.
Стихийные сопротивленцы, к сожалению, среди прочего, применяют
наркотики, что для жильцов суть принципиально негативная позиция.

Дефиле. Слабые места в оккупационных порядках обитателей,
позволяющие проникать в их среду и устанавливать свободную реальность,
подавлять сопротивление особо упорно сопротивляющихся обитателей-Других,
загоняя их в казовые пространства, где они неизбежно теряют свою
мобильность, превращаются в му. Главным является разоружить обитателей:
лишить их идеологии, которая строится обычно на поверхностной,
казовой сплоченности и взаимопричинении элементов реальности;
связи их под давлением знаковой экспансии дискурсов обитателей,
стремящихся превратить разнородную реальность в единый, тотально
организованный и непреодолимый мир. Здесь означающее покоряет
означаемое, точнее и делает его означаемым, вырывает его из реальности
в действительность – зону господства мира обитателей; что, впрочем,
не захватывает реальность окончательно – она покоряется лишь поверхностно.
Именно глубина реальности, недоступная для клейма «означаемое»
является главной областью дефиле всех дискурсов: здесь реальности
остаются сами по себе. Знак, основанный на насилии означаемое/означающее
стремится покорить реальность, создать мир, но в глубине действует
иная, неагрессивная семиотика, непосредственно связанная с взаимодействием
реальностей без насилия над ними – семиотика знае-чаемого
и знае-чающего.

Типичными дефиле являются: авторитеты-диктаторы – поскольку они
утратили поливалентность, символическую бесконечность восприятия
и развивают лишь одну сторону реальности, превращая ее в скудный
мир, – му-мии, жители, границы, дискурсы, му, казовые пространства,
коммуникации, да и само главное орудие/оружие обитателей – знак.
Жильцы просачиваются сквозь дефиле, концентрируются вокруг источника
диктов и их подавляют, лишая тем самым оккупационный режим осмысленности,
то есть дискурса.

Знае-чаемое и знае-чающее. Соотношение означаемого
и означающего имеет пределы в тех случаях, когда они оба становятся
либо нулевыми, либо бесконечными:

причем неопределенности часто не поддаются снятию по правилу Лопиталя.
Жители замещают неопределенности миражами – бесконечность, то
есть образами несуществующего, мечтаемого, пределом чаемого, и
кумирами, – следы (ноль) – образами особо отчетливо существующего,
существующего в максимальной степени, образами господства в текстуальном
пространстве. Именно ему обычно приписываются дикты и диктанты,
направляющие к миражам. Жизнь жителя – кочевье от кумиров к миражам
(утопиям) и обратно.

Значаемое содержит знаемое и чаемое, сочетание надежды и реальности,
обращенное к реальности универсума и к трансмировой реальности.
Это те реалии, которые должны выразить дисциплину существования,
над которой затем и надстраивается оккупационный режим Других.
Однако режим часто отрывается от реалии, особенно вследствие сикурса
жильцов.

Чаемое – не меньшая реальность, чем знаемое, поскольку без чаемого
исчезает стремление к деятельности и пропадает сама реальность
жителя. Поэтому в любой реальности присутствует кумир, символ
знаемого и мираж, символ чаемого. Однако значаемое ближе к Само,
чем значающее жителя, привычного к своей среде, режиму оккупации
и навязанной Другими-обитателями идеологии демобилизации, распространяемой
для подавления сопротивления жителей и жильцов. В этих условиях
значаемое подвижнее значающего, почва под ним содрогается от дыхания
Само, от которого житель стремится удалиться но, чем более удаляется,
тем вернее приближается к другому источнику Само.

Значающее сочетает свойства жителя как знающего и чающего, способного
использовать реалии для создания чаемого, – иное дело, что знаемое
не включает Само, а чаемое всего лишь мираж, хотя за ним также
скрывается Само. Зона значаемого/значающего подвижна и включает
варианты господства значаемого над значающим, область знака, проникающего
влияния текстуальной реальности и господства значаемого над значаемым,
– речи, способности жителя влиять на знаковую реальность.. Знаковая
реальность сообщает о положении дел и выражается в повседневном
обмене мнениями, фольклор – устойчивые образования в знаковом,
использование знакового как речи. Типичные акторы речи – самец
и самка, отблески Само, позволяющие области жителей существовать
достаточно независимо, поскольку создают субъектов сопротивления
оккупации. Основа речи жителя – фольк,
который часто используется диктами для большей суггестивности
диктантов; однако фольк имеет контрсуггестивную основу, способную
противостоять дикту. В целом фольк способен включить в себя значимость,
производную от Само и осуществить его в реальности собственной,
интерреальной и трансреальной.

