Комментарий |

Поэтический мастеркласс. Урок первый, акростишный

Поэтический мастеркласс

Предлагая новую рубрику «Топосу» и уважаемой публике, вспоминаю разные крылатые фразы, вроде: «Поэзия, прости господи, должна быть глуповата», или «Нам не дано предугадать...», или «Стихи не пишутся, случаются» и т. д. и т. п.

Доказывать, что создание поэтического произведения требует овладения мастерством, значит ломиться в дверь, давно и наглухо закрытую для понимания. Мой учитель — выдающийся историк литературы — Борис Николаевич Двинянинов говорил в таких случаях: «Надо пройти сквозь всю литературу». Это сложно, но попытаться можно... Собственно, дело заключается в расширении набора возможностей. Как Это Сказать. Студийные занятия, начатые мной двадцать с лишним лет назад с людьми разных возрастов и знаний, а также университетские курсы и семинары убедили меня в том, что проблема существует и что она поддается решению (разумеется, полному решению не поддается ни одна проблема, но...).

Эти занятия, собственно, и побудили меня сделать книгу, которую я назвал «Зевгма», что означает «мост» по-гречески. Передо мной стоял пример поэта и теоретика Александра Павловича Квятковского, чей «Поэтический словарь», изданный в 1966 году, оказал стимулирующее воздействие на литераторов моего поколения (недавно он переиздан под симптоматичным названием «Школьный поэтический словарь»). Итак, я сделал «Зевгму», она вышла 10 лет назад, и все эти годы я получал и еще получаю устные и письменные просьбы помочь найти книгу. Прямое воздействие ее обнаруживалось в самых неожиданных местах, встречались пересказы (близко к тексту!). Надо сказать, что «Зевгма» была на самом деле сокращенным вариантом книги, которая называлась «Року укор» и была сделана мной еще в 1989 году. Подробности об этой книге см. на Топосе в специальной беседе Виктора Перельмана с автором этих строк.

Судя по интернету, количество пишущих стихи у нас приблизилось к количеству пользователей сетью (говорят, последних 10% от населения). Вот и по этой причине тоже я решил сделать собственный интернет-вариант, так сказать, по мотивам... Итак,

Происхождение слова «акростих» греческое — ακσοε крайний, ςτιγοε — стих. Крайние — начальные — буквы каждого стиха (строки) при чтении сверху вниз составляют слово, а иногда и целую фразу. Акростих встречается не так уж редко, распространены также сонеты-акростихи. Сложить акростих может любой человек, преуспевший в версификации.

И поэтому отношение к этой форме обычно довольно прохладное, особенно у людей, чтущих так называемое органическое дарование. Между тем «в средневековой литературе акростих встречается как изощренная форма поэзии» [1: 14]. Но как раз изощренность якобы чужда органичности. Можно бы согласиться, но вопрос об органичности и изощренности не так прост, недаром Дидро в свое время посвятил этой проблеме целый трактат — «Парадокс об актере».

Органично ли дарование Г. Р. Державина? Конечно, «рамки классицизма». Но какова именно органическая мощь: «Един есть Бог, един Державин...». Если я скажу, что он написал блестящий акростих-загадку, вы можете ответить: с кем не бывает, шутил. Что ж, шутник изрядный, лежа на смертном одре, записывает на грифельной доске последние строки — «Река времен в своем стремленьи...». Одно из самых органичных стихотворений. Ба, да это же акростих — «Руина чти», т. е. «чести». Предсмертная улыбка гения классицизма...

Еще одно подтверждение неслучайности акростиха в поэтическом мире Державина обнаружила несколько лет назад моя дочь. Лиза прочла стихотворение «На птичку» и радостно воскликнула, что знает, как птичка пищит.— Как же? –А вот так: «ПИ-ПА!» В самом деле:

Поймали птичку голосисту
И ну сжимать ее рукой.
Пищит бедняжка вместо свисту,
А ей твердят: «Пой, птичка, пой!»

Державин был еще очень близок к поэтическим предшественникам, которые писали вирши (тогда вовсе не ругательное слово, да и до сих пор бытующее в позитивном варианте в украинском языке).

Виршевики писали акростихи вполне серьезно, они читали и чтили греков и латинян и хотели сравниться с ними в мастерстве. Это была радость освоения самой стихотворной формы. Силлабисты тщательно вписывали свои имена в начало строк, авторизуя послания в будущее. Для них это был и своего рода религиозный акт, если учесть, что religio есть связь. Строки таким образом как бы перевязывались — акростих, эта вертикальная строка, связывал небо с землей и одновременно служил обручем стихотворного сосуда. Во всяком случае, защитой от забвения. Разве не интересно узнать через три века, что это «монах Герман писах»...

