Проза

Если бы не испортившаяся погода и не скука смертная в доме отдыха,
никогда не согласился бы Викулин на эту экскурсию. Но
интересных женщин, как назло, не было, к единственному бильярдному
столу спозаранку выстраивалась очередь, телевизор в номере
показывал лишь две программы (по которым нечего было
смотреть), и Викулин уговорил себя посетить
развлекательно-рекреационный комплекс «Бункер».

— Это о-о-огромное подземное сооружение со сложной инфраструктурой
начали строить по приказу Сталина в начале пятидесятых
годов,— трещал в микрофон экскурсовод, маленький, толстенький и
лопоухий мужчинка неопределенного возраста,— как
сверхсекретный объект, предназначенный для высшего руководства на случай
атомной войны. Подлинные размеры бункера, как и его глубина,
до сих пор точно не известны: на разных планах и чертежах
указаны разные цифры.

Первоначально на строительстве работали зэки-смертники, при Хрущеве
перешли на обычных заключенных, которые строили и строили,
пока не выяснилось, что как убежище в условиях ядерного
взрыва бункер — представьте себе! — совершенно бесполезен. В
итоге объект заморозили, а огромные деньги, получалось, были
ухлопаны впустую.

— Это у нас умеют,— прокряхтела соседка Викулина, полная блондинка
лет шестидесяти, очень похожая в профиль на курицу.

— Но в середине 90-х,— подпрыгнул на своем сиденье экскурсовод,—
объект «М-4587-1» — так он официально назывался — приобрела
компания «Кракатит», которая и превратила никому не нужный
долгострой в образцовый развлекательно-рекреационный комплекс.
Сегодняшний «Бункер» — это 20 этажей, на которых вы можете
найти все, что душе угодно: рестораны, кафе,
спортивно-оздоровительный комплекс, бассейн, торговый центр, 2 мини-музея —
геологических пород и кукол Барби, концертный зал и даже
казино!

— Скучать вам там не придется,— закончил свой панегирик экскурсовод
и подмигнул. Он все время подмигивал — то ли имел дурную
привычку, то ли страдал спазмом глазного нерва.

Автобус меж тем подъехал к стоянке, напротив которой располагалось
маловыразительное кирпичное здание, похожее не то на ангар,
не то на большой гараж. У входа стояли рослые и плечистые
молодые люди, функции и принадлежность которых исчерпывающим
образом объясняла надпись на повязках, украшавших их правые
руки: «РРЦ “Бункер”. Контроль». Пока экскурсовод расплачивался
за вход (билеты входили в стоимость экскурсии), Викулин
пытался расшифровать аббревиатуру. Через минуту его осенило:
РРЦ — это и есть рекреационно-развлекательный центр. Довольный
своей смекалкой, он вошел со всеми внутрь ангара, где шла
бойкая торговля разной чепухой, от фирменных календарей всех
размеров до детских надувных шариков. Слева торговки в
кружевных наколках предлагали какие-то слипшиеся сладости
ядовитых расцветок и фруктовые воды в полуторалитровых пластиковых
бутылках; справа призывали покупать никому не нужные
деревянные сувениры. За всей этой толчеей Викулин не сразу заметил
неброские черные двери — вход в лифт.

— Так, тут ничего не покупаем,— подмигнул экскурсовод,— покупаем в
торговом центре. Там есть все, и много дешевле.

Черные двери бесшумно раскрылись, изрыгнув кучку детей в пестрых
одежках, возглавляемую крикливой учительницей, и группа
Викулина вошла в необычно большой лифт. Его площадь, как прикинул
Викулин, составляла как минимум 10 кв. м, стены были отделаны
очень красивыми деревянными панелями («настоящий дуб» — тут
же сообщил экскурсовод), а управление было доступно и
ребенку: достаточно было набрать номер нужного этажа и кнопку
«Пуск». Светящиеся поочередно стрелки на табло над дверью —
вверх и вниз — показывали направление, в котором движется лифт.
Двигался лифт бесшумно и очень быстро: не успел Викулин
осмотреться, как лифт остановился на втором этаже (на первом
располагались служебные помещения).

— Так, внимание, весь второй этаж — это музеи! — бодро сообщил своей
пастве экскурсовод.— Сейчас мы идем в музей геологических
пород, где собраны уникальные образцы минералов со всего
мира.

