Жизнь как есть

                                                                           

10.10.02 13:10

 

 

 Казалось, своим последним, седьмым письмом я закрыл проблему, ибо высказался почти до конца. К тому же приспела неотложная работа: вчера электронной почтой мне, наконец, прислали из «Знание - сила» сразу пять отредактированных статей, публикация которых намечена с января следующего года. Сегодня я их распечатал, выложил веером на стол, и … сразу увидел, что или с твоим голосом, или моими письмами что-то не так.

Вчера, еще возвращаясь с телеграфа, я составил текст телеграммы:

 

У ТЕБЯ МИЛЫЙ зпт КРАСИВЫЙ зпт БОГАТЫЙ МОДУЛЯЦИЯМИ зпт ИНТЕЛЛИГЕНТНО-УСТУПЧИВЫЙ ГОЛОС тчк НО ОН НЕ ТВОЙ тчк ТАК ГОВОРЯТ С ВНУЧАТАМИ всклнзнк = ВСЕСЛАВ ИНТИНСКИЙ =.

 

Может, еще отошлю сегодня, если рискну выйти под дождь. Но передашь ли телеграфом оторопь от твоей материализации? Хорошо, что ты существуешь на деле. Письмо, что письмо? Может, то расшалились нервы или мои документы. Плохо, что ты существуешь не в той тональности.

Что там прозвучало насчет подземелья и ада? Таким голосом говорят не в аду, а у кромки его Злых Щелей, увещевая несчастных еще маленько потерпеть.

Ты поступаешь со мной как с любимой, но провинившейся внучкой. Хуже: как врач, допытывающийся у пациента: водка? табак? наркотики?

 

Ясно, что в моих письмах ты обнаружила тревожащие тебя симптомы. Ну что ж, я еще раз их просмотрел. Пожалуй, ты права, в них и впрямь есть нечто сомнительное. С чего я взял, что читать их так же интересно, как мне писать? Понятно, почему многие пассажи вызывают в тебе чувство неловкости. Понятна и твоя озабоченность: что сталось у бедного интинского Славы с приспособлением, обыкновенно применяемым для думанья? Пусть так. Но почему причину моей одержимости ты ищешь на стороне? У меня приступ тебя, у меня обострение хроноклазма, ты же видишь здесь злоупотребление бодрящими средствами.

 

 Хроноклазм, если помнишь, это катастрофа со временем, изученная учеными фантастами. Она постигает каждого, кто рискнет посредством какой-нибудь «машины времени» вмешаться в прошедшее. Такой волшебной машиной и обернулось единственное твое письмо. Она перенесла меня в прошлое, вручила мне тебя интинскую – о дальнейшем можно судить по стилю моих писем и смятению чувств.

Это пока хроноклазм, а не помешательство.

PS/ Эти фигурки я выдумал как заставку к моим письмам тебе.

 

 

 

 

11.10.02 12.40

 

  Ладно, будем считать, что ты меня деликатно, явным образом даже не обругав, все ж окоротила, отрезвила, образумила, вразумила. Замнем. Я спокоен. Спокоен, спокоен, спокоен. Приятная теплота омывает тело, разливаясь по плечам, рукам, кончикам пальцев. Окно – это только окно. Дерево – это дерево, а не вид на Эдем. Сиречь тополь. Оставим их неизъяснимые бездны на прокорм стихотворцам. Вот это стол, потрогай. Это – письмо. Буковки такие, их прикладывают друг к дружке, выходят слова. Слова вкладываются в конверты, конверты вкладываются в ящик для почты. Однако слова должны иметь смысл: обозначать только то, что обозначают – факты. Если пишешь «стол», так на какой-то планете непременно должен быть хотя бы один стол, искренне заинтересованный в том, чтобы его обозначали.

Лады. Все, что ни есть, благо. Напомните мне только, сударыня, из какого все ж сыра делается Луна.

 

Чтобы не вводить в смущение вашего почтальона, первую серию ответа на твое письмо нынче я завершаю. Вот тебе на память о ней мой автопортрет, выполненный вчерашней ночью. Из него хорошо видно, как мне нехорошо и грустно.

Вот видишь, не только писать, но и рисовать стал, как мне себя жалко. Нет, чтобы кого пожалеть, жалею себя.

Чем больше человек рассказывает о себе, тем больше его жалко. Вот и напиши мне большое-большое письмо о всех закоулках и красотах твоего ада! Давай спрячемся друг в друга.