И значаемое, и значающее могут быть в двух состояниях: можится
и неможится: если можится и значаемое, и значающее, то это – состояние
активного влияния на реальность, утверждения кумиров и низверения
их; если значаемое неможится, а значающее можится, то это – состояние
активного самоутверждения жителя, приближающегося при этом по
статусу к жильцу; если значаемое можится, а значающее неможится,
то это состояние, близкое к обитателю, в котором житель стремится
как можно более воздействовать на реальность, создавая себе среду
– своеобразный костыль для немощного Другого. Если неможится и
значаемое, и значающее, то житель впадает в состояние мир-ажа
и теряет свое существование.

В наиболее простом, вырожденном случае значаемое и значающее превращаются
в означаемое и означающее, однако и здесь важнейшими остаются
состояния отношений ноль (ноль и бесконечность) бесконечность,
свидетельствующие о присутствии Само и его активности, как источника,
никогда не исчезающей независимости означаемого, несмотря на все
попытки означающего его покорить, от него освободиться. Можно
только открыть в Себе Само и открыть универсумы самобытных реальностей,
или открыть Само во Всём и обнаружить собственное Само в Себе.

Фольк. В Авангархе фольк понимается как самостоятельное
порождаемое жителем языковое образование, служащее организации
его жизни в текстовой и внетекстовой реальности. Бинарность фолька
проявляется в двойственности Самца и Самки, поэтому ядром фолька
является нецензурщина, мат, утверждающие телесное существование
жителя. Вокруг этого ядра образуются другие фольки, которые подразделяются
в целом на сказки и анекдоты. Сказки, сказочное в любом явлении
фолька – и его порождения – попса, масскульта, – служат прибежищем
и заменой мифов, утверждаемых жильцами и уничтожаемых через присвоение
и использование в целях оккупации, особенно – пацифизации – обитателями.
Сказки образуют замкнутое пространство каза для жителя, в котором
он определяет свое отношение к кумирам и миражам. Сказки имеют
в целом положительную значимость, поскольку в них присутствует
Само. Через анекдот Само защищается от оккупационного режима вместе
с жителями, использующими анекдот для десакрализации Других: через
анекдот обитателям навязывается определенное поведение, поскольку
режим оказывается перетолкованным, дикт – отрывается от диктатора
и направляется против него самого. Кочующий и искаженный в фольке
дикт заставляет подчиняться себе и диктатора, корректирует диктант:
в противном случае разрушается режим оккупации. Фольк в некоторой
мере превращает му в ум, хотя ему все равно далеко до мозгования
жильца.

Каз. Казовое пространство в Авангархе – зона, в которой
обитатели формируют себя как Других, распределяют чины и звания
и начинают агрессию вовне, против жителей с целью установить оккупационный
мир по их собственному вкусу. По существу, каз – это наказание,
которое забыто и даже принято за особое посвящение в тайны существования.
Возврат в зону каза, наиболее жесткой формой которой является
каз-арма, подразумевает восстановление атакующей структуры
или на-казание нерадивых. Жители сохраняют свою зону каза
в с-каз-ках в любом их виде и образуют собственную
жизни через сказки – мифы (волшебные, о животных, о героях-жильцах,
о собственной судьбе, о происхождении и природе мира и т.п.).
Жильцы принципиально существуют в от-казе, не определяются
негативно, но только позитивно, через собственное видение, а не
по указке или указу, при чем собственное видение ориентировано
прежде всего не обнаружение казовых пространств и обход их во
времени или даже атаке на них. Однако поэтому основа существования
жильца – тактильная, форма понимания – такт. В тактильности можится
и значаемое и значающее; к тактильности восходит и зрение – тактильность
сетчатки глаза. Существенно то, что казы и сказы могут и не существовать,
быть выдуманными, миражными, от-каз ведет к последней достоверности
тактильности и утверждает, что это – так. В тактильности можится
и универсум, и жилец; в сказах можится-неможится вселенная,
то есть житель; в казах неможится обитатель – он должен собираться
в казах, одушевляться через наказы и приказы и агрессировать против
жителей и жильцов, превращая, до сих пор (до появления жильцов
в более массовом количестве) не без успеха, в среду.