Музеи никого не заинтересовали. Пробежавшись быстрым шагом по
просторному, но мрачноватому из-за темно-синей отделки стен залу с
богатой коллекцией лазурита, нефрита, яшмы и прочих
полудрагоценных минералов, идти в соседний зал и осматривать шпат
полевой и прочие дары недр экскурсанты решительно отказались,
коллекция длинноногих кукол тоже никого не заинтересовала:
«нам тут всем больше 16-ти лет». После беглого осмотра
детского развлекательного центра «Белоснежка и семь гномов» (3-й
этаж) и спортивно-оздоровительного комплекса (4-й этаж)
группа приняла историческое решение разделиться по половому
признаку.

— Напоминаю, встречаемся на 9-м этаже ровно в четыре у входа в кафе
«Белка»! — надрывно воскликнул экскурсовод, после чего леди
дружной стайкой поспешили в торговый центр «Дамское
счастье», занимавший ни много ни мало три этажа — 6-й, 7-й и 8-й (на
пятом шли ремонтные работы), а джентльмены отправились на
9-й этаж, отданный во власть Бахуса и Гастера. Увы, на 9-м
этаже Викулина, решившего провести маленькое самостоятельное
исследование меню и прейскурантов, ждало горькое
разочарование: по неизвестной причине цены в подземном мире были на
10–15% выше, чем на земле. Облетев полдюжины ресторанов, Викулин
в конце концов осел в каком-то кафе без вывески с кружкой
пива и предался мрачным размышлениям.

«Экскурсия рассчитана на 2 часа,— думал он.— Вошли мы в лифт без
четверти три, 15 минут шлялись по музею и дурацким центрам,
ничего путного не увидели. В четыре часа бабы только начнут
сползаться, как это всегда бывает, и в лучшем случае мы
продолжим экскурсию только в четверть пятого, а пока торчи тут еще
минут сорок. При этом, я и сам могу осмотреть все что
угодно... Кстати, это мысль».

Викулин допил пиво и отыскал в ресторане «Купеческая забава»
экскурсовода, одобрившего его намерение:

— Конечно, походите сами, группой все осмотреть, я так чувствую, мы
никак не успеем. Непременно посетите 10-й этаж — очень
красивый концертный зал, строили для членов ЦК КПСС! 11-й этаж —
казино и игровые автоматы, 12-й — аквариум и бассейн, 14-й —
выставка самодеятельных художников и сувениры со всего
мира.

Снабженный этой информацией, Викулин вошел в лифт, нажал на кнопки
«10» и «Пуск». На табло загорелась стрелка, указывавшая вниз.
Тут Викулин впервые заметил одну странность: по движению
лифта было невозможно понять, куда он идет — вверх или вниз.
«Во строили, партократы,— подумал он беззлобно.— Все
засекретили. Только по стрелке на табло и видишь, куда движешься».

«Очень красивый концертный зал» оказался закрыт: санитарный день.
Выругавшись, Викулин отправился в царство азарта, где принялся
с интересом наблюдать за многочисленными игроками,
обсевшими, как мухи, зеленые столы, а также поющие разными голосами
и сверкающие всеми цветами радуги игральные автоматы. Самому
играть не хотелось, да и денег не было. Викулин походил,
понаблюдал минут 10, а потом ему стало скучно. К тому же, в
зале игровых автоматов, в отличие от предыдущих помещений,
было очень душно, на лбу выступил пот. Душно было и этажом
ниже, в зеленом зале, перегороженном огромным аквариумом, в
котором плавали грустные рыбы. «И на кой черт я сюда приехал?» —
спросил себя Викулин, входя в лифт с вежливой четой
старичков, любезно осведомившихся, какой этаж ему нужен. «Мы на
7-й».

— Хорошо, поехали на 7-й, я потом спущусь,— равнодушно ответил
Викулин. На седьмом этаже в лифт вошла очередная группа туристов,
так что когда Викулин, наконец, обрел свободу действий, он
позабыл, какой этаж ему нужен. «Где я был? На 12-м? Значит,
едем на 13-й, на выставку»,— сказал он себе.

— Никакой выставки на 13-м этаже не оказалось.

— Вы перепутали,— сказала Викулину бледная продавщица из очередного
магазинчика сувениров.— Выставка этажом ниже.

— А у вас что? — спросил он.