С таким же пиететом относился к акростиху Валерий Брюсов, в котором было, безусловно, что-то от первых поэтов-силлабистов. Ему, кажется, как и виршевикам, было присуще «удовольствие писать стихи: в столбик, с рифмами и другими прелестями виршеписной техники» [2: II].

Интерес Брюсова к форме общеизвестен. Но акростих занимал в это же время и Анненского, и Северянина, и Городецкого, и Гумилева, и Кузмина, и даже Ахматову, в принципе не склонную к рациональным построениям. Есть акростихи и у поэтов сугубо «органических» — Сергея Есенина и Павла Васильева.

Чтобы не разъяснять чересчур ясное, обратимся к поэтическому высказыванию. Напомню строфу верленовского сонета «Томление» в переводе Бориса Пастернака:

Я — римский мир периода упадка,
Когда, встречая варваров рои,
Акростихи слагают в забытьи
Уже, как вечер, сдавшего порядка.

Кстати, сам Пастернак написал по крайней мере два акростиха, обращенных к Марине Цветаевой.

Вот и выходит, что сочинение акростихов вовсе не такая забава, как полагают многие серьезные и многие же веселые люди.

Если говорить о старой поэтике, то это некая попытка внести смысл даже в вертикальную бессмыслицу букв, стройность, порядок — в хаос. Может быть, автором это не осознается таким образом, но реально это именно так. Запечатление своего имени у виршевиков (очень силен при этом момент подражания латиноязычным авторам), у авторов XIX века — дань альбомности; запечатление имени адресата в символистское время имеет, конечно, уже магический смысл, особенно у Кузмина.

Как выяснил недавно молодой ученый Денис Поляков, не прошел мимо вертикального письма и Велимир Хлебников. Он воспользовался этим приемом, как всегда, крайне оригинально. Поэт шифровал акростихом, но тут же в тексте «прятал» расшифровку, или указание к дешифровке, ключ. Д. Поляков приводит примеры из поэмы «Переворот во Владивостоке»:

В опасные места меж ребер
Он наносил удар недобер.
И верный друг удачи
Нес сквозь борьбу решения итог...

Поэма навеяна изображением самурая на японской гравюре, которая хранилась у Хлебникова. Комментарий к акростиху, имитирующему, помимо всего прочего, вертикальное расположение иероглифов в тексте, дает сам Хлебников уже через 12 строк: «Это воин востока»,— отмечает Д. Поляков.

В поэме «Любовь приходит страшным смерчем...» исследователь находит еще один акростих «ДИВОГ» — неологизм по аналогии с «ЧЕРТОГ». Но самый поразительный пример Д. Поляков обнаруживает в финале «Зангези»:

Дровами хохота поленниц
Топлю мой разум голубой.
Ударом в хохот указую,
Что за занавеской скрылся кто-то,
И обувь разума разую
И укажу на пальцы пота.

Занавеска — туча, сама туча прячется в акростихе. «Некая «занавеска» упоминается также спустя 87 стихов» (3: 97,98).

Более откровенно Хлебников использовал телестих (чтение сверху вниз по концам строк) в поэме «Ладомир». Зато здесь он применил довольно редкую форму слоговой и словной вертикали:

Где Волга скажет «лю»,
Янцекиянг промолвит «блю»,
И Миссисипи скажет «весь»,
Старик Дунай промолвит «мир»,
И воды Ганга скажут «я».

В наши дни акростих не редкость. Но есть просто авторы-рекордсмены. Например, Николай Глазков. Это объясняется, на мой взгляд, его глубокой погруженностью в игровую стихию, его простодушным лукавством, когда уже будучи зрелым мастером, он, оставаясь на периферии литературы, мог утереть нос любому приятелю и неприятелю, поместив его имя по краю изящного стихотворения о чем-нибудь совершенно к этому имени не относящемуся. Вот случай с одним из акростихов Глазкова. Николай Иванович иногда присылал в молодежную газету, где я работал в 70-х годы, свои стихи. В Тамбове поэта хорошо знали и стихи его печатали. Однажды, получив очередную подборку, я сдал ее в номер. Через некоторое время ко мне зашел ответственный секретарь и, бросив на стол листок, сказал: «Читай сверху вниз!» «Дорогому Леониду Ильичу»,— прочел я. Кто такой Леонид Ильич, объяснять было не надо. Брежнев, конечно. Был расцвет «Малой земли», а тут стихи про цветочки. Криминал! Сейчас бы сказали: «соц-арт, концептуализм», а тогда — издевательство.