Само – источник любого бытия, в отличие от его вырождающихся форм
сущего (жители) и существования – обитатели (Другие). Здесь оно
выступает как самобытие, самобытность. Осуществление Само
– предназначение жильца и основа всех сикурсов и самкóв.
В Само осуществляется оборот и обращение всего
универсума реальностей к Само и потому оно и есть начало, середина
и конец всего сущего, в котором находятся обитатели и жители.
Само – источник знае-чаемого и надстраивающегося над ним
знае-чающего так, что происходит их непрерывное оборачивание,
оборот и это создает постоянную тревогу любому устанавливающемуся
милитаризированному миру – даже милитаризированному миру по отношению
к подчиненным вещам. Само есть источник смака жизни жильца – потому
он и зовется жильцом, тогда как наслаждение обитателя – покорение
других, удовольствие жителя – самство с самкой. Исторически все
тексты строились на избегании Само или ожидании Само; Авангарх
все свои тексты строит на основе присутствия самого Само и бытийствования
в самкé. Но в любом тексте можно обнаружить признаки Само
либо негативные, либо позитивные; они окрашивают реальность в
определенный тон и направляет ход действия. Самое само – страх
для обитателя, недоумение для жителя, надежда и упование для жильца.

Оборот и обращение – основные способы действия жильцов
в сикурсе. Оборот – небольшая «революция»: поверхностное, наружное,
столь любимое обитателями и принимаемое жителями обнаруживает
свою изнанку, подоплеку, связанную с Само. Ничто не может окончательно
стереть следы становления любой реальности от Само, – и демонстрация
этой связи, само-бытности всего сущего производит революционный
переворот в жизни актанта. Говоря традиционным языком, актант
из существования переходит в бытие, открывает внутреннее измерение
реальности и самого себя как предназначение. Само как само-бытность
определяет значимость реальности в беспредельном Само-стоянии,
и именно оно позволяет распространять практику оборота среди актантов,
– в результате происходит обращение целых групп актантов, что
превращает их в жильцов и создает своеобразное сообщество жильцов,
обращенных. Кроме того, обращение – это и движение обернутых реальностей
среди иных значимых, выражающее само-стоятельные связи
реальностей, – здесь обращение приобретает оттенок, близкий к
экономическому. Обитатели же заняты эмиссией пустых знаков господства,
имеющих лишь нарицательное значение, а не укорененную присутствии
Само Само-бытие, – значимость. Последняя имеет самостоятельную,
внутреннюю значимость, а не значение, опирающееся только на номинал
выгоды обмирщения реальностей в интересах обитателей. По существу
знаки-значения имеют вес только для самих обитателей. У жильца
знак не обустраивает реальность в отношении Само; у обитателя
знак существует по отношению к его прихотям, перверзиям, существованию.
Впрочем, реальности жильца также имеют значение, но оно подчинено
значимости и неотделимо от самства всего сущего. Обитатель инвестирует
свои пустые знаки, но возвращаются они сами без заметного прибытка,
лишь изменившись в номинале – и не всегда в сторону повышения.
Дискурс обитателя слабо затрагивает реальности, но где, когда,
и поскольку все-таки захватывает – необходимо знаки эти пускать
в оборот – революционно перевоспитывать обитателей. Можно сказать,
что Авангарх оборотом останавливает мечущегося в реальностях актанта
и приводит в движение все сущее – Жилец странствует по реальностям
только по собственной охоте. Парадокс заключается в том, что Сам
жилец – реальность, хотя и очень своеобразная. Все реально. И
нереальное – реально. Надо только его правильно обернуть лицом
к Само и поставить в само-бытности.