— А у нас палехские шкатулки,— зевнула девушка, и Викулин,
заразившись, также зевнул во весь рот. Впрочем, весь этаж являл собою
какое-то сонное царство. Справа и слева за стеклянными
стенами магазинчиков скучали бледные от спертого воздуха
продавщицы; иные читали романы в мягких обложках, иные откровенно
дремали. На всех лицах было написано: скорее бы конец
рабочего дня, скорее бы домой отсюда. Покупателей не наблюдалось.

«Так, с меня хватит,— решил Викулин, входя в лифт.— Возвращаюсь в
кафе, и сижу там до конца экскурсии. Или, еще лучше,
поднимаюсь наверх и жду их возле лифта. Да, так будет лучше, а то тут
уже дышать нечем». Он нажал на кнопку с цифрой «9», но
загорелась почему-то стрелка, указывавшая вниз. Через мгновение
лифт остановился на 14-м этаже: огромный плакат приглашал
всех желающих на выставку картин художников-сюрреалистов. «Что
за черт! Посмотреть, что ль, картины? Хотя нет, уже без
пяти четыре, времени нет». Дождавшись, пока двери закроются,
Викулин повторил операцию: кнопка «9», кнопка «Пуск». Лифт
тронулся с места, но на сей раз ни одна стрелка на табло не
загорелась. Викулин мог только надеяться, что едет вверх. Когда
двери раскрылись, он понял, что надежды напрасны: это был
не 9-й этаж, зато на нем в лифт вошла группа из трех человек:
двух мужчин и женщины.

— Вы не подскажете, какой это был этаж? — спросил их Викулин.

— 15-й. А вам какой? Нам 12-й.

— Мне 9-й. Но что-то не удается туда попасть,— с жалкой и
растерянной улыбкой сказал Викулин.

— Лифт барахлит? — удивился мужчина постарше.— Сейчас проверим.

К удивлению Викулина, стоило мужчине нажать кнопки «12» и «Пуск»,
как лифт послушно поехал вверх, засветив соответствующую
стрелку на табло. На 12-м этаже вошли новые пассажиры, ехавшие на
10-й, и снова лифт сработал как надо. Оставшись один на
10-м этаже, Викулин, успокоенный, нажал на заветную кнопку «9».
«Пуск!»

Тут же засветилась зеленая стрелка: проклятый лифт опять поехал
вниз, остановившись этажом ниже. Викулин снова увидел знакомые
игровые автоматы и мигающую вывеску у входа в казино. К
сожалению, в лифт никто не зашел, и когда дверь закрылась,
Викулин, матюгаясь, нажал вместо девятки восьмерку — авось
получиться.

Лифт помчался в глубь земных недр, остановившись вместо вожделенного
8-го на 12-м этаже. Викулин плюнул на устилавшую лифт
ковровую дорожку и нажал на кнопку «0», желая уже только одного —
покинуть этот развлекательный бункер ко всем чертям.

Табло оставалось темным, и Викулин, не зная, куда его везут, мог
только надеяться; но лифт остановился что-то очень быстро — на
том же 14 этаже.

Да что же это такое! Викулин взглянул на часы: было пять минут
пятого. Он опаздывал на встречу экскурсантов, хотя, впрочем, это
уже казалось не существенным. Главным было выбраться отсюда.

Викулин сделал шаг к дверям, но обе половины проворно сомкнулись,
хотя обычно оставались открытыми целую минуту. От этой
неожиданности Викулин — крепкий, здоровый тридцатилетний мужик —
вздрогнул всем телом, как нервная барышня.

«Так, спокойно, спокойно, Сережа,— сказал он себе, убедившись, что
жать на цифру 14 бесполезно — двери не открываются.— Даже
если ты застрял в этом поганом лифте, ничего страшного не
случилось. Тут постоянно ездят вверх-вниз туристы, поломка сразу
обнаружится, и тебя вызволят». Викулин осмотрелся по
сторонам: нет ли какого приспособления, чтобы вызвать диспетчера,
но ничего не обнаружил, зато ощутил, как мало в лифте
кислорода, какая жуткая духота царит в нем. Легкая хлопковая
рубашка Викулина мгновенно прилипла к лопаткам.