Акростих коварен. Была история с молодежной газетой, в которой нагоняй получили сразу трое журналистов за пропущенное в печать ругательное акростишное посвящение Хрущеву. Потом кто-то напечатал чуевское хвалебное посвящение Сталину и тоже вроде бы был наказан. Спустя годы Чуеву ответил своим акростихом Александр Еременко. В связи с этим нелишне будет вспомнить об использовании акростиха в тайнописи. Например, в начале ХХ века писатель А. Амфитеатров воспользовался такой тайнописью, начав все слова фельетона с прописных букв. Используется акростих и в рекламных целях: так, в некоторых газетах в 20-е годы печатались акростихи, призывавшие к подписке.

Разумеется, в акростихе, как и в любом другом стихе, все решает талант. В нашей подборке есть блистательные примеры виртуозного владения этой на самом деле сложной формой. Есть и альбомные вещи. В принципе, акростих в том виде, в каком он до сих пор существовал, себя исчерпал. Просто умножать количество вертикальных писаний не имеет смысла. Но в новой поэтике акростих может возродиться в новом качестве. Вертикальная логическая строка может служить контрастом и стимулом алогичного стихотворения. Она может быть единственной разумной строкой в заумном тексте (например, у Сергея Сигея). В спонтанном сверхэмоциональном тексте акростих служит остраняющим фактором, в метафорическом — автологией, в автологическом — метафорой, и т. д.

Гораздо реже встречаются месостихи, т. е. такие стихотворения, в которых слова по вертикали прочитываются в середине строки, и телестихи, в которых вертикальный текст образуют последние буквы строк, и еще реже — зигзаги, лабиринты. Здесь чистая виртуозность выходит на первый план в еще большей степени, чем в акростихе. Но и к этим стихам можно отнести те же соображения, что были высказаны об акростихе. Встречаются иногда очень сложные сочетания: потрясающий пример акростиха, переходящего в сложный узор внутри стихотворения, обнаружил М. Л. Гаспаров, занимаясь архивом двух замечательных поэтов-переводчиков М. Лозинского и К. Липскерова.

Акростих может возникнуть и спонтанно. Так, я заметил начало имени Велимир в своей композиции «Белый ворон», когда написал четыре строчки; на пятой строке акростих в принципе завершился, приобретя довольно редкую форму, но рука продолжала двигаться и остановилась только по завершении еще двух строк. Вот что получилось:

Весной он к северу тепло
Елене матовой приносит,
лицо напоминает, что светло
и снисхождения не просит.
Мир может хрустнуть вдруг на сгибе
и слово легко войной оскорбить,
решительно он равенство поставит —
творить-любить.

Спонтанный акростих автор может и не заметить. Обычно он захватывает три, реже — четыре строки. И тогда появляются разные случайнорожденные «коты», «лбы», «полы» и т. д. Вполне благородный акростих встретился мне в начале сонета К. Р. (Константина Романова):

Гаснет день.
Я сижу под палаткою
И гляжу, как гряды облаков
Мчатся тенью прозрачной и шаткою
Над зеленым простором лугов.

Но злую шутку сыграло сочетание букв с В. Субботиным в его «Листках календаря»:

Блеск молнии над головой,
Листва защелкала сердито,
И океан воды живой
На землю хлынул через сито.

По мнению И. П. Смирнова, акростихи «сыграли жанровую роль в пору расцвета барокко» (4: 344); в начале XX века они как бы скрепляли распадавшуюся, «уходящую» форму стиха. Что-то суждено им сыграть в будущем?..


Литература
  1. Квятковский А. Поэтический словарь. М., 1966.
  2. Былинин В. К., Илюшин А. А. Начало русского виршеписания // Виршевая поэзия. М., 1989.
  3. Поляков Д. Схима смеха. О финале «Зангези» Хлебникова // Парадигмы: Сб. работ молодых ученых / Под общ. ред. И. В. Фоменко. Тверь: ТГУ. 2000. с.94–104.
  4. Смирнов И. П. Барокко и опыт поэтической культуры начала XX в. // Славянское барокко: Историко-культурные проблемы эпохи. М., 1979.