Самóк – следование жильца за Само, поиски Само,
вслушивание в Само, – иначе он не жилец и нежилец; следование
одной реальности есть гибель жильца и переход его на позиции других
актантов. Жилец умирает для мира, что еще раз свидетельствует,
что мир умúр. Осуществить самóк
можно только Самому. В самкé соединяются способы существования
всех актантов, но они преображены глубинным, присущим только жильцу:
от гонии – к гении и ургии. Самóк
– род одержимости, священное безумие, поскольку в нем жилец выходит
за пределы всех рациональностей и мира сего и погружается в рациональности
иных реальностей, далеко отстоящих от учиненного обитателями мира
Маркса, Фрейда и Энштейна. Вся история Земли есть история борьбы
за равноправие реальностей, за отказ от признания одной, а именно
той, в которой осуществляется борьба за материальное существование
и борьба эта продолжается в техническом разуме поныне созданной
руками «действительностью». Это – область миро-созидающей
деятельности, взаимное удушение вещей, животных, и людей. Победители
устанавливают свою реальность как оккупационный мир, терроризируя
все то, что в мир не входит, не входит и в заботы о мире. Поэтому
самок – уход от мира. Жилец для мира мертв. Он покинул действительность,
если понимать под ней намеренно учрежденный, «сделанный» мир,
странствует по иным реальностям. Оборот и обращение жильца – означает
терминальный опыт, опыт за пределами всех возможных и невозможных
реальностей – в Само. Поэтому самок ведет по изгибам наименее
реального, невозможного, обретая опыт его присутствия в мирах
и в осуществлении во в-селенных. Все реальности производны
от Само, везде присутствуют его следы и новые проявления – в самкé
жилец не только постигает, но и Сам содействует Само – насколько
он Сам и по Себе. Мир очаровывает – самóк же углубляется
в незримое, безобразное, непостижимое. И беспредметное. Перестань
быть предметом, бедный житель – и напрасно жадные глаза обитателя
будут искать тебя во в-селенной! Так говорит тебе добрый
Самарянин – жилец. Сам жилец непредметен, он вне зрения, слуха,
обоняния... – глубже них и использует против мира, а мир весь
построен на чувствах и чувственности – глушилки, ослеплялки, обонялки...
– если это необходимо для борьбы с агрессивными обитателями, стремящимися
все сделать однозначно видимым, слышимым без вариантов, – словом,
превратить все в каз. Именно сквозь и через такие миры ведет жильца
Самóк.

Самóк свершается вне ощутимого, привычного – оборачивается
мир, распадается все, делающее его понятным и несомненным. Остается
только индивидуальная значимость существующего для Себя и, через
него – для Само.

Гония – способ действия обитателя: использование всего
уже существующего в собственных интересах, включая реальности
природную, вещественную, человеческую и символическую, при чем
само создание, возникновение существующего практически обитателя
не волнует. Главное в гонии – организовать режим, в котором обитатель
имеет возможность присваивать все существующее. Иными словами,
обитатель озабочен созданием выгодного ему режима; так создается
мир. При чем одна реальность противопоставляется другой и используются
их различия, – так в знаковой системе используются знаки, естественно
возникшие среди жителей для означения и коммуникации – и создается
(обитателями) на этой основе система, обеспечивающая универсальную
эксплуатацию жителей. При чем бремя воспроизводства существующего
перекладывается на жителей – именно они ориентированы на гению.

Гения – способ жизни жителя, основанный на воспроизводстве,
а не только на присвоении; воспроизводство основано на познании
сущностей как механизме воспроизводства использованного, чем отличается
от ургии, образа жизни жильца. При
этом бессознательно захватывается и Само,
поскольку оно есть во Всём и Всё есть в Само.
Однако и то, и другое остаются вне понимания жителей, принужденных
ориентироваться на мирно-оккупационный режим обитателей. Впрочем,
жители нередко столь же стихийно сопротивляются режиму обитателей
– особенно в фольках, скрытых от обитателей образах и идеях.

Ургия – образ жизни жильца, включающий как моменты
гонию и гению, но ориентированный уже не на существование или
бытие, а на существо, суть явления, его место и отношение с Само,
его усию. Тем самым достигается единичное, уникальное в вещах
и явлениях, недоступное ни для гонии, ни для гении. Происходит
оборот этих отношений к реальностям:
в гонии, способе существования обитателя раскрывается подоплека.
Если в исходном отношении главным является потребность человека
и именно так понимается его существование, – если для жильца в
сущности заключена нужда в воспроизведении потребленного и укоренение
в ней для более прочного положения в мире, – то для жильца главным
является вопрос «зачем?» и для жильца главным является понимание
судьбы, раскрываемой как Само и как
сущее, что преображает, взламывает мир, назначение которого –
объединить все существующее вокруг человека, а не вокруг Само.
Оно укоренено в беспредельности, в вечности, в истории, в судьбе.
Судьба есть у всего; все участвует в истории и раскрывается в
беспредельности свершения в-селенной, универсума. Бесспорно,
человек участвует в судьбе всего сущего, однако главное для него
– его собственные интересы, и он стремится подчинить себе все
реальности, создать из них свой собственный мир. В действительности
такое положение отражает самые древние интенции человека, и они
должны наконец, обернуться от агрессивного покорения реальностей
в мир, но и к соучастию в Само и открыть его во всех реальностях,
в том числе и в Себе Самом.

Ку-мир – семиотическое образование во в-селенной
жителей, представляющее собой остатки мир-ажа,
исчерпавшее свое содержание и сохраняющееся за счет знае-чаемых
и знае-чающих самого жителя. Черпает свою
суггестивность из того, что образовалось во в-селенной
в тот период, когда кумир был миражом.