Дубовые панели, кроваво-красная ковровая дорожка от стены до стены,
бледные голубоватые лампы, вмонтированные в потолок. Клетка
площадью 5 на 5 кв. м. Изощренная западня. Внезапно Викулину
показалось, что он никогда отсюда не выйдет, и он закричал
что есть силы: «Диспетчер! Лифт поломался! Помогите
кто-нибудь, я застрял в лифте!» Крик его, несомненно, был слышен
снаружи, но никто не отозвался. Тогда Викулин принялся колотить
ногами по дубовым панелям: не столько рассчитывая на успех,
сколько желая дать исход нахлынувшему бешенству.

«Сволочь! Сука! А ну открывайся! Падла!» — Викулин честил и лупил
лифт, как живое существо, отчетливо понимая глупость своего
поведения. Наконец, обессиленный, он привалился к стене и
достал из кармана брюк смятый и грязный носовой платок, желая
стереть пот со лба. И тут лифт поехал: вниз, судя по стрелке
на табло.

Через минуту двери открылись, и Викулин выскочил из лифта как
ошпаренный, даже не интересуясь, на каком этаже он очутился.
Впрочем, судя по серым, облупившимся стенам, под которыми были
свалены какие-то мешки и стояли какие-то ящики, по висячим
замкам на металлических дверях и полному отсутствию людей, он
сильно удалился от обычных туристских маршрутов.

Пройдя несколько метров и осмотревшись по сторонам, Викулин понял,
что попал в служебные помещения. Сперва это его обрадовало:
он надеялся найти кого-то из персонала и объяснить ему свои
злоключения. «Как драть с людей деньги, это они умеют!» —
думал он, переступая через какие-то серые резиновые шланги,
валявшиеся под ногами. Вообще окружающая обстановка, освещенная
тусклым светом висящих под потолками лампочек без абажуров,
выглядела удручающе тоскливой. Ящики, мешки, железные двери
и бесконечные коридоры. И тишина. Испугавшись, что
заблудится, Викулин решил позвать кого-нибудь. Он кричал минут пять,
тщетно напрягая легкие,— никто не отозвался, никто не
появился из тусклого коридора.

Пришлось вернуться к лифту и присесть на один из мешков: внезапно
напала усталость, словно на Викулина накинули плащ из
металлических пластин. «Никого нет, бери что хочешь, кради, сколько
угодно»,— устало подумал он. «Хотя нет, тут не вынесешь:
хлопцы на выходе не дадут. Что же делать? Тут можно ждать до
утра, и никто не явится. Придется снова сесть в проклятый
лифт. Кстати, а ведь у всех других получалось ехать вверх, они
нажимали, и лифт ехал вверх! Почему же я еду только вниз?».
Мысль эта встревожила Викулина: он интуитивно ощутил, что
ответ на этот вопрос для него без преувеличения жизненно важен.
Но, сколько он не ломал голову, объяснить странное
поведение лифта ему не удалось.

«Ладно,— сказал себе Викулин,— сидеть тут бессмысленно, попытаюсь
снова». Он взглянул на часы — по его подсчету, время экскурсии
истекало, и удивился: на циферблате все еще было пять минут
пятого. Викулин приложил часы к правому уху и не услышал
тиканья. «Часы поломались! Только этого не хватало!». Тщетно
он тряс новые, подаренные ему всего месяц назад на первый
юбилей часы: что-то в них разладилось, и время остановилось.

Поломка часов не просто расстроила Викулина, она его напугала. Ему
вдруг стало страшно, он ощутил себя ребенком, внезапно
попавшим из теплой, ярко освещенной комнаты в зимний полуночный
лес. Происходящее с ним явно выходило за рамки серии
непонятных неприятностей, за всем этим стоял чей-то сатанинский
умысел. Вдруг Викулин заметил, что все время, пока он сидел на
мешке напротив лифта, кнопка вызова не светилась. Неужели лифт
совсем поломался, и он тут останется навсегда?

Викулин вскочил и вызвал лифт. Тот через мгновение раскрыл перед ним
двери, и Викулин обреченно зашел в его чрево. Уже не веря в
успех, он нажал почему-то кнопку «9» и кнопку «Пуск». Лифт
— с темным табло — ехал долго, так долго, что затеплилась
надежда. В тот момент, когда она затеплилась, лифт
остановился, не открывая дверей.