Алексей Зюзин


Послание Стефану Матвеевичу
(фрагмент)
Милостию всещедраго и всеядержащаго Бога
И его божественными лучами озаряему премного.
Люборачителнаго ради и к высоте вперяемаго разума,
Обаче же добродетелнаго ради жития и благонравия.
Совершено же чистоты ради светлости,
Творимо держимыя богом во твоей крепости.
И паки же к нашему малоумию неисповедиму благодателю,
Всеизящнаго божественаго писания глубине открывателю,
И грубоумия моего светлостию сего озарятелю,
И превысокаго философского учения дивну сказателю.
По всему зрю, моего неразумения вразумлятелю
Радостию реку и веселием сердца,
Ибо в душе ми написася любов твоя, о блаженная верста.
Яве, яко ныне год безвременен нам ко всему наста.
Твоея же духовныя любви воспоминание сия ми вся разгна,
Елма любовнаго душа всегда в души любимаго.
Любов бо истинную подобает имети аки столпа неколебимаго
Мню, яко и твое боголюбие о сей подобно сице прилежит,
О еже в забвение духовныя любви по заповеди не подлежит.
Сторицею двоица <C>, десятицею десят трегубо <T> и
дважды два со единем <E>, и паки трижды три <Ф>, и
един <A>, и паки пят пятицею сугубо <H>, к сим же
четверочастное сторицею <У>.
И паки десятое четыре <М> и един <A>, и трегубное
сторицею <T>, и дважды един <B>, и три з двема <E>,
и паки пятица единицею <E>, и един двоицею <B>, и
трижды два з двема <И>, и паки десятица девятицею
<Ч>, и сторица четверицею <У>.
Асетлей Фюфик (Олешка Зюзин) челом биет.

***
Глагол множественных сокращение время належит переминути,
Обаче же должно есть любовный соуз воспомянути.
Сего ради и сию епистолию вмале абие дерзнух написати,
Понеже бы светлосиянный любви, по Спасову глаголу, не забывати.
О пребывании же каждаго друг другу возвещевати,
Да тем душя и сердця унывающа попремногу возвеселяти.
Еже благовозвещанием печал и уныние разсыпается,
Забытием же приятеля та в сердце зело вселяется,
Да тем человек, аще безпомощен и безнадежен, сокрушается,
Разумнаго устава и существа умнаго отрешается;
Абие же и в день светлости аки в темне нощи пребывает,
В суете ума своего дни своя, живя, препровождает.

Монах Герман


(Вольное переложение 140-го псалма)
Господи! Возвах к тебе, услыши мя,
             егода воззову к тебе, сам призри мя.
Руку мою милостивно прийми,
             молебная воздеяния вонми,
Аще бо не ты мене услышиши,
             на моления моя сам призриши,
Мне к тому несть прибежища инаго,
             о тебе сокрушаю врага злаго.
Накажи меня, праведный, сам в милости,
             аггельский и всех царю, во благости.
Христе, туне мук вечных свободи мя.
Мое моление да исправится,
             от тебя в кадило да ухается —
Любовию, яко жертву приятну
             яви милость яко и преизрядну.
Спасителя нигде же обретаю,
             яко тя единого Бога знаю.
Прегрешенми бо аще и связахся,
             ибо веры никогда отлучахся,
Со гневом бо аще незриши наш грех,
             абне мал обрящется во всех снех.
Христе, воскресением обнови мя.

Гаврила Державин


***
Родясь от пламени, на небо возвышаюсь;
Оттуда на землю водою возвращаюсь!
С земли меня влечет планет всех князь к звездам;
А без меня тоска смертельная цветам.
(ок. 1805)

***
Буду я петь Тебя как и пел,
Отче благий! как звать, не умею;
Гусльми души звенеть как звенел;
Альфой начав, омегой немею.
		(ок. 1805)


***
Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы.
6 июля 1816

Кондратий Рылеев


Акростих
Нет тебя милей на свете,
Ангел несравненный мой!
Ты милее в юном цвете
Алой розы весненой.
Легче с жизнью разлучиться
И все в свете позабыть,
Я клянусь в том, чем решиться
Тебя, друг мой, не любить.
Есть на свете милых много,
Верь, что нет тебя милей;
Я давно прошу у Бога —
Шутки в сторону, ей-ей! —
Одного лишь в утешенье:
Вечно, вечно быть с тобой!
Ах, свершиться ли моленье,
          Скоро ли я буду твой?
1818

Неизвестный автор

Акростих на Аракчеева

Ангелов племя,
Рыцарь бесов,
Адское семя
Ключ всех оков!
Чувств не имея,
Ешь ты людей,
Ехидны злее,
Варвар! Злодей!
около 1823

Лев Мей

Загадка
(Людмиле Петровне Шелгуновой)

Развязные, вполне живые разговоры,
Язвительный намек и шуточка подчас,
Блестящие, как сталь отпущенная, взоры
И мягкий голос ваш смущают бедных нас.
Но угадайте, что поистине у вас
Очаровательно и сердце обольщает?
В раздумье вы?.. Так я шепну вам на ушко:
Кто знает вкус мой, тем и угадать легко,
А кто не знает, пусть посмотрит: угадает...
1857

Владимир Соловьев


Акростихи
1
Мадонной была для меня ты когда-то:
Алмазною радугой лик твой горел,
Таинственно все в тебе было и свято,
Рыдал я у ног твоих тысячекрат и
Едва удавиться с тоски не успел,
Но скрылся куда-то твой образ крылатый,
А вместо него я Матрену узрел.

2
Майская роза давно уж отпета,
Август... И август исчез.
Только, как лысина старого Фета,
Роща твоя так печально раздета,
Елью одною красуется лес...
Новой природе сочувственно вторя,
Ах, ты Матреною сделалась с горя.
1892

Михаил Кузмин


Посвящение
Акростих
Валы стремят свой яростный прибой,
А скалы все стоят неколебимо,
Летит орел, прицелов жалких мимо,—
Едва ли кто ему прикажет: «Стой!»
Разящий меч готов на грозный бой
И зов трубы звучит неутомимо.
Ютясь в тени, шипит непримиримо
Бессильный хор врагов, презрен тобой.
Ретивый конь взрывает прах копытом.
Юродствуй, раб, позоря Букефала!
Следи, казнясь, за подвигом открытым!
О лет царя, как яро прозвучала
В одах, веках труба немолчной славы!
У ног враги, безгласны и безглавы.
1906

Иннокентий Анненский

Из участковых монологовСонет

ПЕро нашло мозоль... К покою нет возврата:
ТРУдись, как А-малю, ломая А-кростих,
ПО ТЕМным вышкам... Вон! По темпу пиччикато...
КИдаю мутный взор, как припертый жених...
НУ что же, что в окно? Свобода краше злата.
НАчало есть... Ура!.. Курнуть бы... Чирк — и пых!
«ПАрнас. Шато»? Зайдем! Пст... кельнер! Отбивных
МЯсистей, и флакон!.. Вальдшлесхен? В честь собрата!
ТЬфу... Вот не ожидал, как я... чертовски — ввысь
К НИзинам невзначай отсюда разлетись
ГАзелью легкою... И где ты, прах поэта?!
Эге... Уж в ялике... Крестовский? О-це бис...
ТАбань, табань, не спи! О «Поплавке» сонета
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Петру Потемкину на память книга эта
1909

Николай Гумилев


Акростих
Аддис-Абеба, город роз,
На берегу ручьев прозрачных,
Небесный див тебя принес,
Алмазный, средь ущелий мрачных.
Армидин сад... Там пилигрим
Хранит обет любви неясной,
Мы все склоняемся пред ним,
А розы душны, розы красны.
Там смотрит в душу чей-то взор,
Отравы полный и обманов,
В садах высоких сикомор,
Аллеях сумрачных платанов.
(1911)

Валерий Брюсов


Игорю Северянину
Сонет-акростих с кодою
И ты стремишься ввысь, где солнце — вечно,
Где неизменен гордый сон снегов,
Откуда в дол спадают бесконечно
Ручьи алмазов, струи жемчугов.
Юдоль земная пройдена. Беспечно
Свершай свой путь меж молний и громов!
Ездок отважный! слушай вихрей рев,
Внимай с улыбкой гневам бури встречной!
Еще грозят зазубрины высот,
Расщелины, где тучи спят, но вот
Яснеет глубь в уступах синих бора.
Назад не обращай тревожно взора
И с жадной жаждой новой высоты
Неутомимо правь коней,— и скоро
У ног своих весь мир увидишь ты!
1912

Игорь Северянин


Валерию Брюсову
Сонет-совет
(Акростих)
Великого приветствует великий,
Алея вдохновением. Блестит
Любовью стих. И солнечные блики
Елей весны ручьисто золотит.
Ручьись, весна! Летит к тебе, летит
Июнь, твой принц, бессмертник неболикий!
Юлят цветы, его гоньбы улики,
Бежит земля, и все на ней бежит.
Рука моя тебе, собрат-титан!
Юнись душой, плескучий океан!
Самодержавный! мудрый! вечный гордо!
О, близкий мне! мой окрылитель! ты —
Ваятель мой! И царство Красоты —
У нас в руках. Мне жизненно! мне бодро!