«Хорошо, что я не страдаю этой... как ее... ну, страхом закрытого
пространства»,— подумал Викулин после нескольких тщетных
попыток выйти, остро ощущая иной, леденящий страх неизвестного.
Это неизвестное было рядом, возможно, оно смотрело на
Викулина и наслаждалось его подавленностью. А когда насладилось,
свет в лифте погас, и Викулин оказался во мраке душной клетки.
Сколько он пробыл в этой темноте, он никогда потом не мог
вспомнить. От волнения и духоты сознание словно притупилось,
в голове судорожно метались неясные обрывки мыслей,
сведшиеся в конце концов к заклинанию: «Только б выйти отсюда!
Только б выйти!».

Услышав его мысленную молитву, дверь раскрылась, и Викулин шагнул в
полутьму. Не успел он понять, где оказался, как лифт
закрылся прямо за его спиной и уехал вверх. Викулин ощутил это
почти физически: лифт уехал вверх и не вернется. Меж тем он
оказался в мрачном и неприветливом месте, едва освещенном
единственной дрожащей лампочкой высоко над головой.

Здесь уже не было ни дорогих панелей, ни отделки из ценных пород
мрамора, ни простой побелки, зато видно было, как по черной
каменной стене подземелья стекают тонкие струйки воды. На
грязном полу, сколько было достать взглядом, поблескивали лужи.
Викулин неуверенно сделал несколько шагов и завернул за
мрачную массивную колонну. Его взгляду предстал широкий и длинный
туннель, конец которого терялся в поднимавшемся неведомо
откуда беловатом тумане. В туннеле было ужасно тихо, так тихо,
как бывает очень глубоко под землей; лишь слышно было, как
время от времени очередная капля плюхается в лужу. «Это
конец»,— подумал Викулин, и ледяная дрожь пошла по его телу.
«Надо было остаться в лифте!».

Конечно, он еще пытался, он жал кнопку лифта до боли в пальцах, он
стучал, но кричать не смел после того, как дальнее эхо
страшно исказило его крик. Истерзанный, обессилевший, отчаявшийся
Викулин вернулся к туннелю, понимая, у него осталось два
выхода: или стоять и дрожать у лифта, или идти во мрак. С
минуту Викулин колебался. Вдруг он увидел, что в тумане медленно
и беззвучно движутся три голубых огня. Это было так страшно,
что он, атеист, начал креститься, а когда в тумане
вырисовались три странные фигуры в длинных ниспадающих одеждах, и
вовсе завопил.

— Чего орешь? — донесся до него грубый и хриплый мужской голос.—
Людей давно не видел?

— Кто вы? — пролепетал обезумевший Викулин.

— Работники мы, обслуга вентиляционных сетей,— ответил голос, и тут
Викулин с неимоверным облегчением увидел, что напугавшие его
призраки оказались обыкновенными мужиками в длинных
прорезиненных плащах и в касках вроде шахтерских, с фонариком
спереди, только не красным, а голубым.

— Слава Богу! — выдохнул Викулин. Наконец-то его злоключениям пришел конец.

— Будем знакомы,— сказал старший, уже седой, насколько можно было
рассмотреть под каской, мужик, и протянул Викулину большую
руку.— Я Петрович, это Сева и Морковка.

— Морковкин,— поправил тощий мужичонка, с длинным, как у аиста, носом.

— Очень приятно,— пожал руку Петровича Викулин.— А как мне выбраться отсюда?

— Тю! Да он еще не просек, хлопцы,— засмеялся Петрович, обращаясь к
своим спутникам.

— Нечего тут смеяться,— вставил Морковка.— Ничего смешного нет.

— Молодой ты еще, Морковка. Зеленый. Понятия не имеешь. Ладно,—
сказал он уже Викулину.— Пошли с нами.

Троица и Викулин двинулась по туннелю, прочь от лифта.

— Ты на лифт не оглядывайся, он больше не приедет. Привез тебя, и
все. До следующего пассажира.

— Тут, наверно, есть другой лифт? — спросил Викулин.

— А зачем нам лифт? Мы тебя партизанскими тропами выведем, огородами
к Котовскому,— снова захохотал Петрович; видно, любил
пошутить. Смех его странно отдался в бесконечности туннеля —
диким, сатанинским ржанием. Викулину снова стало жутковато, но
выхода не было, и он покорно шел за новыми знакомцами.

Метров через триста туннель заворачивал, и за поворотом Викулин
издалека увидел яркий прямоугольник: открытую дверь. Дверь, как
оказалось, вела в большое помещение, похожее на тюрьму или
казарму: нары в два яруса, серые одеяла, тумбочки вдоль
стены. Сходство с казармой подчеркивал пол собравшихся: тут были
одни мужики, в основном, насколько заметил Викулин, лет
25-40. Пожилых почти не было. Никто не обратил на них внимания:
кто-то резался в потрепанные карты, сидя на нижних нарах,
кто-то спал, кто-то зашивал порванную рубаху неумелыми,
крупными стежками.

— Усе, пришли, будь как дома,— сказал Петрович.— Хотя ты теперь и дома.

— Не понял. Что это значит?

— А то, что в нашей бригаде народу прибыло. Ты будешь вместо
покойного Ванечки, царство ему небесное.

— Мы тоже так сюда попали,— подтвердили Сева и Морковкин.

— Как? — похолодел Викулин.

— Через лифт. Вниз, вниз, вниз — и сюда, на тридцатый этаж...

— ... в 13-ю ремонтную бригаду,— подхватил Петрович.

— Что за бред!

— Да, сперва оно, конечно, как бред, но потом привыкаешь. Я вот,
например, 21 год света белого не видел, да уже и не хочу
наверх, если честно. Ты присядь, Серега,— легонько подтолкнул
Петрович Викулина к ближайшим нарам, заметив его состояние.
Викулин покорно сел, Петрович сел рядом.

— Сначала, как ты, наверно, знаешь от экскурсовода, объект
зэки-смертники обслуживали — гостайна, и все такое. Им-то и такая
жизнь, под землей, была за счастье. Потом, при Хруще, хотели
практику изменить, но не вышло: снова зэков набрали. Я еще
кое-кого из тех застал. Сидели они в основном за убийство при
отягчающих обстоятельствах и грабеж. Контингент тот еще, сам
понимаешь. Так что когда объект законсервировали, не
выпускать же их было, правда? Да и вентиляционные шахты надо
чистить, как же иначе?

— А теперь? — пересохшими губами прошептал Викулин.— Союза ж нет давно...

— А теперь, Серег, нерентабельно тут нормальных работников держать.
Ты увидишь эти шахты, по которым мы на брюхе ползаем,
поймешь. Платить надо за такую работу, как в настоящей шахте, а
это невыгодно. Много платить придется. Да весь этот комплекс,
сам понимаешь, не для нормального бизнеса открыт.

— А для чего?

— Для отмывания денег, вестимо. Тут свои правила. И сидим мы во
тьме, кто год, кто три, кто десять, и работаем за тарелку щей и
кусок хлеба.

— А те, кто на этажах?

— Те вольные птицы, их выпускают из клетки. Но и работа их — не
сравнить с нашей.

— Вы что, серьезно? Как такое может быть?

— Просто. Да ведь никто и не знает.

— Но если пропадают люди...

— Да сколько их пропадает: один человек раз в три года. У нас штат
укомплектованный, разве помрет кто... Или погибнет...

— И вы не пробовали взбунтоваться?

— А смысл? Жрать не дадут, и все. А полезешь по вентиляционным
шахтам — просто воздух перекроют. Был один такой умник...
Ванечка... Вот ты теперь будешь заместо него. Ты кем наверху был?

— Автомастером... Но я не хочу!

— А тебя и не спросят

— Но меня будут искать!

— Кто?

— Мать, отчим, брат! Да ну, уже туристы заметили, что меня нет!

— Заметили, подождали и поехали обратно. Ты откуда приехал?

— Из дома отдыха.

— Дня через два, конечно, тебя хватятся горничные, но пока то, пока
се, мужик молодой, может, загулял, может, куда еще поехал,
ментов вызывать неохота... Короче, когда и впрямь тебя искать
станут, никто про бункер не вспомнит. Тут, брат, все тонко
рассчитано.

После последних слов Петровича Викулин молчал долго, минут пять, а
когда вновь обрел дар речи, только и смог, что пролепетать
жалкий и ненужный вопрос:

— Неужели я отсюда никогда не выйду?

— Куда, Серега?

— К солнцу!

— Хочешь солнца?

Петрович встал, подошел к стоявшему в углу телевизору, которого
Викулин сперва не приметил, и включил его. На большом экране
ослепительно засияло щедрое, южное, августовское солнце на фоне
невинно-голубого неба.

— Ну что, доволен? — хитро прищурился Петрович, вернувшись к
Никулину.— Ладно, пошли, я тебя с мужиками познакомлю. Пошли,
пошли, кто знает, сколько лет еще вместе маяться...