Георгий Иванов


Сонет-акростих
Грааль Арельскому в ответ на его послание
Гостиная. Кудрявый купидон
Румянится, как розовая астра.
Азалии горят закатом страстно,
А я мечтой творю весенний сон.
Любовь томит. Я сладко опален
Юноною, но не из алебастра.
Ах, что мне смерть и грозы Зороастра —
Рука моя сильнее всех времен.
Едва ль когда под солнцем и луной
Любовнее, чем Ваш, Грааль Арельский,
Сонет сверкал истомно-кружевной!
Кладу его я в ящичек карельский...
О милый дар, благоухай всегда
Мучительней и слаще, чем звезда!
(1912)

Бенедикт Лившиц


Николаю БурлюкуСонет-акростих
Не тонким золотом Мирины
Изнежен дальний посох твой:
Кизил Геракла, волчий вой —
О, строй лесной! о, путь старинный!
Легка заря, и в лог звериный,
Апостольски шурша травой,
Юней, живей воды живой
Болотные восходят крины.
Усыновись, пришлец! Давно ль
Ручьиные тебе лилеи?
Лукавый моховой король,
Ютясь, поникнет в гоноболь,
Когда цветущий жезл Гилеи
Узнает северную боль...
1913

Анна Ахматова


Песенка
Бывало, я с утра молчу
О том, что сон мне пел.
Румяной розе и лучу
И мне — один удел.
С покатых гор ползут снега,
А я белей, чем снег,
Но сладко снятся берега
Разливных мутных рек.
Еловой рощи свежий шум
Покойнее рассветных дум.
1916

София Парнок


Акростих
Котлы кипящих бездн — крестильное нам лоно,
Отчаянье любви нас вихрем волокло
На зной сжигающий, на хрупкое стекло
Студеных зимних вод, на край крутого склона.
Так было... И взгремел нам голос Аполлона,—
Лечу, но кровию уж сердце истекло,
И власяницею мне раны облекло
Призванье вещее и стих мой тише стона.
Сильнее ты, мой брат, по лире и судьбе!
Как бережно себя из прошлого ты вывел,
Едва вдали Парнас завиделся тебе.
Ревнивый евнух муз — Валерий осчастливил
Окрепший голос твой, стихов твоих елей,
Высокомудрою приязнию своей.
1916

Сергей Есенин

Рюрику Ивневу

Радость, как плотвица быстрая,
Юрко светит и в воде.
Руки могут церковь выстроить
И кукушке и звезде.
Кайся нивам и черемухам,—
У живущих нет грехов.
Из удачи зыбы промаха
Воют только на коров.
Не зови себя разбойником,
Если ж чист, так падай в грязь.
Верь — теленку из подойника
Улыбается карась.
1919

Александр Архангельский

Сонет-акростих

Роману Ефремову

Разлукой злой разорван дружбы круг.
Огни приветов погасили время.
Мне выпало печальных странствий бремя,
А ты остался дома, милый друг.
Но нас томит одной мечты недуг.
Упорно мы бросали в землю семя.
Его посев сберет иное племя;
Финальный час прославит верных слуг.
Родных сердец сливая стук, победный
Единый нас благословит венец.
Мечту земли несли мы не бесследно.
Обоим нам в пути один конец:
Возжечь маяк над этой жизнью бедной,
Увлечь к мечте любовь чужих сердец.
1919

Александр Чачиков


Руставели
Сверкай сиянием из солнечных лучей,
Острогом гор зурмутных опоясан.
Нет равного тебе! Ты наш — ничей!
Единый вождь поэзии всевластной.
Томилась мысль в сомнениях напрасных,
Разила душу славных бунтарей.
Умей разгадывать созвездья и людей,
Следя полет пернатых в небе ясном.
Тамары время, рыцарский обет,
Афонский плен, но сердце на свободе!
В веках Шота оставил четкий след.
Его напевы радостней в народе.
Ликуй, певец, первейший в славном роде,
И миру солнцем будь, земли моей поэт!
1922

Николай Захаров-Мэнский


Камерному театру
(сонет-акростих)
Античности святой священные заветы
Явил он некогда в «Фамире Кифаред»,
Театр Сакунталы, театр анахорет,
Алмаз сверкающий на колпачке Пьеретты.
Им к жизни вызваны фантасты и поэты,
Ромео пламенный — причудливо воспет.
Овеял Бомарше улыбкой прошлых лет
Великих дней его истоки и рассветы.
Упорных десять лет — надежд и испытаний —
Хранимый музами — искусства дивный дар
Восторженно пронес средь терний и скитаний.
А ныне путь свершен, и хоровод кифар
Льет радостную песнь о славе нерушимой...
Аргиопэ,— то хор, тобой руководимый!
1924

Александр Туфанов


Месостих
Когда тумаН как дым ползет к ущелью,
           азалий ДафнА ищет по горам,
          венок  плетеТ... а я несусь с метелью
Сквозь льды, без солнцА, выше по скалам,
          туда, где тиШь царит в пустыне синей...
          Там в глубинЕ зеркальной паутиной
         Я вечно сковаН: с Дафной я не сам.
              Когда онА волной своей прибойной
     бьет снизу в насыПь млечного пути,
           я как звездА и как ручей разройный
         лечу к ущельяМ — вижу, не найти;
               ищу огнЯ, в который мир закован...
            опять, опяТь землей я зачарован.
    Чтоб снова в натишЬ звездную уйти
(1920-е годы)

Борис Пастернак


Посвященье
Мельканье рук и ног и вслед ему:
«Ату его сквозь тьму времен! Резвей
Реви рога! Ату! А то возьму
И брошу гон и ринусь в сон ветвей».
Но рог крушит сырую красоту
Естественных, как листья леса, лет.
Царит покой, и что ни пень — Сатурн:
Вращающийся возраст, круглый след.
Ему б уплыть стихом во тьму времен:
Такие клады в дуплах и во рту.
А тут носи из лога в лог, ату,
Естественный, как листья леса, стон.
Век, отчего травить охоты нет?
Ответь листвою, пнями, сном ветвей
И ветром и травою мне и ей.
1926

Павел Васильев


Акростих
Ответь мне, почему давно
С тоской иртышской мы в разлуке?
Ты видишь мутное окно,
Рассвет в него не льет вино,
Он не протянет нам и руки.
Вино, которое века
Орлам перо и пух багрило...
Мы одиноки, как тоска
У тростникового аила.
1936

Из переписки Константина Липскерова и Михаила Лозинского


Константин Липскеров
МнОгоязычием пленительным звучат
ЛеТейских берегов туманные дубровы.
ОсЛавим же того, кто, мир увидев новый,
ЗоИлом став, не чтит всех канувшего чад.
ИсПании сады! В них птицы верещат
НаСледьем сладостным. Италия! Суровый
СоК выжав из терцин, там с бездны снял покровы
КрЕст утвердивший муж. Былые не молчат!
ОвРаги перейдя, хоть высь была бы в тучах,
МхОм полускрытый ключ слов блещущих, певучих,
УдВоив поиски, ищите в тьме густой.
ДлАнь ваша с посохом. Придя к благому краю,
АлКать недолго вам! Ручей коснется, знаю,
РтА вашего... Мы ждем! Где стих ваш золотой?

Михаил Лозинский
МнОгОлюбезный друг, волшебник и поэт!
Ах, ТоТ велик в веках, чья лира грянет храбро
ГиМн, Воспевающий акростихи КонстАбра,
УзЛы Его «К. Л.» и мудрый кабинет!
ЛаЛ и Топаз камней. Пуссен — автопортрет.
ИзОгНутое «пси» тройного канделябра.
По ЗвОнкому клинку резьба: «Абракадабра»,
С тИбЕтским буддою бок о бок Тинторет.
КаНоПской лирницы уста, как ночь, спокойны.
Ей СнИтся древний плеск, ей снится берег знойный
РеКи, Струящейся, как вечность, где-то там.
ОгОнЬ чуть теплится на самом дне печурки.
В еГо Мерцании загадочным цветам
УпОдОбляются картофельные шкурки.

Константин Липскеров
ЛеПечет ржавый ключ...          СуКи гнилые, пни...
ОбОрвана листва...              ЕлОзит ветер всюду.
ЗаКат зардел,— и вот            БуНт красок равен чуду.
ИрАн ли там, Китай,             ЯсСин ли? О, Мани!
НаЯд ли там хвосты,             ПоТок там иль огни?
СеНтябрь! всех зорь твоих       ОбЛичья не забуду!
КиНь мне их ворох вновь.        СкИнь с мысли истин груду!
ОбЫчной дачки тишь...           РеПейник,— но взгляни:
МнЕ мир мелькнул иным.          АкСюша у ограды —
УрСула Мемлинга,                МаКар — герой Эллады,
МеТнул в них взором Пан...      ЛьЕт песни ключ... Внимай!
ШлИ мне, поэт, стихи!           ЯдРо созвучий — в сказке.
ЛиХ был совет мой, но...        ЯзОн! Вы без опаски
(ЮлИть ли вам?) плывя,          ЯнВарь отправьте в май.
1948

Владимир Эрль

ооооооооооооооооооооооооооооооооо
ссссссссссссссссссссссссссссссссс
ееееееееееееееееёееееееееееееееее
ллллллллллллллллллллллллллллллллл
1966

Николай Ладыгин


Г. П. К.
Горят во тьме на небе звезды
Алмазами блестящих глаз.
Люблю я ночь и свежий воздух,
Иду и думаю о Вас.
Не нужно громогласных истин,
Едва увижу древних том.
Под шорох облетевших листьев
Еще я думаю о том:
Тому, кто носит в сердце Бога,
Рискованно дразнить чертей.
Открыто я ищу дорогу
В те небеса, где нет теней.
Нет, не ищу благополучья.
Едва ли я и Вас пойму.
Конечно, мне приятен Тютчев,
Укор не брошу никому.
Ревнивыми смотрю глазами
Туда, где вижу вольный шаг.
Отчаясь выдержать экзамен,
Читаю о больших делах.
Когда с Галиною Петровной
Искал знакомства я и встреч,
Не думал говорить притворно
О том, что знаю хладнокровно,
И тщательно готовил речь.
1 ноября 1968

Николай Глазков


Раздумья
1
Нам нравится удача без труда,
Она встречается не очень часто.
На счастье я надеюсь иногда,
Но лучше не надеяться на счастье.
Ему — увы — сопутствует беда.

2
Трудиться надо с полною отдачей:
От творчества я человеком стал,
Но если вдохновенья не истрачу...
Есть выраженье: мертвый капитал.
Что может быть несчастнее колодца,
Который превращается в болотце?
Его воды никто не пожелал.

3
О доблестях, о подвигах, о славе
Любой чудак мечтать, конечно, вправе,
Еще не поздно, радужна мечта.
Что будет, если смолкнут птичьи песни?
Когда мечта, как летний сон, исчезнет,
Ее зимой заменит пустота!

4
Гениальность часто не в чести,
Актуальность не доска Почета,
Но неповторимые пути
И открытья не смахнуть со счета.
Человек ржавеет, как металл,
Если нету у него исканий,
Вижу одинаковый финал
У изобретений и изданий!

5
Железный век железно умер,
А наше время удалей его:
Разумный человек подумал
О всей таблице Менделеева.
В век повсеместного прогресса
Уран сильнее, чем железо!

6
Не очень трудно безрассудно
Идти проторенной тропой,
Любым героем стать не трудно,
И трудно быть самим собой!
Нет если собственной удачи,
Успехи — те же неудачи!

7
Растут всего быстрее сорняки,
Они толпятся возле каждой дачи.
Свирепствуют рассудку вопреки
Иллюзии, как телепередачи.
Нам часто досаждают дураки,
О пустяках бессмысленно судача.
Чтоб не потратить жизнь на пустяки,
Которые вредны, как неудачи,
Есть мудрость. От нее не убеги!

8
Ошибки мне сопутствуют всегда,
Свершаю их и в шахматах, и в жизни
И не мог сказать, что без вреда,
Пожалуй, многие из них излишни:
Обидно — не исчезнут без следа,
В час горести не вызовут улыбки.
Утешусь тем, что признаю ошибки!

Сергей Сигей

Вадим Перельмутер


Сонет
Экскурсии в минувшее не редко
Ломают представление о нем,
Едва скрестит перед тобою ветки
Опальный лес, пронзенный сквозняком.
Не верится, что сей прообраз клетки
Однажды летом означал твой дом,
Различья стерлись в бытии двойном,
А потому вы были однолетки...
Совсем не то теперь перед тобою:
Одно лишь небо блекло-голубое
Летит на юг, теряя высоту;
Охриплая нахохленная птица
Ведет прямую речь — и не боится
Еретиком прослыть за правоту...
И — самое мгновенье воротиться!
1969


Сонет с цитатами
Сбывается, о чем оратор говорил:
Единожды солгав, уже не сыщешь броду...
Разбрасывает лес крапленую колоду,
Где воздух недвижим и пруд уже застыл.
Ежевечерний мрак течет по небосводу...
Юнцу — не по уму, а старцу — выше сил
Блуждать среди миров в мерцании светил.
И волен только тот в нелетную погоду,
Рукою детской чьей запущена была,
Юла кружит еще, скользя на край стола,
Кто, жизни преходя волнуемое поле,
Остался при своих, и жив — чего же боле? —
В ком искра, то есть дар и света, и тепла
Угаснет лишь тогда, когда спалит дотла...
1993

Сергей Бирюков


***
А шелестом чувашского
Тропа сквозь камыш
Не веришь — не заговоришь
Если пламя горит
Русь так говорит
Угу
1989


***
Аве распетое А
Йтом небной дугоЙ
Глоссой золотом драГ
Истиной воль путИ
1990

Александр Еременко

Ф. Ч.

Столетие любимого вождя
Ты отмечал с размахом стихотворца,
Акростихом итоги подводя
Лизания сапог любимых горца!
И вот теперь ты можешь не скрывать,
Не шифровать любви своей убогой.
В открытую игра, вас тоже много.
Жируйте дальше, если Бог простит.
Однако все должно быть обоюдным:
Прочтя, лизни мой скромный акростих,
Если нетрудно. Думаю, нетрудно.

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка